Глава 2
В песках Мары, у юго-западной границы жестокой пустыни, заполонившей почти весь край, стояла лагерем маленькая, но грозная армия командующего Асклизиуса. Они разбили лагерь несколько недель назад по причинам, до сих пор оставшимся загадочными для многих солдат, но никто не осмеливался усомниться в правильности решения военачальника. Большинство этих людей следовали за Асклизиусом от самых Южных Королевств, оставаясь верными фанатиками его дел и ни о чём не спрашивая. Но про себя они всё же удивлялись, отчего он не желает сейчас двигаться дальше.
Многие были уверены, что это связано с самой пёстрой — цветастой, кричащей и безвкусной палаткой, воздвигнутой неподалёку от командирской, палаткой, принадлежащей ведьме. Каждое утро Асклизиус направлялся к ней в поисках предзнаменований будущего, дабы строить на них свои решения. И каждый вечер Лилит проделывала путь до палатки командующего — по куда более личным мотивам. Никто не мог бы точно сказать, велико ли её влияние на решения командира, но влияние это, несомненно, присутствовало.
И вот, когда краешек утреннего солнца показался из за горизонта, плотно сбитая фигура Асклизиуса покинула походные покои; его бледное, дочиста выбритое лицо — некогда описанное ныне покойным соперником как «лик самой Владычицы Смерти, от рождения лишённый доброты», — было абсолютно лишено выражения. На Асклизиусе ладно сидели чёрные как смоль доспехи, лишь по краям и вокруг шеи отделанные малиновыми вставками. Кроме того, грудную пластину украшало изображение красной лисы над тремя серебряными мечами — единственное напоминание о славном прошлом командующего. Два помощника обслуживали командира, пока он натягивал чёрные с малиновым латные перчатки, выглядящие так, словно только что сошли с наковальни. По правде говоря, все облачение Асклизиуса выглядело превосходно. По ночам солдаты, научившиеся понимать, что даже крошечное пятнышко ржавчины может стоить им жизни, до блеска начищали доспехи своего командира.
Полностью защищённый сверкающими пластинами доспехов, оставив лишь голову открытой, Асклизиус направился прямиком к своей колдунье, к своей возлюбленной ведьме. Обиталище Лилит напоминало стёганое одеяло, сшитое из кривых лоскутов, по меньшей мере, пары дюжин цветов, что сильно обескураживало привыкших к походным палаткам солдат. Лишь такие, как командующий, умеющие видеть не только внешнюю сторону, могли заметить, что различные краски создают особый узор, а познавшие самые глубины магии различили бы силу, заключённую в этих узорах.
За Асклизиусом шагали двое его помощников, один из них нёс в руках какой то свёрток, напоминающий по форме голову. Офицер беспокойно дёргался, словно груз внушал ему отвращение и немалый страх.
Командующий не позаботился объявить о своём прибытии, но не успел он дотронуться до задёрнутого полога шатра ведьмы, женский голос, глубокий и дразнящий, пригласил его войти.
Хотя солнечные зайчики уже вовсю играли, прыгая по лагерю, внутри палатки Лилит царила почти полная темнота, и, если бы не слабо чадящая под потолком одинокая масляная лампадка, ни командующий, ни его подручные не разглядели бы ничего дальше собственных носов. А тогда бы они пропустили много интересного.
Отовсюду свисали мешочки, пузырьки и разные безымянные вещички. Хотя у неё и были сундуки для хранения своих припасов, ведьма по каким то ведомым лишь ей причинам отказалась от них, развешивая все предметы на крючках и петельках, тщательно выбирая место для каждого. Асклизиус не задавал вопросов по поводу этих странностей волшебницы; ведь после того, как он получил бы желаемые ответы, Лилит могла развесить под пологом сушёные трупы, и он бы не посмел ничего сказать ей.
Впрочем, она почти так и делала. К счастью, многие её снадобья скрывались в непрозрачных сосудах, но среди тех, что свободно свисали со стен, имелись и засушенные тельца редких животных, и их разнообразные части. Вдобавок некоторые предметы наводили на мысль об их недавней принадлежности человеку, хотя определённо сказать можно было бы лишь после тщательного исследования.
