«Лаская добрыми словами
Моё унылое нутро
Ты гладила меня руками
Мне стало вдруг не всё равно
Забилось сердце человечно
Стервозность в пяточки ушла
Унылой злости бесконечность
Свои концы приобрела
Разжались зубы, челюсть смякла
Кулак расправился в ладонь
В спинном мозгу, где “тухла пакля”
Исчезла пробивная вонь
В печёнке желчь лить перестала
И язва затянулась вдруг
Давленье крови опускала
Волшебность твоих милых рук» – закончил Семёнов и склонив голову, упёрся глазами в пол.
«Ех… унылое нутро, и откуда ты, болезней столько у себя набрал, жуть…, да и вот, это что такое, “ унылой злости… челюсть смякла… кулак расправился” Витенька, ты же добрый, ты не то что муху, ты амёбу не обидишь, а тут “ стервозность” какая-то вдруг. А это тухлая пакля, она откуда у тебя там взялась? в спинном мозгу то? Кто её туда засунул, покажи мне его. Да и руки, чьи тебя гладили, Люськины что ли? Она тебя скорей сковородкой погладит.» - заключил Мышкин.
« Мммм…ммм..» - промычал Семёнов.
На кухню вошла Люся, жена Семёнова и предложила всем щей. Мышкин отказался и попросил кофе с бутербродом. Но Люся настояла на щах, поскольку кофе не было, да и бутерброд бы не получился, за не имением состава.
Мышкин не удивился и продолжал:- « Да как тебе такое написалось…, честно говоря ,гробовщина какая-то, больничное царство…аж жить не хочется.»
«Ммммм… ммм..» - ответил Семёнов.
Люся стояла у плиты и хихикала, разогревая щи, косясь одним глазом на Мышкина, который взял сигарету и только хотел прикурить….
Всё произошло быстро. Семёнов резко встал, взял с плиты кастрюлю со щами и одел её на голову Люсе, а затем, мгновенно сняв пустую посуду с головы жены, ошарашил ею Мышкина в самое темечко.
От этих действий и переживаний Семёнову стало плохо и он, потеряв сознание, навзничь повалился на пол.