Идея была простая. Так как люди, проснувшись, не помнят свои сны, то следовало этот сон записать, а потом, уже бодрствующему человеку его показать. Если бы это удалось, то перед наукой открылись бы удивительные перспективы.
Идея то конечно простая, но денег на её реализацию требовалось не мало, нужно было приобрести как минимум два томографа, причём один потом перенастроить на передачу. Но у института таких денег не было, да если бы и были, то доктору Даленко точно бы не дали. Нет, не то чтобы Виктор Сергеевич был склочным или глупым, просто его поведение было отстранённо независим, что и раздражало начальство и некоторых коллег.
Но, судьба-злодейка иногда улыбается и сподвигается на благие дела. И под самый новый год то ли директор института нашёл американский венчурный фонд, то ли они сами каким-то образом вышли на них, но, как бы то не было, деньги на исследования были обещаны.
И все лаборатории, и отделы подали свои заявки на американские гранты. Учёный совет всех проранжировал, и хоть Даленковская идея была не на самом последнем 153 месте, но 136 позиция его сильно расстроила и даже вызвала некоторую злобу в отношении руководства любимого института и всех их приспешников.
Однако, если судьба решила испытывать тебя на прочность, то от неё уже не спасёшься, и после рассмотрения заявок американской стороной идея Виктора Сергеевича оказалась на последнем, но почётном десятом месте, и финансирование безумной идеи было гарантировано.
Вместе с финансами лаборатория Даленко получила куратора и инженера. Куратор, вернее кураторша, оказалась невысокой, неполной, немолодой женщиной неопределённого возраста, сухой в отношениях, скупой на слова, и вызывала у доктора необъяснимый страх. Она требовала чтобы к ней обращались всегда официально мисс Гарден, причём делала обращавшимся замечание, если те выпячивали букву “р”, а не проглатывали её на английский манер.
Инженер, напротив, был жизнерадостен, умудрился со всеми подружиться, в первый же вечер с аспирантами Леной и Олегом крепко выпил пива, и, проникаясь русскими традициями отважно залакировал всё водкой. Инженера звали Микаэль, но он просил называть его просто Майкл, но это как-то не закрепилось. Аспират Лена на том вечере с пивом и водкой, пила с Микаэлем на брудершафт, и взялась звать его исключительно Мишаней. Даже доктор Даленко так проникся уважением к отважному до российских реалий инженеру, что если когда и не называл его уменьшительно-ласкательным именем, всё равно предпочитал русское Миша.
Пока Мишаня под бдительным оком мисс Гарден, и назойливыми вмешательствами аспирантов, желавших всё знать, перенастраивал томограф, доктор отбирал подопытную группу.
Решили брать студентов из соседнего института физкультуры и спорта. В итоге уговорили пять спортсменок художественной гимнастики, хрупких, маленьких и каких-то по-детски наивных. Аспират Олег, что отбирал девушек, получал массу удовольствий от общения со своими протеже. Виктор Сергеевич хотя и смущался столь юных подопытных, но повода отклонить отобранные кандидатуры, у него не нашлось.
А вот Лене с подбором пятерых претендентов мужского пола пришлось попотеть. Боксёры, дзюдоисты, прыгуны в воду были отвергнуты, из опасения, что голова подвергалась сотрясениям и мозг может не соответствовать каким-нибудь требованиям. Футболисты не подошли, так как много и громко говорили, и хотя их речь была связной, но вызывала некоторое недоумение у культурного Даленко. Шахматисты же наоборот так задурили голову Виктору Сергеевичу, что тот сам испугался их безумной логики.
В итоге остановились на штангистах. Это были молодые люди из кавказских республик, низенькие, коренастые, широкие в плечах, говорили мало, но точно и по делу.
И тут когда казалось, что всё готово к экспериментам, пошли первые проблемы.
У гимнасток была хорошая фаза длинного сна – до двух минут, мальчики же спали крепко и мало кто перешагнул отметку в одну минуту. Но это было не критично.
Отказаться пришлось от девочек, и как не уговаривал Олег, никого не оставили. Аспирант ещё потом долго дулся на Мишаню и гадливо называл того доктором Микаэлем.
Но инженер тут был не причём. Для настройки аппарата и программного обеспечения снимали пятисекундный отрывок мозговой активности и потом настраивали передатчик, в зависимости от сопротивляемости мозга пациентки. Записав пять настройки для каждой из девушек, для чистоты эксперимента, проверили их дважды, сначала это поручили Лене, а потом Олегу. И если у Лены отклонения составили пять процентов, то у Олега их было уже восемнадцать.
Виктор Сергеевич публично, при зарубежных коллегах, выпорол своих горе ассистентов, и перепроверил всё сам. Настройки вообще не подходили к испытуемым.
Но для учёного мужа – отрицательный результат всегда результат положительный, и Даленко заставил Мишаню повторно протестировать девушек, и лично проконтролировал какой файл настройки принадлежит какой спортсменке.
