Звезда пленительного счастья

 
 

 Мальчики для битья стали каскадёрами

     В советское время  у всего сущего в стране были другие масштабы. Зарплата маленькая, личные достижения мизерные. Зато страна богатая и общественные ценности – самые высокие в мире. За  тридцать лет я работал на сорока семи кинофильмах. По полтора фильма в год. Отчасти это было так, потому что  приключенческих фильмов, где требовалось участие спортсменов, снималось мало. Отчасти оттого, что освободиться  с основного места работы было трудно и все спортсмены старались приурочить съёмки к своему очередному отпуску.  Отчасти это было продиктовано в организаторскими способностями нашего старшего тренера Александра Массарского, получившего на студии Ленфильм монополию на приглашение спортсменов для участия в съёмках. Его личный интерес до фильма «Стрелы Робин Гуда»  был малопонятен. Да никто  особенно и понимать этого не стремился. Есть халтура на десять рублей – и спасибо Массарскому,  сколько ему платили, как бригадиру спортивной массовки нас мало интересовало.
  После съёмок «Короля Лира» и моего знакомства с методом работы Ивана Коха и Григория Козинцева смотреть на кино, как на халтуру моя совесть мне не позволяла. И всё чаще, сравнивая свою деятельность в науке, спорте и просвещении, я оборачивался назад, в те осенние дни, проведённые в Ивангородской крепости с  такими увлечёнными и умными людьми, вовлекшими меня в атмосферу поисков образа, действа и сновидений, в атмосферу игры, которую власти этой страны  считали работой.
      Наше новое спортивное общество «Зенит», куда часть молодых и не опытных самбистов перешли за Александром Массарским находилось на проспекте Кима,дом 1 на Васильевском острове. Ехать туда было далеко и не удобно. Наверное поэтому оставаться после спортивной тренировки ещё и на дополнительные киношные занятия никто не соглашался.
 
Гонщики.
 
     Два моих товарища, страстные любители автогонок уговорили меня смотаться на их мотоциклах в Нарву, где Игорь Масленников снимал фильм «Гонщики». Они хотели посмотреть,  как их товарищи, классные  питерские автогонщики, будут переворачиваться в машине на большой скорости. Я не удержался и поехал. Атмосфера съёмок согревала душу и напоминала времена «Короля Лира». Жили мы в том же общежитии и по вечерам долго разговаривали с Олегом Янковским и Евгением Леоновым, снимавшихся в главных ролях автогонщиков. Скромно у стеночки в номере сидели Толя Ходюшин и Дима Шулькин, подрабатывающие у автогонов механиками. Эту же работу, незнакомые со спортивными достижениями, они выполняли и на  съёмках «Даурии». Помогая оживить старинную машину для анархистов.  Режиссёр Игорь Масленников  говорил в своих интервью, что у него в  съемках фильма  «Гонщики»  участвовали известные мастера ралли Владимир Бубнов, Эдуард Сингуринди, Иосиф Гальперин, Анатолий Печенкин, Гуннар Хольм, Виктор Щавелев, Вадим Егоров и их товарищи. Чемпион СССР по шоссейно-кольцевым гонкам ленинградец Юрий Ивин не только выполнил несколько сложных трюков в картине, но и сыграл одну из основных ролей. А главные консультанты заслуженные тренеры СССР Александр Ипатенко и Роман Чертов были просто своими людьми на съемочной площадке. Мы с моими товарищами, посмотрев как Юра Ивин перевернулся на своём «Москвиче», уехали со съёмок  «Гонщиков» в полном восторге.
 