К пущему беспокойству военачальника, любовника ведьмы, единственная лампа в этом святая святых колдуньи рождала тени, пляшущие вне всякой связи с отбрасывающими их предметами. Частенько люди Асклизиуса видели, как пламя клонилось в одну сторону, а тень перемещалась совершенно в другую. А ещё из за теней палатка казалась куда просторнее внутри, чем решил бы сторонний наблюдатель, — словно, переступив порог, входящие попадали в другое измерение.
И как сосредоточие всего тревожащего и сбивающего с толку в этих покоях, хозяйка, колдунья Лилит, являла собой самое поразительное и волнующее зрелище. Когда она поднялась с разноцветных подушек, разбросанных на узорчатом ковре, огонь вспыхнул в каждом мужчине. Пышные чёрные волосы каскадом ниспадали на спину, открывая круглое притягательное личико с пухлыми красными, манящими губами, длинноватым, но милым носиком и глубокими, невероятно глубокими зелёными глазами, цвет и сияние которых сравнить можно было разве что только с изумрудами. Густые ресницы полуприкрывали эти глаза, когда казалось, что ведьма пожирает по очереди каждого входящего, просто глядя на него.
— Мой генерал…— промурлыкала она, и обещание звучало в каждом слове.
Чувственная, сладострастная Лилит с пышным телом выставляла свои прелести напоказ, как оружие. Платье её, обрезанное, между прочим, специально, было так коротко, что едва не теряло своего основного предназначения, а сверкающие самоцветы подчёркивали низкий вырез на груди. Двигалась она так, словно её мягко подталкивает ветер, и тонкая ткань обольстительно колыхалась вокруг тела.
Чары колдуньи произвели на Асклизиуса нужный эффект, но она ожидала нечто большего, чем лёгкое прикосновение его руки в перчатке к своей тёмно коричневой гладкой щёчке. Ведьма приняла ласку так, словно её погладили мягчайшей шёрсткой. Волшебница улыбнулась, демонстрируя белые остренькие, как у кошки, зубы.
— Лилит… моя Лилит… хорошо ли тебе спалось?
— Когда я действительно спала, то да… мой генерал.
Он хохотнул:
— И со мной было то же самое… — Но улыбка командующего резко исчезла. — Пока мне не привиделся сон.
— Сон?
Секунда, потребовавшаяся Лилит, чтобы втянуть в себя воздух, прежде чем переспросить, говорила о том, что колдунья отнеслась к замечанию вполне серьёзно.
— Да… — Он зашагал по шатру, глядя на жутковатые экспонаты коллекции ведьмы, но словно не видя их. Говоря, он поигрывал одним из суставов. — Кровавый Полководец восстал…
Она метнулась к нему, черным ангелом замерев у плеча, глаза женщины расширились от ожидания.
— Расскажи мне, мой генерал, расскажи мне все…
— Я видел латы без человека, выбирающиеся из могилы, потом в доспехах появились кости, потом их обтянули мышцы и сухожилия. Тело обрело плоть, но это был не Еранас, каким мы знаем его по изображениям. — Офицер в чёрных доспехах, казалось, недоумевал. — Лицо обыкновенного смертного, но ваятели никогда не высекали его таким. Возможно, это и было лицо Полководца, хотя в моём сне он казался скорее испуганным…
— Это все?
— Нет, затем я увидел кровь, кровь на лице, и после того, как она появилась, он зашагал прочь. Я видел, как горы сменились холмами, холмы рассыпались песком, Полководец утонул в нём… И тут сон оборвался.
Один из офицеров, сопровождающих начальника, заметил мелькнувшую в дальнем углу палатки тень. Она подкрадывалась к командующему. Наученный на собственном опыте не говорить о таких вещах, человек сглотнул и прикусил язык, надеясь лишь, что тень не повернёт в какой то момент в его сторону.
