Путник. действие первое

               

АВТОР:     Я   приглашаю вас в театр особенный, единственный для       каждого.   Без  адреса, без стен, без крыши и, главное,   пока   ещё,  без сцены.

          Вы  слышите, как музыка звучит.   Вот,   тонкая   запела  флейта, ей  вторит  скрипка, рука прошлась   по  клавишам  рояля…Вы   слышите?   Теперь,  глаза   прикрыв,   представьте.

          Итак, театр, в  твоем воображении.  Мгновенно   возникают   очертанья  стен  с  лепным   узором,  хрустальные   свисают  люстры   с   потолка,  чуть    вздрогнув,     занавес   раскрылся.    И   вот,   перед   тобою      сцены  полукруг.   Представьте  это   всё.      Большой, вместительный  и   полутемный  зал.  Добавим  свет  слегка, ещё   немного   музыки   и,   затем,   мгновенья   тишины.




                Действие   первое 


       Бескрайняя степь. Усталый   человек  медленно идет,  вытирая   ладонью   капли   пота  со лба. Тяжелое прерывистое  дыхание говорит о трудном его пути по выжженной солнцем земле.

 Он  снова, в который раз, остановился, осмотрелся  вокруг и  произнес:- Все  степь и степь, безликая  природа, куда не  бросишь  взгляд, везде  земля щетинится травой  покрытой  пылью, хоть где-нибудь  взметнулась  бы  она, чтоб на мгновенье  солнце заслонить собой, но нет намека даже на борьбу.

       Он  произнес  этот  монолог  как   актер, бросающий   слова со  сцены  в  зал, жестикулируя  и делая паузы.  Он   вскидывал  руки,  словно   призывал  в свидетели   то  самое   солнце,  от  которого  больше   всего    сейчас   страдал. При   каждом  движении, широкие рукава   его   плаща  сползали  к  плечам жесткими складками, обнажая  жилистые руки  покрытые    загаром.
 
 В   эти  мгновения,  издали,   он  напоминал   силуэт   сухого дерева  с почерневшими  от   зноя ветвями.
 И если степь, при   достаточном воображении,  могла   сойти за сцену, то  к   зрителям, разве  что,  с   большим   трудом,  можно  было  бы  отнести  колючие кустарники, торчащие поверх выгоревшей травы.
Еще несколько шагов сделал он, размышляя  вслух  о безысходности пути. Голос его,  звучал  то  громко, то, затихая,    и   переходя   на   шепот.

  -   Лишь только степь,  куда не бросишь  взгляд.    Идёшь   вот   так,  весь день   и   возвращаешься,    к   своим   же   собственным   следам.  Так  и  идёшь,   по  замкнутому  кругу, по жизни как  в  степи, в степи  как в жизни.  Боясь  себе признаться в этом.  А   впрочем,   разве   это  не   роднит   нас   с человеком,   разглядевшего  оставленный   им   след   в   конце    пути?  Вот,  то-то   и   оно,   и понял он, - чтоб истину познать,  ты  должен заблудиться.

           Так, рассуждая   сам  с  самим   собою,   шёл  человек, уставший   от   дороги.  Шёл,   куда   выведет  тропа,  проложенная  неизвестно   кем,  но,  только,  вряд   ли,  -  человеком.    Хотя,  быть  может?
    
Он,  рассуждая,   спорил   вслух,    себя  же   в   чём-то   убеждал,  себе   доказывал,   и   снова   шёл   вперёд.   Он  жаждой  был  томим,   который день. Степь под ногами,  перед   ним, да  в небе облака  и, тишина,  пронизанная   пылью.   Он    вновь       остановился,  и   снова,   вскинув   руки   к   небу,  произнёс:  -  Когда  бы  мог  взлететь   я,   словно    птица  и  с   этой   высоты   ручей  приметить, с водой  холодной   ключевой…

Лишь  только   вымолвил    желанье    это,   как   тут же   голос родника донесся до него.  Вода    журчала    звонко   в   знойной    тишине.  И, это не мираж,  не  наважденье,   вот он, пробившийся из недр, несёт   с  собой,  живительную  влагу.  Опустившись    на колени,  как  в  молитве,  склонился  путник   перед  ним. В ладони капельки  бесценные собрав,  он жадно прикоснулся  к ним губами и в тот же миг, перед его глазами   всё закружилось,  небо и земля, как  будто бы местами поменялись.