Сломанная подкова

    Трудовые и спортивные будни вскоре были скрашены ещё одной незаурядной работой  на первой художественной картине моего приятеля Семёна Арановича, военно-морского лётчика и прекрасного документалиста. Ему доверили снять исторический фильм «Сломанная подкова» с Сергеем Юрским и Мариной Неёловой в главных ролях. Массарский поставил в Таллине драку с Юрским, а на вторую потасовку   революционера  на парусном кораблике поехать не смог и послал меня с Володей Кодинцевым, Юрой Верёвкиным, Володей Багировым и Володей Шавариным. Съёмки проходили в Приморске и поэтому деньги выплачивали тут же. Мы с Семёном Давыдовичем придумали небольшую потасовку Андрея Разумовского с командой парусника  и его прыжок с кормы в бурлящее море. За революционером гнались полицейские, которых изображали спортсмены-конники Витя Романов, Толя Ходюшин и Валера Зайцев. Осенними дождливыми вечерами мы сидели в гостинице и я рассказывал им свой план по созданию студии каскадёров-универсалов, способных падать с коней, драться на мечах, гореть, нырять и падать с высоты. Они слушали, развесив уши. Потом я уговаривал их приходить на тренировки, хотя бы раз в неделю. Володя Шаварин подарил мне журнал ПАРИ-МАТЧ за 1966 год , чудом найденный, в котором была огромная статья о школе каскадёров Жиля Деламара в Париже и о его трагической гибели на съёмках фильма Кристиана Жака «Святой выходит на след» в мае 1966 года. Потом я нашёл её перепевку у М.Беленького в журнале «Вокруг света»,  №7, 1971 года. Показал любимому тренеру Массарскому. Потом Массарский  опубликовал первое своё  интервью в газете «Вечерний  Ленинград» в 1973 году, в котором присвоил себе всё мою  работу со студией каскадёров. Я обиделся, но возникать не стал.
 
Дела давно минувших дней

    По весне подвернулась небольшая халтурка на съёмках фильма «Дела давно минувших дней» Владимира Шределя. Мы бегали по крышам в погоне за бандитами и в конце погони я повисал на краю крыши трёхэтажного флигеля. Без страховки. Режиссёр, опасаясь, спрашивал Массарского, могут ли его ребята висеть на краю крыши или вызвать циркачей. Массарский на всё хвастливо отвечал, что его ребята всё могут. И мы могли. До поры до времени. Я часто вспоминал гибель на борцовском ковре своего друга по секции самбо Юры Жирова. Здесь-то было пострашнее. На что он, наш старший тренер Массарский, надеялся, рискуя нашими жизнями? Тогда я этого ещё не знал.
      В феврале 1972 года я закончил институт авиаприборостроения и распределился работать инженером на кафедру физвоспитания в научно-исследовательскую лабораторию по резервным возможностям человека. Отпрашиваться у заведующего кафедрой на съёмки стало труднее, чем в студенческие годы. Массарский легко находил мне замену среди моих товарищей спортсменов и просто полезных знакомых. Главное для него состояло в том, чтобы я хорошо выступал за его команду  на соревнованиях. Я подумывал уже бросить и спорт, и съёмки и серьёзно заняться наукой. Это занятие более скучное, чем бесшабашная атмосфера съёмочной площадки разных фильмов, но  пора было остепеняться, создавать дом и семью. Правда нищенской зарплаты инженера для этого было не достаточно и приходилось искать какую нибудь халтурку. По вечерам я работал в нашем спортклубе тренером. И всё чаще думал о более высоких заработках.
 
Блок Ада.