Перепроверять поручили сначала Олегу, а потом Лене. Но результаты всё равно огорчили доктора. Олег заявил о шести процентах отклонений, а Лена о двадцати трёх процентах. Перепроверка данных Виктором Сергеевичем ничего не дала – каким-то чудным образом настройки не подходили ни кому из подопытных девушек.
Эксперимент решили сузить. Из девушек оставили только одну, самую мягкую и неконфликтную, но результат остался тот же. Со временем мозг подопытной справлялся с давлением волн и отказывался правильно отзываться на воздействие. Помучившись недельку, Виктор Сергеевич выгнал и последнюю девушку.
Тесты мужчин хоть и показали стабильность реакции их мозга на стороннее воздействие, но памятуя, сколько промучились со слабым полом, Виктор Сергеевич оставил только одного подопытного – чтобы не распылять силы. От всех остальных быстро избавились, так как заступаться за них никто не захотел.
Оставшегося в эксперименте звали Рашад. Был он из далёкого дагестанского селения, с малых лет воспитывался в спортивной школе-интернате. То ли воспитание наложило отпечаток, то ли национальная особенность, но Рашад был молчалив, суров и мужественен. Единственное что его отличало от других претендентов – его фаза длинного сна пересекла заветную черту в одну минуту.
Самый длинный сон Рашада был записан, разбит на 5 секундные отрезки, каждый отрезок был качественно, не раз проверен на испытуемом, и когда не осталось сомнений что мозг отзывается правильно, вся экспериментальная команда подошла к завершающей стадии опыта полной прокрутке сна.
День Х был назначен на ближайший вторник, так как Виктор Сергеевич ничего не начинал в понедельник. Была выписана бригада реаниматологов и анестезиологов, и на всякий случай заказана скорая помощь, подежурить на всё время эксперимента.
И вот этот день настал – первый день эксперимента. За плечами осталось полгода титанического труда, полгода подготовки к этому судьбоносному дню. Этот день был солнечным и весёлым, все собирались в приподнятом состоянии духа, были радостны и возбуждены.
Рашада жёстко закрепили на столе. Анестезиолог ввёл в вену препарат подавляющую мышечную активность, реаниматолог быстро интубировал пациента и включил аппарат искусственной вентиляции лёгких. Посмотрел зрачки, констатировал, что подопытный находится в сознании, аккуратно прикрыл тому глаза и отошёл к скучающему анестезиологу.
Ассистенты пристроили испытуемого в томограф и Мишаня прокрутил ему ролик со сном, записанным когда-то давно. Всё это действо заняло не более двух минут, и студент был передан в руки анестезиологу для приведения в нормальное человеческое состояние.
Подопытный спал и спал крепко. Врачи что-то впрыснули шприцом в катетер, что был подсоединён к вене студента, сошлись во мнении, что пациент в норме, и рядились, стоит ли его будить, или он проснётся сам. Решили, что будить не стоит, и все молча ещё полчаса наблюдали за спящим Рашадом.
И вот он проснулся, что-то замычал, сел на столе и открыл глаза. Реаниматолога, что с фонариком пытался посмотреть зрачки, спортсмен взял одной рукой за горло и отбросил в сторону. Соскочил со стола и с рёвом бросился к выходу.
Анестезиолог, что был на его пути, предусмотрительно сделал шаг в сторону, а вот врач и медбрат скорой помощи, что не принимали участия в эксперименте, замешкались и были нокаутированы ударом в лицо. Со стороны это выглядело забавно – смуглый, крепкий, невысокого роста молодой человек пробежал между двух людей в белых халатах, а те как стояли, так и упали.
В три прыжка Рашад достиг двери, что вела из лаборатории, и со всей силой впечатался в неё, пытаясь выскочить наружу. Проблему открывания двери уже поднимали лица ответственные за противопожарную безопасность, вроде даже было их предписание переделать дверь на открывание из лаборатории, а не внутрь, но у нас в России ничего быстро не делается. Именно эта российская особенность и остановила взбесившегося участника эксперимента. Ничего не понимая о снова и снова бросался на неприступную дверь.
Первым в себя пришёл Даленко, он что-то крикнул Олегу и они вдвоём бросились на спину спортсмена, повалили его на пол, начали выкручивать руки. Давалось это с огромным трудом, застигнутый врасплох беглец, брыкался и, похоже, грязно ругался на своём, никому не понятном, родном языке. Но тут к борющимся присоединился пришедший в себя медбрат и втроём они одолели бедного человека.
Связанного по рукам и ногам, не связанно бормочущего, с глазами полными страхов Рашада увезла скорая помощь. Потерянного Мишаню деловитая и собранная миссис Гарден увела в неизвестном направлении, куда-то подевались врачи, оставив Даленко с ассистентами гадать, что же во сне наяву увидал их подопытный.