Он  на траве лежал, раскинув   руки  и  взглядом провожая  в небе  птиц,   почувствовал   лицом    прикосновенье  ветра.   Он   засыпал  и  тут же просыпался,  всё  так  же слышалось журчанье родника, другие  птицы  пролетели  следом,  в  ту  сторону,   где скрылись   облака.    Он   встал,   поблагодарил  ручей,   что   жажду  утолил   его     и,   не   спеша,   опять    пошел,   по-прежнему   не  зная   сам  куда.
 
Лишь  только    несколько шагов   успел   пройти,  как   тут   же  замер   он от удивленья, полоской  серой  перед   ним, вдали, возникло очертание  стены.   Возможно   ли   такое?    Мгновение   назад,  -    лишь  небо в облаках,   да степь  бескрайняя   была  перед   его  глазами  и  вот, теперь, он  видит город. Он  протирал   рукой   свои   глаза, -  виденье   не  пропало.   Он  ясно видел, стены, башни, крыши.
- Он мне напоминает  город,  в   котором     жил,  когда-то    я,   -   подумал  путник,   и  произнес:  -    А  впрочем, все города   похожи  на земле,    особенно   когда   они     на    расстоянье.

Легко идти, когда ты видишь цель,  будь    это   холм,  кустарник   чахлый  или    дерево    на    горном    склоне.    Ты, словно,  наконец-то  вырываешься  из  круга,   ты веришь,   путеводная звезда, сквозь   все преграды  вновь ведёт тебя.  И  ты   идёшь  уже   уверенней, не  думая   теперь   -  куда   идёшь.

       Ещё   один подъём,  преодолев   по  склону,    он   оказался  у  ворот,   ведущих в город.  Массивные, обитые железом, они раскрылись   сами   перед  ним.   И  в тот же миг,  наружу  вырвался,  такой, всё  заглушающий   ритм, как будто в сотни барабанов   всюду   били, не меньше  сотни трубачей   вокруг  трубили, перебирали  сотни  рук по струнам звонким, весь город танцевал кто румбу кто чечетку.

        - Людей      мне  так недоставало, что я, признаться,   стал   даже забывать   об  их  существовании,  -  подумал   ошеломлённый   путник.

 Он   видел  площадь,   где   беспечно   люди   веселились,   под  масками   скрывая  свои   лица.   Казалось,  от    одной  большой     улыбки,   каждому,    в   толпе,    досталась   маленькая     часть    улыбки    этой.     Сливаясь   воедино,    застывшие     на  плоских  масках,   они    растягивались      снова   в   длинную,   одну   на   всех,    улыбку.    И,   всё,   казалось,   только    для  того,   чтобы,    через   мгновенье,   под   улюлюканье    и   громкий,  и  весёлый   свист,    рассыпаться   опять    на  сотни    маленьких  улыбок.
 
  Двое   высоких    мужчин,  стоящих,    словно   стражники  у  городских    ворот,  отличались     от  других,  помимо    роста,    размером    масок  и   одеждой.   Их  маски   были    похожи    на    вскинутые,    на  уровень  лица,     тяжёлые    щиты.       Улыбка,    прочерченная    тонкою     чертой,    была     скорее   строгой,  чем  весёлой.   Серые   плащи  с   мраморным   отливом,    придавали    стражникам     сходство     с     застывшими       на  пьедестале   каменными     статуями. 
   
