Тревожно генералу… Вышел в ночь,
на горизонте - волжские просторы.
Он должен сделать это - превозмочь
и выстоять… Непобежденный город
давно в руинах, только длится бой
за каждый дом, грохочет днем и ночью.
Жестокой карой, проклятой судьбой
стал Сталинград и людям смерть пророчит.
Не так как на бумаге, где легко
фронт прогибал он с дерзким небреженьем,
картину эту видел целиком,
но вот он здесь, в ста метрах от сраженья…
Над Сталинградом зарево и гром,
орудий смертоносные гостинцы.
Средь грохота пальбы со всех сторон
протяжный вой атаки пехотинцев –
не грозное, а нервное «ур-а-а-а…»
летит, как вопль страха и печали.
Так крик солдатский волжская вода
преобразила: явственно звучали
не лихость в нем, не гнев, а плач души,
которой предначертана разлука,
до смерти – миг, и нужно совершить
последний шаг… – свобода в нем иль мука?
И сердце генерала от тоски –
простой, солдатской, самой человечной -
вдруг больно сжалось, словно на куски
рассыпалось: он понял, что навечно
стал связан с этой массою солдат...
Война уже ему не подчинялась:
он на песке зыбучем, ни наград,
ни почестей не нужно, это – малость.
Война народа – больше, чем число
его решений: через смерть, невзгоды,
война торила путь, крушила зло
и порождала - требуя свободы…
По мотивам отрывка ( ч.1. гл.13) из романа В.Гроссмана «Жизнь и судьба»