Лилит бросилась Асклизиусу на грудь, снизу вверх глядя ему в глаза.
— А тебе никогда не снился этот сон прежде, мой генерал?
— Ты бы знала.
— Да, знала бы. Ты же понимаешь, как важно, чтобы ты рассказывал мне все. — Она отстранилась от него, вновь опустившись на груду плюшевых подушек. Все обнажённые участки её тела блестели от выступивших капель пота. — Это куда важнее всего остального… Потому что это совсем не обычный сон.
— Я и сам догадался об этом.
Он небрежно махнул рукой одному из помощников, тому, у которого в руках был замотанный в тряпку предмет. Человек шагнул вперёд, одновременно срывая материю, дабы открыть то, что пряталось под ней.
Шлем с зазубренным гребнем блеснул в тусклом свете одинокой лампадки. Старый, но невредимый, он прикрывал почти всю голову и лицо своего носителя — целостность его нарушалась лишь двумя узкими щелями для глаз, не менее узким желобком для носа и прорезью чуть чуть пошире для рта. Сзади у шлема был выступ, защищающий шею, но оставляющий само горло полностью открытым.
Даже при столь слабом освещении любой мог ясно различить, что шлем окрашен в цвет запёкшейся крови.
— Я подумал, тебе может понадобиться шлем Еранаса.
— Возможно, ты прав.
Лилит потянулась к предмету. Пальцы её будто ненароком погладили руку офицера, и мужчина содрогнулся. Командующий стоял спиной, второй помощник из своего угла ничего не мог видеть, и колдунья воспользовалась возможностью нежно сжать запястье человека. Она полакомилась им раз или два, когда её аппетит требовал перемен, но знала, что он никогда не осмелится доложить своему командиру об их взаимоотношениях. Асклизиус наверняка предпочёл бы покарать его, а не свою драгоценную ведьму.
Женщина взяла шлем и положила его на землю рядом с тем местом, где сидела сперва. Командующий отпустил своих людей и присоединился к Лилит, разместившись прямо напротив неё.
— Не подведи меня, дорогая. Ты знаешь, в этом я непреклонен.
В первый раз часть уверенности Лилит развеялась. Асклизиус всегда был человеком слова, особенно когда дело касалось судеб тех, кто не оправдывал его ожиданий.
Скрывая тревогу, тёмная колдунья опустила ладони на шлем. Командующий стянул перчатки и сделал то же самое.
Пламя лампы мигнуло и съёжилось до крохотной искры. Тени разрослись, набухли и, кажется, стали ещё более живыми, более независимыми от хилого огонька. Однако то, что они обладали своей собственной неземной сущностью, в последнее время уже не волновало Асклизиуса. Он знал о некоторых силах, с которыми общается Лилит, и догадывался об остальных. Будучи военным с большими амбициями, он не гнушался любых средств для достижения своих целей.
— Как подобное взывает к подобному, как кровь взывает к крови… — Слова с готовностью соскальзывали с пухлых губ Лилит. Она не раз уже бормотала эту литанию своему хозяину. — Пусть принадлежавшее ему призовёт то, что тоже было его! Да восстановится вновь связь с тенью Еранаса!
Пульс Асклизиуса участился. Мир словно ускользал от него. Звенящие эхом слова Лилит — вот и всё, что ещё оставалось отчётливым.
Сперва он не увидел ничего, кроме безбрежного тумана. Затем из этой пелены начало что то вырастать — что то очень знакомое. Он вновь увидел доспехи Еранаса и уверился в том, что кто то облачился в них, но на этот раз командующий твёрдо знал, что человек перед ним не может быть легендарным Полководцем.
— Кто? — прошипел он. — Кто?
Лилит не ответила — глаза её оставались закрытыми, голова откинута назад, — полная сосредоточенность. За ней колыхалась тень, смутно напоминающая какого то гигантского насекомого. Затем, когда фигура увеличилась, все внимание Асклизиуса переключилось на опознание и определение местопребывания незнакомца.
— Воин, — пробормотала колдунья. — Участник многих кампаний.