       - Что   это   за  город?   Куда   я   попал? -  спросил   у    них   путник.
Ему пришлось  ещё   несколько    раз    прокричать   свой   вопрос,  не  получая   на  него   ответ.  Стражники,   в  масках   похожих    на    тяжёлые   щиты,   казалось,    не  слышали,  о  чём   он   у  них  спрашивает.  Они   медленно,   переступали   с  ноги  на  ногу,  словно   опасаясь,   что   земля   под   их   ногами,  вот-вот    может   провалиться.   В    толпе,   где  каждый    танцевал,  как  мог,  кто  быстро,  кто  медленно,   главное,   не  стоять  на  месте.   В   этой    толпе,   где   все  пели   и  смеялись,  то    в  один  голос,  то    в   разнобой,     единственным,     кто    оставался      без   маски,   и   в  этой  круговерти    оставался     самим    собой,    был    большой     пёс.   Приветливо   виляя   хвостом, он   пристально,  не  отводя  глаз,   смотрел  на  незнакомца,   с  тем напряженным   вниманием, которое   в любое мгновение могло смениться   сердитым рычанием. 
   
   – У вас что, праздник смеха? –  вопрос,  на   этот   раз,   был   задан   не     стражникам,   которые   оказались    такими    неразговорчивыми,   а  этой  собаке,   что    не   сводила   с   него  внимательных     глаз.     В  умных   собачьих  глазах   мелькнуло    выражение,  словно  она   задумалась,  а     стоит  ли    отвечать  человеку,    на  лице  которого   нет   маски.    Какой-то   мужчина,  который   находился  рядом   и,  решив,   что    вопрос    адресован  ему,   утвердительно   кивнул    в  ответ   головой.   - Именно,  что праздник,     -   сказал   он    и,   посмотрев   на   небо,  добавил:    -   пока   солнце  не   зайдет.

      Вслед   за    человеком    в   маске,    путник   тоже  посмотрел  на  небо,  где   солнце,   пройдя  половину    своего   пути,    начинало   медленно     скользить   к   горизонту.

   -  Да,  весёлый  у  вас  город,   -  сказал    он   и   снова   повторил   всё   тот  же   свой   вопрос:  -  Так      кто    же    здесь живет?
   -  Маски, – последовал     короткий  ответ.
   -  Это    я   сразу   заметил,  как  только   вошёл   в   город.    У  вас,  что,  сегодня,   всеобщий  карнавал?
    - Обычный день, -  ответила маска.
    - Обычный?
    - Ага…-  и,  в  свою  очередь,   маска    спросила: - А  сам  -  то,   ты,  откуда    будешь?
    - Оттуда, -  кивнул   путник в сторону   ворот   и добавил:- Иду, куда глаза глядят.
Маска   чуть  отстранилась,   из  прорези  для глаз   скользнул   пытливый  любопытный  взгляд:  -  Выходит  ты и есть, тот самый Путник, о котором  так много  говорят  у  нас  в  последнее    время?
   -  Кто говорит?  - удивился  человек,   пришедший   из    степи,  он  хотел   ещё  о  чём - то  спросить,   чтобы    продолжить  разговор,  но  маска,   только  что   говорившая с  ним,  уже исчезла  в   шумном  водовороте  весёлых  голосов.
  - И всё же,  почему на лицах ваших маски? – крикнул    ей    вдогонку   Путник.

  Но,  и   на  этот   раз,    в   ответ    лишь  громче   музыка    звучала,   снова   приглашая   в  круг   новых  танцоров.

    Если  в  самом   начале, когда Путник вошел в город, ему показалось что все  здесь  только  и  знают, что   поют  и  танцуют,  по  мере  того,   как веселый хоровод   затягивал его всё дальше, он стал замечать и других  людей,  тоже в масках, но занятых   привычным   своим   делом. Вот, продавцы  небольших лавок,  разложили  товар  и   зазывают покупателей, несколько женщин,  чуть в стороне,  о чем - то говорят между собой,  старик  опираясь на палку, сидит на скамье подставив солнцу  лицо прикрытое маской,   из раскрытых окон выглядывали   люди  в тех же масках  и  с любопытством  смотрели на   незнакомца .

