НА ФОТО: Репродукция из книги В. Толстова "История Хоперского полка", 1900 год.
***
СЕМЕЙНЫЙ СОВЕТ ГРЕЧКИНЫХ
АПРЕЛЬ 1932 г.
Возвращение братьев Гречкиных из следственного изолятора решили отметить на казачьем подворье младшего сына – Ивана. 79-летний казак Абрам, живший у «меньшого», хорошо протопил баньку. В первый пар пошли Алексей и Иван, которые несколько раз «поддавали парку», изрядно хлестали друг друга дубовыми вениками. Затем парилась и мылась молодежь и малолетки, потом казачки.
Снохи Ольга, Евдокия и Акулина зарубили пару прошлогодних кочетов, сготовили лапшу с курятиной, нажарили жирных карасей, налепили вареников с картошкой, салом и луком, наварили грушевого взвара. К обеду подоспели круглые пироги из русской печки. Расщедрился казак Абрам, доставший из потайного места четвертину водки, которую держал про запас, на свои поминки.
Стол накрыли во дворе, под распустившимся тутовником. Когда уселись чинно и благородно за трапезой и Абрам, перекрестив лоб, пригласил всех откушать «…что Бог послал», по небу, клином на север, радостно курлыча, пролетели журавли… Это был хороший знак! Птица возвращалась на родину… Впереди новая жизнь, новые заботы.
***
Когда крепко выпили и сладко закусили, когда женщины и дети вышли из-за стола, а казаки остались одни, Алексей затеял разговор:
- Батя! Что же нам делать? Жизня поменялась… Землицы нет… Скотину порезали… Об чем у храме гутарють?
Абрам рушником вытер губы, смахнул с густой, седой бороды хлебные крошки, степенно заговорил:
- Батюшка намедни после службы проповедовал, что враги казаку – коммуняки и комсомольцы… Ломают они дедовские обычаи… Ведь как мы шибко жили! В семнадцатом, когда царь от престола отрекся, у нас было 27 десятин угодий, да 15 десятин посева зерновых… А худобы, худобы сколь было: две пары волов, три лошади, две коровы, 5 голов гулевого скота… Свиней, овец? Да кто их считал? Держи – не хочу. Овцематок в общем гурте было до 20 голов. Опять же, медок свой, колоды пчелиные, почитай, у кажнего были… На сезон работников иногородних, голытьбу нанимали… До двадцати человек! Сами не голодовали и людям давали заработать хлебушка…
Абрам отогнал кур, которые под ногами подбирали хлебные крошки, упавшие со стола: «…Кышь, проклятые!», затем продолжил:
- И служба казацкая была не в тягость! Присягали Батюшке-царю… А он не обижал казака! Всякие казаку вольности и привилегии дозволял. Вот ты, Алексей, с германцем воевал в чине старшего урядника, а в гражданскую служил в белой армии уже вахмистром. Охранял военные склады в Новороссийске. Разве плохо? И до фронту далеко, пуля-дура не свистит над ухом, и товару всякого иностранного по самые ноздри… Ведь сколько ты нам привозил и посылки передавал! До сих пор я ботинки английские не сносил. Штука сукна в материнском сундуке сохраняется. А как ты выделился в свое хозяйство в 1923 году, так и пошло все под откос! Ну, достался тебе надел 9 десятин угодий и 10 десятин посеву, много с них возьмешь? И все самому, все в одни руки… Нет! Все же нам, казакам, надо жить большим семейством!
- Да куда уж теперь семейством? Не вернуть, что было, - пригорюнился Алексей. – Разбазарил, батя, я свое хозяйство подчистую, жутко на пустой двор глядеть! Гляну-погляну, сердце кровью обливается! Только двух коров и восемь овечек себе оставил. А вот, пару быков, корову и десяток овец на рынке перекупщикам сторговал… Свиней, опять же, всех под нож пустил. Двух лошадей, бричку-двуконку и плужок в колхоз сдал… Почитай, коту под хвост!
- Ну, не горюй! Что с воза упало, то пропало! - Старый казак подвел итог откровениям Алексея. Потом он, понизив голос, сообщил, на его взгляд, секретную информацию. - Пригрозил батюшка… Кто пошел в колхоз, того отлучит от церкви! Не будет он колхозников обслуживать: крестить детей, хоронить, давать молитвы матерям, венчать… Призвал прихожан больше молиться, объединяться вокруг церкви… Ну, а вам мой совет: идите в колхоз! В единоличниках теперь не удержимся. Новая власть зашпыняет! Председатель станичного совета Бузов на нас косо смотрит…
- Один теперича путь, в колхоз, - согласился с отцом Алексей. - Работать за палочки… Отработал день, в табеле учетчик ставит палочку, трудодень! А что потом колхоз даст на трудодень, неизвестно… А к работе мы привыкшие. В январе в колхозе я работал воловщиком, в феврале – шорником, потом, после ареста, исключили… Да и не уезжать же из хутора… Захочешь, не выпустят, станичный совет справку не даст! А без пачпорта на первом же досмотре ОГПУ-шники арестуют.
- Винтарь-то твой где?
- Винтовку спрятал, а шашка в горнице на ковре висит! При аресте ее не реквизировали…
- Ты вот что, сынок! Саблю оставь, пригодится скотине тыкушку рубить! А винтовку подальше, подальше закинь в речку Казинку… Подальше от греха! Или сюда, к Ивану принеси. У него искать не будут: я – старый, а он – больной, не служил… Откель у него оружие?
В разговор вступил Иван.
- С огородами, что будем делать?
- С огородами? – переспросил Абрам. – На огороды теперь только и надежа. Картошки сажать ведер по двадцать… Опять же, кукурузу на початок, поболе… Мамалыгу варить!
Ольга, услышав разговор, откликнулась:
- Батя! Кто картошку полоть будет? Ведь на нас, на бабах, - хозяйство, дети… В колхоз идти горбатить… да еще огорода гектар!
Ее поддержала Евдокия:
- А я как справлюсь? Петя под арестом…
Цыц, бабы! – Беззлобно, для порядка, прикрикнул на снох Абрам. – Не встревайте, когда казаки совет держат. Авось, не переломитесь… В колхоз вас каждый день не гонють. Сказала, захворала, да и наяривай на своем огороде… Иначе зимой лопать нечего будет! А так, кабанчика зарежем, сальца заготовим, картошечка с огурчиком свои, рыбки пацаны наловят… Глядишь и перезимуем!
На этом, с чувством оптимизма Гречкины разошлись по своим дворам. 22 мая 1932 года общее собрание колхоза «Раздольный» Невинномысского района приняло братьев Гречкиных в члены колхоза. Алексея направили в полеводство, а Иван вернулся на прежнюю должность – счетоводом в колхозную бухгалтерию.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
19 февраля 2013 г.
Гор. Благодарный
Владимир Пузиков