— Забудь об этом! Где он? Он близко? Доспехи Полководца! После стольких длинных, ложных путей…
Она вздрогнула от напряжения. Асклизиуса это не заботило, — будь на то его воля, он бы толкнул её в запредельное.
— Горы… холодные, мрачные пики…
Никакого толку. Мир полон гор, особенно на севере и по ту сторону океана. Даже Западные Пределы не обошлись без гор.
Лилит дёрнулась во второй раз.
— Кровь взывает к крови…
Мужчина стиснул зубы. Зачем повторяться?
— Кровь взывает к крови!
Она пошатнулась, едва не оторвав ладони от шлема. Колдовская связь чуть не разорвалась. Асклизиус изо всех сил пробовал удержать видение, хотя его магические умения блекли в сравнении с мастерством Лилит. И всё же на миг ему удалось рассмотреть лицо. Простое лицо. В нём нет ничего от лидера. Можно даже сказать, тронутое паникой. Не трусливое, но явно лицо человека, оказавшегося в необычной, пугающей его ситуации.
Образ начал расплываться, и командующий беззвучно выругался. Латы обнаружил какой то треклятый солдафон или дезертир, который наверняка понятия не имеет ни об их ценности, ни об их могуществе.
— Где он?
Видение исчезло так резко, что даже он удивился. Одновременно тёмная ведьма выдохнула и рухнула на груду подушек, полностью разрушая заклятие.
Чудовищная сила отбросила руки Асклизиуса от шлема, и изо рта командующего брызнул поток колких и грубых эпитетов.
Застонав, Лилит медленно села чтобы посмотреть на Асклизиуса, ей пришлось подпереть голову рукой.
Он, в свою очередь, размышлял, стоит или нет высечь её кнутом. Соблазнить его тем, что доспехи найдены, а потом бросить в неведении, где они!
Она прочитала его угрюмый взгляд, осознавая, что он ей сулит.
— Я не подвела тебя, мой генерал! После стольких лет наследие Еранаса наконец всецело твоё!
— Всецело? — Асклизиус поднялся, едва сдерживая раздражение и ярость. — Всецело? Еранас повелевал извергами! Под его властью был почти весь мир! — Бледный командующий махнул на шлем: — Я купил его у коробейника как сувенир, символ той мощи, которой хотел достичь! Фальшивка, я думал, но отлично сделанная! Ну как же, шлем Еранаса! — Командир хрипло рассмеялся. — И только надев его, я осознал правду — что это в действительности тот шлем!
— Да, мой генерал! — Лилит быстро встала и положила руки ему на грудь; пальцы ласкали железный панцирь, будто обнажённое тело. — И к тебе стали приходить сны, видения…
— Еранас… Я видел его победы, видел его славу, видел его силу! Я прожил его жизнь…— Тон Асклизиуса стал несказанно горек. — Но только в моих снах.
— Это судьба привела шлем к тебе! Судьба и дух Еранаса, разве ты не видишь? Он наметил тебя своим преемником, поверь мне, — ворковала ведьма. — Ведь не зря же ты единственный, кто способен видеть эти картины без моей помощи!
— Верно.
После двух первых инцидентов, случившихся в то время, когда Асклизиус носил шлем, командующий приказал нескольким самым преданным офицерам испробовать доспех на себе. Но даже те, кто проходил в нём несколько часов, признавали, что впоследствии их не преследовали никакие особенные сны. А это для Асклизиуса было веским доказательством того, что он — избранник духа Полководца, преемник плаща его славы.
Асклизиус знал о Еранасе всё, что только мог узнать смертный. Он изучил все документы, исследовал все легенды о Кровавом Полководце. Меж тем как многие отшатывались от тёмной демонической истории Еранаса, опасаясь, что пятно может лечь и на них самих, командир раскапывал каждую кроху информации.