    На Ленфильме начались грандиозные съёмки четырёхсерийной эпопеи «Блокада». Режиссёром был тоже Михаил Ершов, на съёмках которого «На пути в Берлин» я чудом не угодил под танк. Массарский,наш бригадир или по умному "импрессарио", привёз нас на съёмки эпизода «бомбёжка поезда» и предупредил, что когда пиротехник Валеулов  по прозвищу Дед, подожжёт вагон поезда, мы должны выпрыгнуть в окна вагона на насыпь. Правда Массарский рассчитывал, что вагон будет гореть долго и  нам хватит времени доехать до камеры метров шестьсот. Старшим в группе он назначил меня. Олег Василюк и Валера Белов с улыбкой меня спросили, можно ли прыгать без моей команды, если будет очень горячо. Никаких защитных костюмов на нас не было.
     Когда лётчики на «мессерах» сделали пару пробных заходов над поездом, режиссер Ершов дал команду и поезд медленно поехал по направлению к кинокамере. Пиротехник Дед брызнул по углам вагона бензином и поджёг стену вагона окурком Беломора. Через три секунды вагон наполнился чёрным, едким угарным дымом, от которого можно было потерять сознание. Двух других секунд хватило, чтобы весь вагон превратился в факел. Плохо различая просветы окон мы все бросились прыгать на насыпь под мой истошный крик «Пошёл». Насыпь была крутой и высокой. Скатившись вниз мы, оторопев, смотрели как догорает наш вагон, приближаясь к тому месту, где стояла камера. Когда остов обгоревшего вагона подъехал к камере, истошный крик киношников разнёсся по всей округе и висел над ней глухим воем. Мы взобрались на насыпь и, махая руками, пробежали в сторону киногруппы. Веселье царило, как в день Победы. Массарский ходил перед режиссёром и невозмутимо объяснял, что пиротехник неверно рассчитал поджёг и его нужно уволить. А меня похлопал по плечу.
       Ни Массарский, ни кто-нибудь ещё не проходили ни в какой школе, как надо устраивать и организовывать горение танкистов в танках, наезд трамваем на пляшущих фашистов, перевороты мотоциклов с солдатами вермахта и спасать провалившиеся под лёд полуторки с хлебом, драться в рукопашных атаках, взрывать плоты с солдатами и штурмовать обледенелый берег  Невского пятачка. Массарский не имел даже спортивного разряда по самбо. Всё это мы репетировали и пробовали в процессе съёмок, как в драмкружке. Я организовал группу энтузиастов, которые с интересом занимались поиском трюковых номеров и их отработкой. Это были  Лёня Орешкин, Юра Верёвкин, Володя Шаварин, Володя  Багиров, которые пройдя тяжкий путь спортивной подготовки решили посвятить своё время этому малознакомому ремеслу. Приписал все подвиги себе Александр Массарский, не указав наших имён даже в эпизодических ролях. Болезненный еврейкий юноша, избежавший службы в советской армии, не добившийся успехов в спорте оказался творцом супербоевика о Великой Отечественной войне. Где бывают такие чудеса? Только в СССР, стране непредвиденных возможностей. Мы не знали какой нам выпадет за это барыш, но нам было интересно. По истечении четырёх лет съёмок большинство участников занялись более спокойным делом. В кино остались несколько человек. Видимо контуженных. Как подметил Массарский – каскадёр, это диагноз. Среди них оказались я, Николай Ващилин, Массарский, Верёвкин, Шулькин, Василюк и ещё несколько персонажей, жадных до лёгкой наживы  и сусального блеска  славы.
 
Чужой среди своих.

    Осенью 1973 года по рекомендации моего приятеля Пети Меркурьева, с которым мы носились по крышам под руководством Массарского и Шределя,  я устроился на работу по совместительству на курс к Василию Меркурьеву и  Ирине Мейерхольд педагогом по трюковой подготовке. Этот раздел  входил в государственную программу по физическому воспитанию /профессионально-прикладная физподготовка/ и разрабатывался для каждой профессии эксклюзивно. Мне доверили курс актёров чечено-ингушской студии, с которыми мы поехали на съёмки фильма Никиты Михалкова «Свой среди чужих,чужой среди своих», которые проходили в городе Грозном. Выручило нас то обстоятельство, что начинающий режиссёр Михалков имел маленький бюджет своего первого фильма и приглашал на съёмки тех горцев, которые могли себя обеспечить конём и оружием.  Да ещё и платили за право сниматься по три рубля. Мои студенты смогли и были приняты на съёмки сцены ограбления поезда. Правда потом администратора Шапиро , который собирал с людей деньги посадили на шесть лет. Михалков, конечно, оказался ни при чём,тем более что Махмуд Эсамбаев был другом Сергея Михалкова.
 
Курс трюковой подготовки.

        Моё решение оставить профессию перспективного инженера в области исследования возможностей человека и создания робототехники и перейти на работу в Театральный институт зрело во мне три года с того момента, когда я поработал на съёмках «Короля Лира». Для этого нужно было получить педагогическое образование и я поступил в очную аспирантуру Ленинградского научно-исследовательского института физической культуры. Три года я работал над диссертацией, работал по совместительству в Театральном институте и снимался в кино в качестве каскадёра. После ознакомления со статьёй о Жиле Деламаре  этим термином ловкий Массарский стал называть своих «мальчиков для битья». Термин прижился довольно быстро. Он придавал большей значимости всем.
 
