Эх, бабье лето!
В переполненном утреннем автобусе мне было радостно! Объект, который мы всё лето запускали в работу, – сдан! Сейчас отвезу технические отчёты, инструкции и домой. Ведь за окнами - Бабье лето!!!
Кто-то грубо пробирался сзади и мои отчёты в папке наехали на сидящую девушку.Она тактично промолчала.
Машинально заглянул в книгу,которую читала девушка в больших серебристых очках:
«…весь мир во всём его удивительном разнообразии должен быть повторен на страницах книг в его полной реальности, но пропущенный сквозь кристалл писательского ума и воображения и потому – более ясный и осознанный, чем в многошумной действительности».
«Откуда мне знакомы эти строки?» – подумал я, щурясь от низкого, ослепительного солнца, заглядывающего в окна.
Девушка розовым коготком пальца ласково зацепила новую страничку:
«Каждой своей вещи, будь то хотя бы самый маленький рассказ, надо отдать всего себя, все свои силы без остатка, - всё лучшее, что есть за душой».
Девушка сняла очки. Я понял – ей выходить, и заспешил дочитать:
«И никогда не бояться того чувства опустошения, которое неизбежно придёт, когда работа закончена. Вам будет казаться, что вы больше не сможете написать ни строчки , что вы выжаты досуха, как губка. Это – ложное состояние. Пройдёт неделя, и вас снова потянет к бумаге…»
Девушка пошла к выходу.И мне показалось, что от неё пахнет камфарой.
« Такие, наверное, живут до ста лет? Надо же, читает себе К.Паустовского "Золотая роза" в переполненном автобусе", - подумал я и почему-то вышел следом.
« Пойду до работы пешком!» – решил я. И беспричинная радость сладко растеклась в груди.
Стрекозы садились на жёлтые заросли золотарника, белые бабочки не забывали приставать друг к дружке...
Обидно, но моя незнакомка вдруг скрылась за зелёной калиткой с табличкой: Лесопитомник.
"Ладно, пройду до работы пешком, тут всего-то две остановки". И пошёл по деревенской околице, вдоль оврага...
И чего только не сваливали в этот овраг . И ржавые утюги, и раскуроченные телевизоры, и невызревшие кабачки, морковь, зелёные помидоры и спелые яблоки…
«Опять бегу! – удивился я себе. –До осени пробегал - лета не видал!"
Сбавив шаг, я перепрыгнул через овраг в поле. Вот он простор!..
Коровы без интереса поворачивали жующие головы, и шли по кругу, таща за собой узловатые канаты.
Стояла удивительная тишина. Солнечное марево млело над зелёными полями...
Я пожирал глазами парящего в голубых небесах ястреба, красные яблоки за серебристыми заборами усадьб, подсохшую картофельную ботву и доцветающие огуречные гряды, наклонившийся головастый подсолнух, с сорокой на нём.
Пёс зло залаял, и нервная сорока нехотя перелетела с подсолнуха на свалку с овощами.
У речки, в тёплой пыли, отогревались стрекочущие кузнечики. Перемазанные хлеще мельников – они,бедняги, должно быть, сильно намёрзлись холодными ночами.
Вдруг из густого кустарника выдрался мордатый кот. Обласканный солнцем, он, не переставая, улыбался! А ступал так мягко, что даже кузнечики продолжали зудеть в зелёной траве.
Наконец, кот увидел меня, и улыбка его погасла... Наглядевшись, он тут же исчез среди бордовых метёлок щавеля.
Не сворачивая, прямо на меня летел чёрный шмель. Он свесил ножки и потирал ими от удовольствия, а может быть, просто очищал их от оранжевой тыквенной пыльцы.
Не долетев до меня, он набросился на душистый цветок шиповника и стал с ним бороться.
Чувства так переполнили меня, что я с разбегу перепрыгнул через речушку!Обернулся и обомлел - явно, что-то с головой моей приключилось, - как же далеко было "лететь" до другого берега! Только Бабье лето могло так окрылить!!!
Ну, вот и дверь проходной. Я жадно оглянулся на солнечное марево над лесами и вошёл...
Когда же вечером я снова открыл дверь проходной,то во мне что-то оборвалось!
Бабье лето внезапно исчезло. Дул нудный северо-восточный ветер. Резко кричали, прижимаясь к земле, грачи. Блеяли озябшие козы, а кровы, непереставая взмыкивали, зовя хозяев.
Из серой пелены туч, угрюмым бордовым глазом,смотрело солнце. Над полями безостановочно носились стаи скворцов.
Едва отогревшись в автобусе, я вновь увидел свою утреннюю знакомую. Она стояла на задней площадке и смотрела в окно. Замёрзшие пальцы сжимали томик прозы, заложенный больничным листом.
Так вот почему мне показалось, что от неё пахло камфарой… Она проболела, а я заработался...
Ах,как же мы оба упустили порадоваться нашим тёплым и коротким «бабьим летом»!