Он мог бы потягаться с Еранасом в искусстве стратегии или в физической силе, да только вот Асклизиус обладал всего лишь искрой магических умений, — искрой, которой едва хватало на то, чтобы разжечь свечу. Лилит обеспечивала его колдовством — не говоря уже о прочих удовольствиях, — но чтобы действительно сравниться со славой полководца, Асклизиусу требовалось что то, чтобы призвать и повелевать не одним извергом, а многими.
Он пребывал в абсолютной уверенности, что доспехи открыли бы ему этот путь, и был буквально одержим этой мыслью. Всесторонние исследования Асклизиуса показывали, что Еранас вселил в латы могущественнейшие заклятия. Собственные, скудные силы командующего уже увеличились за счёт шлема; наверняка магические доспехи Полководца дадут ему то, чего он так жаждет. Наверняка и тень Еранаса желает этого. Видения — это знак.
— Я скажу тебе только одно, мой генерал, — прошептала колдунья. — Только одно, что вдохновит тебя в твоём поиске…
Он стиснул её руки:
— Что? Что такое?
Женщина неуловимо скривилась от боли, столь крепка оказалась его хватка.
— Он… этот дурак, натянувший доспехи, — он приближается!
— К нам?
— Вероятно, если шлем и всё остальное стремятся воссоединиться, но даже если и не так, чем ближе он окажется, тем точнее я сумею вычислить его! — Лилит высвободила одну руку и дотронулась до подбородка Асклизиуса. — Тебе придётся подождать ещё самую малость, моя любовь. Самую малость…
Отпустив чародейку, командующий решительно заявил:
— Будешь проверять каждое утро и каждый вечер! Не жалей усилий! Я должен узнать, где находится этот кретин, в ту же секунду, когда ты сможешь определить это! И мы выступим немедленно! Ничто не должно встать между мной и моей судьбой!
Он подхватил шлем и, не сказав больше ни слова, покинул шатёр, и его помощники быстро зашагали следом за ним. Разум Асклизиуса застилало, когда он представлял себя в магических доспехах. Легионы Девяти Адов встают под его командование. Города падут. И вырастет империя… империя, охватывающая весь мир.
Вернувшись в свою палатку, Асклизиус бережно обнял шлем, словно защищая его. Лилит права. Ему всего лишь надо быть немножко терпеливее. И доспехи придут к нему.
— Я свершу всё, о чём ты только мечтал, — прошептал он отсутствующей тени Еранаса. — Твоё наследие будет моей судьбой! — Глаза командира заблестели. — И очень скоро…
Когда Асклизиус исчез за пологом, ведьма задрожала. В последнее время он стал таким непостоянным, особенно когда надевает древний шлем. Однажды она даже поймала его на том, что он разговаривает так, словно сам был Кровавым Полководцем. Лилит знала, что шлем — как, наверное, и все доспехи — содержит загадочную магическую силу, только вот она не могла ни распознать, ни контролировать её.
А если бы получилось… этот любовник ей больше не понадобился бы. Жалко, конечно, чуток, но другие самцы всегда найдутся. Куда более покладистые.
Скрипучий, глубокий голос разорвал тишину — звучание его напоминало жужание тысячи умирающих мух.
— Терпение — добродетель… этот то знает! Сто двадцать три года на гнусной равнине смертных в поисках Полководца! Так долго… и теперь все складывается…
Лилит метнула взгляд на тени, разыскивая среди них одну, особую. Наконец она заметила её в углу палатки — колыхающуюся, похожую на насекомое фигуру, видную только тому, кто потрудится вглядеться попристальнее.
— Тише! Кто нибудь может услышать!
— Никто не услышит, если этот захочет, — проскрежетала в ответ тень. — Ты отлично знаешь это, человечек…
— Тогда приглуши свой голос хотя бы ради моего рассудка, баатезу.
Смуглая чародейка смотрела на тень, но не приближалась к ней. Даже по прошествии стольких лет она не до конца доверяла своему постоянному спутнику.
— Как нежны уши людские. — Фигура стала отчётливее, и теперь стало понятно, что напоминает она богомола. Разве что этот богомол был высотой около двух метров , если не больше. — И как мягки и ущербны их тела…
— Кто бы говорил об ущербности.