  Путник подошел к скамье на которой  сидел старик,  прежде  чем   сесть   на   скамью   спросил:  - Не возражаете,  если   я  сяду рядом?
Старик, ничего не  сказав  в  ответ,   всё  также  сидел,  запрокинув голову,  словно  пытался   увидеть  в небе, что - то   ещё,  кроме солнца.

 Чтобы   завести  разговор,  он  произнёс: - Жарко, такого солнца,  как этим летом, давно   я  не  припомню.

Старик  продолжал  молчать,  а  вместо  него   прозвучал  сзади   чей-то  сердитый  голос : -  Что пристал к человеку, сидит, тебя не трогает, а ты,  к  нему,   с вопросами   пристаёшь?
Голос  так  разительно не подходил   к  застывшей  на  маске   улыбке,  что   всё   происходящее,  показалось  теперь Путнику  каким-то  искусственным и не соответствующим   слову -   праздник. А ведь с претензией на  него  кружилась, пела и плясала   вокруг  толпа.

      - Бери  скорее  маску и будь как все, - наклонился  к   нему  стражник,  на поясе  у  которого  висела  дюжина  масок,- выбирай любую.
      - Подожди,- отстранил его   руку  Путник, - сначала объясни, зачем вам   эти   маски?
      - вот,   что   я  не люблю, так   это,   отвечать на разные вопросы,- недовольно вздохнул стражник, - но,  раз поставлен  у   ворот…
       - Кем? – вырвалось    у  Путника.
Прежде  чем  ответить,  стражник    молча  подвигался   в  такт  музыки,   затем,  не   отводя  взгляда    с  открытого  лица,     медленно   покачиваясь    грузным    телом,   вплотную  приблизился   к  нему.   
       - Их   двое, самых главных  масок, -   он   указал   рукой   в  сторону   двух   башен   стоящих   на  небольшой  возвышенности.  Мрачный   вид   этих  сооружений,   с  самого  начала   привлёк   к  себе  внимание   Путника,  они   казались   издали     застывшими   каменными    исполинами,   взирающими    на  расположенный  у  их  основания  город.
       - С  тех пор  как  стали   управлять  они,  -   стражник  продолжал  указывать  рукой  в  сторону   башен, - мы  никаких  забот  не  знаем.

      Сделав  ещё    несколько   движений,  напоминающих  скорее  разминку  боксёра   на  ринге   чем  танец,  он  с   укором   произнёс: -    Ты  всё  спрашиваешь,  мол,  что   у   нас  за  город,  кто  здесь  живёт? А  ты  внимательнее   посмотри  вокруг, ты  видел, где-нибудь,  чтоб  так  все  веселились  каждый  день?

       -  Что?  -  Удивился  Путник, - Ты  хочешь  сказать,  что   этот  маскарад  у  вас   проходит  ежедневно, вот  так,  под  музыку  и  с  маской  на  лице?
       -  Да,  ежедневно, -  с  нескрываемой  гордостью    подтвердил   стражник, -   с   утра до вечера пока не сядет солнце
       -  А потом?
       -  Меняем маски, смех   сменяет грусть,  мы видим  сны  печальные, льем  слезы, скорбим, но лишь,   до утренней  зари, а встанет солнце,   снова  беззаботное веселье  царит  кругом.

  Путник,    переводя   взгляд   с  одной  маски  на другую,    медленно   повторил  вслед  за  ним:   -  Встанет  солнце   и  снова   беззаботное  веселье.

      -  Вот   именно,   с   утра   улыбки  на  лице,  а  вечером  печаль.
И  подводя  итог  беседе,  вновь   предложил   ему   одну  из  масок:  - Возьми,  надень  и  будь  как   все.
      -  А если,    вдруг,  беда  случится  с  кем-нибудь  из  вас? –    спросил   Путник,  не  обращая   внимания  на   протянутую    маску.
   