Тиль.

      Поздней осенью 1974 года наша группа самбистов с бригадиром Массарским была приглашена на съёмки сцены абордажа корабля в фильме «Легенда о Тиле» Александра Алова и Владимира Наумова. Снимали в устье реки Лейлуппе в Юрмале. В одной из её глубоких заводей кудесники декораций построили ,затопленный наводнением , фламандский город. Декорировали под испанские парусники рыболовные сейнеры.
Неожиданно в море случился отлив и съёмки остановились. Массарский уехал на свою основную работу старшего тренера ЛОС ВДСО "ЗЕНИТ" и оставил меня за старшего. Месяц мы провели на шикарном опустевшем курорте. Каждый день я собирал своих товарищей на съёмочной площадке и увлечённо репетировал разные эпизоды абордажа испанских кораблей очумевшими гезами. Алову и Наумову моё трудолюбие очень нравилось и они делали по ходу свои замечания. Тиля играл молодой эстонский актёр Лембит Ульфсак, покорно выполнявший все предложенные нами трюковые номера при абордаже корабля испанцев гезами. Евгений Леонов со времён нашего знакомства на съёмках «Виренеи» превратился в Евгения Павловича. Он играл Ламме Гудзака и в нашем эпизоде на корабле закармливал до смерти жирной свининой любовника своей, сбежавшей с ним, жены. При этом он со смехом вспоминал, как в перерывах съёмок драки в "Виренее" мы бегали перекусывать молочными сосисками с вермишелью в ленфильмовскую столовку под названием «Угол падения».
  Когда режиссёры увидели,подготовленный мною материал и внезапно прилившую воду Балтийского моря - они сняли наши эпизоды за несколько дней. В репетициях мне пригодился опыт работы у Григория Козинцева на фильме "Король Лир", уроки Ивана Эдмундовича Коха и Леонида Тарасюка по историческому фехтованию. Драки в латах, падения с парусника в ледяную воду были лёгкой расплатой за такую шикарную компанию на прибалтийском курорте. Массарский приехал к шапочному разбору и получил свою зарплату, а я получил неоценимый опыт постановки трюков и хорошую репутацию. Это дорогого стоит. 
 
Романс Кончаловского.

  Благодаря работе на «Легенде о Тиле» я получил протекцию на Мосфильме и был приглашён Андроном Кончаловским на съёмки фильма «Романс о влюблённых». Там работал Массарский, но, завалив себя заказами на разных фильмах и находясь в вечной суете, он плохо подготовил съёмку спасения людей при цунами и чуть не угробил людей на съёмочной площадке в Казахстане.Надо было иммитировать падение бревна на голову актёра Романа Громадского с ребёнком. И Массасркий так уронил бревно не учтя элластичности верёвки, что чуть не убил Громадского и ребёнка. Андрон отказался с ним работать и вызвал меня.
 Приятно было встретить на съёмках Романа Громадского, которого не видел со времён «Короля Лира».  Я поставил сцену драки братьев, которых играли Евгений Киндинов и Владимир Конкин с их противником Александром Збруевым  в электричке, разбил стекло своей головой за Володю Конкина и запомнился Андрону хорошим профессионалом. Сцена исполнялась под музыку и пение и должна была нести балетную стилистику. Видимо это стало решающим фактором при  выборе меня постановщиком трюков в его «Сибириаде» спустя два года.Хотя я тогда совсем не догадывался о репутации московских каскадёров Иншакова и Иванькова,которым Кончаловский в этой работе отказал. По Мосфильму тогда ходили слухи о наездах на директоров театров с целью вымогательства денег.
 
Сержант милиции.