Низкий, рокочущий звук заполонил шатёр. Лилит одёрнула себя, вспомнив, как её компаньон не любит, когда его одёргивают.
Баатезу заворочался, придвигаясь ближе.
— Расскажи этому о видении.
— Ты сам видел.
— Но этот ещё услышит от тебя… Пожалуйста… не отказывай этому.
— Ладно.
Набрав в грудь побольше воздуха, она принялась подробно описывать человека и доспехи. Баатезу, конечно, и сам все видел, но по каким то своим причинам этот дурак вечно заставлял её пересказывать видения. Лилит попыталась ускорить процесс, почти не касаясь человека и описывая сами латы и смутно прорисовывавшийся позади ландшафт.
Внезапно Баатезу перебил её:
— Этот знает, что доспехи настоящие! Этот знает, что они бродят по равнине смертных! Человек! Каков человек?
— Совершенно обыкновенный. Нет в нём ничего особенного.
— Нет ничего обыкновенного! Описывай!
— Солдат. Лицо гладкое. Простой боец, наверняка сын фермера — по крайней мере, выглядит он так. Ничего выдающегося. Какой то жалкий дурень, наткнувшийся на доспехи и, думается, абсолютно не представляющий, что это такое.
И снова рычание. Тень слегка пошевелилась. Когда же баатезу заговорил, голос его звучал поистине разочарованно:
— Уверена, что этот смертный путник приближается?
— Да вроде бы.
Мрачный богомол замер. У баатезу явно было что то на уме. Лилит ждала… ждала и ждала. Баатезу понятия не имел о времени других, оно заботило его, лишь когда дело касалось его личных нужд и потребностей.
На миг две тёмно жёлтые вспышки блеснули там, где полагалось быть голове тени. Мелькнули очертания трёхпалой конечности и быстро растворились вновь.
— Тогда пусть идёт. Этот после решит, чем одна кукла лучше другой… — Фигура баатезу расплывалась. Сходство с богомолом, да и любым другим существом, исчезало. — Пусть идёт…
И тень уползла в темноту углов.
Лилит выругалась про себя. Она многому научилась от этой грязной твари и во много раз увеличила свои силы благодаря его наставлениям. И всё же куда больше, чем от Асклизиуса, она стремилась отделаться от баатезу, сбежать от этой ужасающей сущности. Командующим ещё можно манипулировать, но только не тайным компаньоном колдуньи. С баатезу приходилось вечно играть в кошки мышки, и слишком часто во время этой нескончаемой игры чародейка чувствовала себя вторым из двух упомянутых зверьков. Однако разорвать договор с такими, как баатезу, не так то просто; если не позаботиться о предосторожностях, можешь обнаружить, что осталась без рук и ног, и лишь потом тебе наконец то оторвут голову, позволив умереть.
А значит, надо придумать что то новенькое.
Тот, кто носит сейчас доспехи Еранаса, выглядит воином, бойцом, да ещё к тому же, по её собственному описанию, человеком простым. Другими словами, дураком. Лилит отлично знала, как вертеть такими. Как мужчина, он окажется беззащитен перед её чарами; а как дурак — никогда не осознает этого.
Она посмотрит, как пойдут дела с командующим и баатезу. Если покажется, что тот или другой по прежнему действуют в её интересах, Лилит уж постарается сместить равновесие в свою сторону. Асклизиус, заполучив латы, наверняка свяжется с её теневым партнёром. Однако если магические доспехи достанутся баатезу, поистине будет правильно последовать за ним.
И ещё остаётся возможность использовать незнакомца. Его наверняка легко можно водить за нос, указывая, что делать. Он, в отличие от двух других, представляет собой не риск, а благоприятную возможность.
Да, Лилит намеревалась следить за простофилей ради собственной выгоды. Он куда лучше будет воспринимать её страстные желания, чем честолюбивый и слегка тронутый военачальник, — и уж наверняка солдат куда менее опасен, чем дьявольский изверг.