В комнату вошли Бусыгин и Серов. Марийка посмотрела на них и направилась к выходу, но за спиной Серова развернулась и неожиданно для всех применила свой прием. Серов стал оседать, Бусыгин подхватил его, усадил на стул и в недоумении посмотрел на Марийку:
– Ты что сделала?
– Обыщите его, товарищ полковник.
Бусыгин пришел в еще большее недоумение, но машинально провел рукой по туловищу Серова и из его карманов вытащил два пистолета – Макарова и браунинг с полными обоймами.
– Из какого же он стрелял, и где успел перезарядить? – удивился Пашков.
– Давай, Марийка, приводи его в чувство, пора с ним побеседовать. Да дверь закройте, чтоб никто не мешал. Ты свой приемчик не афишируй и применяй в самых крайних случаях, а то могут обвинить во всех тяжких грехах. Работай, работай с ним, – нетерпеливо торопил ее Борисов.
Марийка нажала Серову на виски, провела рукой по лицу, как бы сбрасывая все его наваждение и сонливость. Серов открыл глаза – они у него были полусонные.
Марийка включила магнитофон.
– Серов, ты что, несколько суток не ел, что в обморок упал? – спросил Борисов.
– Не ел, – вяло ответил Серов.
– Замотало тебя начальство. Кто дал тебе задание убрать Максимова и Колокольцеву?
– Залетный.
– Ты сколько работаешь в отделе?
– Три года.
– Прибыл вместе с Залетным?
– Да.
– А где до этого работал?
– У Митюкова.
– Кем?
– Шофером.
– А Залетный кем работал у Митюкова?
– Секретарем, но не лично у него.
– Он его родственник?
– Да, он его зять.
– Какую роль играет Митюков?
– Никакую. Он – крыша у своей жены.
– А кто у нее шеф, вам известно?
– Михась.
– Кто он?
– Не знаю.
– Вы его видели?
– Нет.
– Кого еще вы должны были убрать?
– Генерала Пашкова. Он мешает нашему шефу.
– А кто ваш шеф?
– Михась, – Серов провел рукой по лицу, как бы сбрасывая что-то с него.
Борисов дал знак Марийке, чтобы она выключила магнитофон.
– Серов, распишись вот здесь и пойдешь отдыхать. – Петр Андреевич подал ему бланк протокола допроса.
Серов взял его, прочитал с самого начала и ...расписался. Борисов предложил Бусыгину:
– Отведите его, пусть спокойно отдохнет один.
Бусыгин кивнул головой в знак согласия, вышел в коридор и вернулся с охраной.
– Там Близнецов со своей командой.
– Ко мне в кабинет их быстро, – Борисов в нетерпении встал. – А теперь открою вам секрет, почему задавал вопросы о московской клиентуре.
Пришел с повинной Митюков и поведал, что его жена Ханская – резидент ЦРУ, собралась уезжать за границу. Ее задержали в аэропорту «Шереметьево» за попытку незаконного провоза ценностей: картины, иконы, золото. Похоже, надолго собралась уехать.
Как удалось узнать, завербовали ее еще на пятом курсе иняза. Чтобы остаться в Москве, она вышла замуж за уже преуспевающего прокурора Митюкова. Используя его известность, Ханская устраивается в Министерство иностранных дел. По совету своего шефа Михася она не вовлекает Митюкова в шпионскую деятельность, так как он очень щепетилен по отношению к своей репутации. Но за его спиной, от его имени она прокрутила много дел
– А как же он догадался? Чтобы активно действующий резидент прожил десятки лет не разоблаченным, надо быть хитрее лисы, – убежденно сказал Пашков.
– А все открытия бывают самыми банальными: он заподозрил ее в измене и стал следить. А когда увидел, что она пришла на свидание к иностранцу – сотруднику американского посольства, и не по любовному мотиву, то понял, что она за птица. Как говорится: сколько веревочке не виться, а конец будет. Поэтому он сразу же пришел в прокуратуру. А затем уже познакомил с художником, мастерская которого служила конспиративной квартирой.
– Что, не состоявшийся художник? – поинтересовался Пашков.
– Наоборот, очень даже талантливый, но зависть бездарей встала на пути к признанию. Сейчас он, к сожалению, конченый человек – наркомания. Понимает, что ему остается мало жить, решил облегчить душу.
Вот он-то как раз и вывел на Михася. А кто он – вы ни за что не догадаетесь, – загадочно усмехнулся Борисов.
– Неужели кто-то из наших? – предположил Пашков.
– От тебя ничего не скроешь. Дай немного подумать, и ты выйдешь на него. Но у нас времени нет. Это небезызвестный вам Александр Васильевич Бобриков. И упоминание о Михасе Серовым нам очень ценно.
Недооценил я твой приемчик, Марийка. Устаревать стал, – Борисов, улыбаясь, смотрел на нее, а она была вся поглощена рассказом генерала.
– Не переживай, Андреевич, даже Шустов не знает этого приема, – успокоил Борисова Владимир Петрович.
– Ну, если Шустов не знает, тогда я пас, – рассмеялся Борисов и вместе с Бусыгиным направился в свой кабинет допрашивать Михрютина.
В кабинете остались Пашков, Марийка и возвратившийся Алексей.
– Что, молодожены, весело начался ваш медовый месяц? – пошутил генерал, глядя на молодых, сидящих рядышком. – А ведь вас в отпуск сейчас никто не отпустит.
– Если начальник УВД говорит, что никто не отпустит, значит так и будет, – Марийка весело посмотрела на мужа, – ты знаешь, Алеша, Владимира Петровича восстанавливают в должности начальника УВД. Необходимо только его согласие.
– Наконец-то справедливость восторжествовала! – воскликнул Алексей. – Вы, естественно, дали согласие? – с уверенностью на положительный ответ спросил генерала.
– Завтра будем решать. Не зря говорится: «Утро вечера мудренее», – произнес Владимир Петрович и посмотрел на открывшуюся дверь – там показался Бусыгин.
– Я сейчас заглянул в изолятор, там Семкин грустит. Может, попробовать побеседовать с ним, как вы думаете, товарищ генерал? – Бусыгин даже не входил в кабинет, ожидая ответа, а продолжал стоять на пороге.
– Если скучает, то надо его развеселить. Вероятно, можно сообщить ему, кто арестован, и осторожно намекнуть, что они уже стали давать показания, – генерал говорил весело, посматривая на всех: – А давайте устроим ему перекрестный допрос, как вы думаете?
– Правильно, я пошел за ним, – Бусыгин вышел из кабинета.