   Несколько дней я провёл в хорошей компании с Олегом Янковским во время съёмок фильма «Сержант милиции». Он там играл «вора в законе» и худшей его роли в кино я не знаю. Вообще фильм оказался настолько пошлым, что я стеснялся упоминать о нём в кругу друзей. А когда мне приклеивали драку в тюрьме, поставленную Массарским, я очень обижался. Трюковал там, как козырный, Юра Верёвкин. Он сошёлся со всей съёмочной группой на почве ремонта «Жигулей» и катал нас с Олегом Ивановичем на теннисные корты Ленфильма и обратно на игровой милицейской машине. Наверное, роль вора у Олега Ивановича и не получилась, потому что он был  честным человеком. Но пошалить мог. А честность и интеллигентность сыграть не возможно. Юра Верёвкин «сбил» меня на железнодорожной платформе, пока убегал от милиции вместо Олега Ивановича и докатался до того,что его поймали ночью настоящие гаишники. Эта история, описанная в кляузе группы корытиносысоевских конкурентов в 1984 году сломает его и мою карьеру каскадёров.
 
Звезда пленительного счастья.

  Режиссёр фильма «Звезда пленительного счастья» Владимир Мотыль похлопал меня по плечу и пошутил по поводу того, что,  отказавшись падать с нефтяного хранилища в Каспийске  в «Белом солнце пустыни»,  я буду повешен за декабриста в «Звезде пленительного счастья». Виселицу построили возле Петропавловской крепости по достоверным чертежам 1825 года шведского палача, приглашённого по повелению Николая I. Именно здесь я имел честь быть представленным  Государю Императору, которого блистательно играл Василий Ливанов. Тогда я не мечтал с ним поработать на «Приключениях Шерлока Холмса». Об этом тогда никто не мечтал. Игорь Масленников снял свой фильм «Гонщики», Виталий Соломин блистал в «Соломенной шляпке» у Фрида, а Василий Ливанов по повелению Владимира Мотыля возрождал  образы нашей Истории. Ну как бы мы без них представляли Императора Всероссийского Николая I ,  господ «декабристов» и их вернопреданных жён?
    От имён актёрской труппы фильма перехватывало дыхание. Алексей Баталов, Иннокентий Смоктуновский, Олег Даль, Ирина Купченко, Наталья Бондарчук…… Все становились обычными людьми в ленфильмовской столовке во время обеденного перерыва. Перед голодом все были равноголодными.
    Вешали нас со знанием дела. Виселицу построили над глубокой ямой.Такой глубокой и широкой,что к помосту не возможно было подойти. Восторженный всезнайка Массарский привёз пять комплектов парашютных ремней и поставив нас на помост, подвесил на верёвках за карабины. Самбист из " Буревестник" Виталий Щенников, исполняющий роль палача, облачил нас в мешки-покрывала с надписями имён. Когда раздалась барабанная дробь и тётки из массовки завопили в голос, по коже побежали мурашки. По шесть мужиков с каждой стороны за пеньковые верёвки начали выдёргивать из под наших ног  дощатый  помост.Он плохо поддавался и с каждым рывком поселял в наших телах ужас перед Концом.  На третьем рывке из под ног выскочили доски и мы,на мгновение,зависли над бездной. Сильный толчок верёвки поддёрнул тело вверх и мы зависли над ямой. Несколько минут в тишине был слышен стрёкот камеры оператора Дмитрия Месхиева, а потом воскрешающий крик режиссёра Владимира Мотыля:  «Стоп! Снято!»
       Вокруг все ликовали. Надо было готовить следующую сцену. Нас снимать с виселицы  никто не торопился. Массарский утопал в похвалах своей гениальности факира и забыл, что нас нужно как - то снимать из петель. Мы висели "трупами" над пятиметровой ямой и теряли сознание от удушия парашютными ремнями. Мы могли умереть у всех на глазах. Плотники киногруппы, осознав ситуацию стали судорожно восстанавливать  помост и приколачивать доски. Когда мы ощутили под ногами твёрдую землю  Чудо воскрешение Лазаря стало для меня реальным событием.
     Режиссёр фильма Владимир Мотыль быстро и решительно делал своё режиссёрское дело. Потребовав повесить двух каскадёров для второго плана, на фоне которого он будет снимать длинный монолог Олега Янковского, он попросил оператора переставить камеру на другую точку. Повесить второй раз Массарский решил меня,Николая Ващилина  и Ходюшина. Остальные ребята торопились на основную работу. Я пожаловался Александру Самуиловичу на сильное удушение от парашютных ремней  в паху, но он, как всегда, отшутился и посоветовал  расслабиться и глубже дышать. Так, шутя, он на этом фильме поджог свою молоденькую подружку Эллу, которая обожжённая пламенем, вышла за Массарского замуж. Толя  предложил сделать две дополнительные петли под ноги, похожие на стремена. Через десять минут мы уже висели на виселице, обёрнутые белым саваном и смотрели на всё происходящее сверху вниз. Можно сказать смотрели на всё с небес.
   Декабристы, у которых по сценарию  при повешении лопнули гнилые верёвки, карабкались по скатам ямы и выбирались на свет Божий. Сам момент обрыва верёвок снять не смогли, Александр Массарский был ещё не опытный каскадёр и не знал как это делается. Может и к лучшему. Дорого нам обходились его эксперименты и накопление опыта в кино. Олег Янковский, вылезая из ямы, шёл на камеру и говорил длинный монолог про мерзости самодержавия.
  Режиссёр попросил всех затаить дыхание и дать возможность актёру Олегу Янковскому сыграть такой сложный и длинный эпизод. Потом крикнул нам, чтобы мы там тихо висели и произнёс магическое заклинание, после которого люди были готовы броситься вниз головой и  расстаться с жизнью:  «Мотор! Камера! Начали!».
      В зловещей тишине я плохо видел через ткань савана ,но услышал кряхтение Олега Янковского, выбирающегося из ямы, его задыхающийся, прерывистый монолог и хрипящие звуки, висящего рядом начинающего каскадёра Толи Ходюшина. Подождав ещё немного и шёпотом спросив его о самочувствие, я понял, что он мне уже ничего не ответит. Преодолевая "кинематографический наркоз" я истошно заорал «спасите!».
  Минута оцепенения сменилась броуновским движением людей по всей съёмочной площадке. Массарский смотрел в нашу сторону и что-то пытался объяснить побледневшему от злости Владимиру Мотылю. Толя Ходюшин хрипел, затихая и дёргаясь в вышине над ямой, к которой никто не мог подойти. Два плотника, схватив шестимеровую доску и встав на края ямы,подвели её снизу и приподняли обмякшее Толино тело. Через пять минут он пришёл в себя и Мотыль без промедления скомандовал съёмку второго дубля. И уже повторно теряя сознание от удушия мы услышали спасительный возглас режиссёра : «Стоп! Снято!»