      -  Ха –ха,    засмеялся  стражник,  -  вот,   будет-то    смешно.
      -  Смешно?  Кому-то   будет  больно, а вам  -  смешно?- возмутился  Путник,  на что стражник  довольно  спокойно ответил: -   Мы  примем  всё   с   улыбкой,   до  вечера.    А  там, что ж, будет  повод для печали.

     - И вы считаете разумным   это? –  Путник   обращался   теперь  ко  всем   кто стоял рядом   и  прислушивался  к  их  разговору.
     - Вполне,  - ответил  за   них,  всё   тот же стражник, в обязанность которого,   входило,  не  только  у ворот  стоять,   но  и   следить,  что  бы   в городе  порядок    был.
 
     -  Мы все равны и радости и в горе, чего же нам еще желать?
И  с  нескрываемой   угрозой  в   голосе  добавил: - Вопросами  нелепыми своими  ты сеешь смуту  в   городе   у   нас.   А   знаешь,  почему?   Всё оттого, что маску не надел.

Путник,  не обращая   на  него внимания,  повернулся  к  людям, которые  переминались  с ноги на ногу.  - Но если  кто  из  вас,   возьмет,  и  маску  сбросит?
 При  этих  словах,  громко  произнесенных,  танцующие,  на  какое-то  мгновение   остановились, но   тут  же,  под  взглядом  стражника, снова  стали  отплясывать  монотонный   танец,   состоящий  из  покачивания   телом  в  разные  стороны. Они  всё  плотней  окружали  человека без маски   и   уже  не выглядели  столь безобидными, как это казалось вначале.
 
В это время  с  больших   часов, что  находились  на   куполе   одной  из  башен,  прозвучало два удара.
   - Что, разве только два часа ?  -  Удивился  Путник.
   - Здесь каждый час бьют  два  удара,  часы    на   башне, - ответила  одна из масок.

              -  Ещё  одна  причуда,- пожал плечами  Путник, стараясь отстраниться от наседавших на него,  со всех сторон  танцующих  людей.
              - Э, нет, все правильно, - дышала  ему  в лицо окаменевшая  улыбка.
              - Не два часа, а два  удара, напоминание, что – Два,  особая  из цифр. 
              - Цифровое божество, - усмехнулся Путник,   упираясь руками в чью-то   грудь и   пытаясь  вырваться   из  круга.

             -  Нет, -  глядя  поверх его головы, ответил  стражник,- мы, просто, верим  в  цифру  -  Два.  Сам   посуди,  всё  в  этой  жизни  делится на два,  всё состоит из двух частей, тепло и холод, день и ночь, жизнь – смерть, улыбки – слезы, все   двойственно.
              - Как чаши на весах,  вверх – вниз, -  добавил   Путник.
              - Вот именно,  так  что,  берёшь ты маску?
              -  А как же быть с лицом?
              -  Оставь, и думать нечего о нём.
              -  Да нет,  покачал головой Путник, - думать,  как  раз, и  есть о чём.
              -  Все говорят  так  поначалу.  Возьми   вот  эту, лучше не найти.  Смотри,  -  улыбка  до   ушей.

             -  Мне,  что-то    не  смешно.
             -  И  что  цепляться  за   лицо? Что в нем такого?
             -  Мое   оно,  к  другому,  не привык.
             -  Так,  привыкай,   скорей  -   повысил   голос  стражник.
             -  А  если я не соглашусь?  -  резко    бросил     Путник.

  - Как   это  так,-  не  соглашусь, -   поднятые   уголки   губ  на   маске  стражника   изогнулись  в  свирепом  оскале.  И  тут  же,   в  сторону  Путника,  прошелестело   несколько  гневных  выкриков:  -  Какая  наглость.  Сказать, вот  так, открыто…  Вы только посмотрите на него.

    Впрочем,  и   без этих слов,  взоры  присутствующих были обращены   на Путника,  один  из стоящих к  нему  вплотную,  шепнул  на ухо:- Послушай-ка, я дам  тебе  совет, не говори  нам больше  про  своё   лицо.

