Мама. Маленькая комнатка, поделённая на кухню и комнату. В комнате кровать мамы и папы, качка для малыша и моё подобие кровати. Старшая сестра, от первого брака мамы, почти всегда у бабушки. Она не ходила до пяти лет. Рахит. Говорят рано вывезли с севера. А у мамы муж на фронте погиб, а здесь отец парализованный и потому мама приехала к родителям, как можно скорей. Вот вдвоём с бабушкой старались пережить трудное время. После войны мама вышла замуж за моего отца и пошли дети. А старшая так и прилепилась у бабушки. Познакомил маму с отцом её брат. Он работал в буфете при вокзале и отец часто приходил. Ведь он так зарабатывал, поездками на электричках. А буфет это необходимость – поесть, выпить, поговорить. Ему было 19 лет. Все считали – фронтовик. А какая разница! Кушать все хотят.
Мама. Худенькая. Щёки провалены. Работящая, быстрая и жёсткая. За мной следом родился Юрка – брат мой. И мама разошлась с отцом. Три года билась одна. Наша насыпушка на семи ветрах. На году раз по пять мазаная и беленая. Вечные потёки с потолка, когда идёт дождь. Люльку прикрывали куском фанеры, а по полу и кроватям ставили тазики и кастрюльки. Сырость и болезни. А маме надо было кормить детей, да ещё и родителям помогать. Нас мама оставляла дома. На печи варево в кастрюльке, под столом куры. Мы чаще сидели в углублении печки, возле кастрюльки. Тепло. Захотел – покушал. Как-то достали порошок зубной в круглой коробочке, натолкли в него хлеба и ели. Доставали яйца у кур и выпивали. Рисовали на морозном стекле картинки. Доставали фото и играли ими. Мы с Юриком заболели корью. Положили в больницу. Месяц мы отлежали там. И вот нас выписывать должны на завтра, а Юра забрался на стол в холе и напился из графина воды. Меня выписали. А у него температура под сорок. И через несколько дней его не стало. Было ему три года. Беленький, чёрные глаза – смородинки, большой живот и ручки и ножки тоненькие. Мы все были рахиты. Да и кормёжка не вольная была. Капуста да картошка.
Мама. Первый раз я её запомнила с чёрным лицом. Во всём тёмном. Плачущей не переставая. В этот день пришёл отец. Маму на кладбище не пустили. Отец остался совсем.
Потом Толик. Умер двух недель. Отцовская мать напоила козьим молоком, пока мама ходила на работу закрыть больничный. Потом Вася. Тоже умер месяцев трёх. Диспепсия и пневмония. Потом Люда. Хорошенькая такая, как куколка. Потом Павлик. Потом Леночка и Андрюшка. Двоешки. Лена умерла шести месяцев. Андрей трёх. Они недоношеные были. Семимесячные. И у мамы кесарево. Между Васей и Людмилой были ещё мальчики. Просто я не помню. С Людой и Павликом я водилась. И в школу ещё ходила. И дома помогала. Павлик сильно болел, думали не выживет. Но, Господь позволил, оставил его нам. Один брат и три (теперь две) сестры.
Мама. Печальные тревожные глаза и слёзы. Всё кругом белое. Мама сидит рядом с моей кроватью, гладит меня по одеялу, рукам, голове и спрашивает, чего я хочу. Это больница. У меня крупозное воспаление лёгких. Трое суток без сознания и врачи разводят руками – нет антибиотиков. Готовтесь.
Я очнулась. А бабушка уже сшила на смерть мне рубашку. Мне девять лет. И потом, всю свою оставшуюся жизнь бабушка просила у меня прощения – прости, детка. Людям поверила, не сердцу своему. Прости. Господь тебе за это даст хорошую и счастливую жизнь…
Когда пришла домой, почему-то оказался потолок низким. Мама сказала, что я выросла. И тольео позже я узнала, что человек умирая вытягивается, что и случилось со мной. Мне было интересно солнце, трава, дождь, радуга так, как будто раньше я этого никогда не видела. Вот тогда же, видимо, я и начала писать стихи. О природе, о погоде, кошках и цветах – обо всём, что видела и чему радовалась. Где-то в восьмидесятые я уничтожила все эти записи от невозможности реализовать. И сейчас очень жалею. Это были самые чистые работы, но увы – востановить это невозможно.
Очнулась и попросила ягоды. Красной. Мама бежала три квартала, бегом туда и обратно, до базара. Купила брусники, прибежала назад и высыпала её в тарелку. Принесла мне и подаёт трясущимися руками. И хорошо врач увидела! Когда ягода растаяла я горстями ела её. Наверно, стакан съела. И уснула! И пошла на поправку. Но помню мамины глаза. Мамину радость. И любовь, которую она так неохотно нам показывала.
Мама. Беспомощная, силившаяся что-то сказать. Испуганные глаза от своей немощи. Непонимающая, что с нею происходит.
Мама. Всегда сильная и жёсткая и теперь зависящая от кого-то. Это не в её характере. Она всё САМА! И… никак.
Инсульт. И она никак не хотевшая с этим смириться. Всё время силилась встать. Начала говорить. Плохо, но понять можно. Сначала говорила цыфрами. И только спустя много дней начала говорить более менее нормально. Долго были проблеммы с туалетом, пока не привыкла к своему состоянию. Через полгода она села. Сама! Я на кухне была и когда вошла в комнату – аж задохнулась!
Мама! Я бросилась ей в колени. Мама! Ты будешь ходить! Мама ты встанешь! Умница моя… Я плакала и смеялась. Я сама, как с ума сошла. Я была так рада!
Господи! Ты видишь, чего нам надо.
Но это был последний всплеск. Потом она стала тихонько угасать. Я садила её к окну. Приносила ей цветы. Кошку взяли. Часто ребятишки с ней сидели. Садила за стол. Ворочала и тормошила, но она не проявляла никакого желания.
Мама прожила так полтора года. Никаких пролежней. Чистенькая, беленькая. Все её подружки приходили и без стеснения поднимали одеяло. Ну, надо же! Такая свеженькая и чистенькая. Волосы всегда были русые, а тут постепенно стали чернеть... А у меня мальчишки в ванну её на руках носили и из ванны. И каждый день постель я ей меняла. И песни пели с ней, и говорили, чтоб не забыла слова.
Умерла тихонько, никого не потревожив. Я прилегла минут на десять и внезапно вскочила, не понимая что случилось. Она дышала тяжело, а тут – я дыхания её не услышала. И подхватилась. Скорая приехала и я их просила что-нибудь сделать. Они сказали – вам её не жалко? Пусть уже успокоится.
А я? Мне как успокоиться? Мне что делать? За все полтора года я спала в общей сложности недели две. Я привыкла к этому ритму. А теперь пусто!
И мне вызвали «скорую». Накололи меня и я уснула. Давление поскочило до 240
Пришлось всем заниматься сестре. А брат не успел. Жена ему не сказала вовремя.
Мама ещё до болезни говорила, что к холодным ногам его не пустит. Так и вышло.
Мама.
----------------------