    Музыка,   не переставая,  звучала  всё  громче и  громче, казалось, сотни музыкантов  состязались   между  собой,   кто сильней ударит по струнам и клавишам,  также  и  остальные, не просто  танцевали, а  словно  стремились переплясать друг друга. Здесь были  и  лихие  танцоры, на которых  любо  было  посмотреть  и   неуклюжие  толстяки, еле переставляющие  ноги,  рядом   кружились, размахивая цветастыми юбками, женщины неопределенного возраста,  скрывающие под масками   свои   морщины. Особенно  усердствовал  танцующий   рядом    мужчина,   который   всё  время   норовил  задеть  Путника   своим   плечом.

  - Чего захотел, - лицо ему оставь,- сказал он, в очередной раз,  толкая Путника.   - Затем  захочешь дом отдельный, землю, а  там,  глядишь,  потребуешь   от  неба,   кусочек    самый  лучший   выделить   тебе.
Громким хохотом  отозвалась  толпа   на    эти  слова.
Путник  подождал,  пока  стихнет  смех,  а  затем   ответил: - Насчет  неба повременим, а что касается  земли и дома, то я не откажусь.

  -Терпенье  кончилось  моё,-   со злостью   выкрикнул   кто-то  из  толпы.
  -И  у меня, - поддержал  его   другой  голос, - так бы взял  и  врезал    маской  по  открытой   его роже.

  -Эй, осторожней, -   увернулся  от  удара   Путник,  а   про себя подумал: - Однако,  дело  скверный  принимает  оборот,  держаться   нужно  мне   подальше   от  толпы    и   ближе   у   ворот   открытых.
Словно догадавшись  о его намереньях, маски   плотнее замкнули вокруг Путника кольцо.
 - Теперь не убежит, а  то  ведь, что  задумал, увидел  всё, всех разглядел  и, на тебе, уйти решил.   
 - Да что я здесь увидел,  вы   же   все  как близнецы, все на   одно лицо,- пытался  отделаться  шуткой Путник.

 - Ты  лучше  помолчи, -  прикрикнул  на  него   тот,  что   при   каждом    удобном    случае,  старался    как  можно больнее  его   задеть.  Обернувшись  к  остальным, он  спросил : - Что делать будем с ним?
 
    Задумались  веселые   маски,  - как  наказать им  несговорчивого   гостя.  Вот  тут,  кто-то,  вспомнив   про   темницу,  и  сказал:  -  На то она и существует, чтобы   всех,  кто  нам  мешает  жить,    как  говорится,  с  глаз  долой,  чтоб  не  мешали,   тем  более   там   есть  уже  один,  такой  же,  как  и  он,  без  маски.  Теперь  их  будет  двое, как и положено, согласно  цифре два.

    День  подходил к концу. Солнце   уже    почти   наполовину   скатилось за черту горизонта, всё тоньше становилась  полоса  заката, в вечерних сумерках  всё  явственнее  ощущалось дыхание ночи.

  Маска справа  произнесла ничего не значащее: - Да, уж…  Произнесла протяжно, с оттенком грусти, словно ей было очень жаль упрямца, который вопреки всем уговорам, оставался с открытым лицом.
Маска  слева  ничего  не  сказала,  только  вздохнула  тяжело  и  удручено   развела   руками.
 
  Вместе с последними  закатными  отблесками  исчезли улыбки на  гипсовых треугольниках, уступая  место скорбным выражениям  которые  подчеркивали  опущенные вниз уголки губ. Веселая музыка   затихла,   всюду  слышались    лишь   печальные вздохи,  которые  дополнял   пронзительный  голос   плачущей  скрипки.
      
И  когда, в  очередной  раз,    невзирая  на   просьбы  и  угрозы,  Путник   остался   стоять   перед  толпой   с  лицом,  не   прикрытым  маской,  им  ничего   не  оставалось,  как    только   взять  и   бросить    его   в  темницу