Собачка  Баскервилей


    Зимой и весной 1980 года мне повезло работать на фильме Игоря Масленникова "Собака Баскервилей". Никита Михалков  придумал своё появление в фильме с ковбойским седлом, которое случайно нашли реквизиторы на складе. От этой случайности Никита, как всегда, начал придумывать историю "оправдания" и докатились до того, что сэр Баскервиль, на прогулке верхом вдоль болот, будет обстрелян неизвестным / а это герой актёра Олега Янковского/, упадёт ,применив трюк "завал лошади" и станет панически бояться магической силы болот. Режиссёр Игорь Масленников сначала клюнул на это и я всю зиму готовил Михалкова к этому трюку на конюшне в Сестрорецке.

   В Таллине мы прекрасно проводили время.  Таллин для советских людей был фешенебельной заграницей. Мы гуляли по старому городу, пили кофе с ликёром "Старый Таллин" и наслаждались беседами. Михалков с Янковским пикитировали друг друга шутками, а я наблюдал за их дуэлью со стороны. Они тогда очень подружились и мечтали о будущих  победах. Вместе с Сашей Адабашьяном они снялись у Романа Балояна в его фильме "Во сне и наяву" и строили грандиозные планы.
  В "Собачке" же всё пошло наперекосяк. Режиссёр Игорь Масленников не выдержал такого давления со стороны объединившихся в группу ,москвичей и начал доказывать,кто в доме хозяин, вымарывая все сцены, придуманные этими гениями. Так и пропала сцена с убийством лошади под сэром Генри на краю болот.
   Пока в Ленинграде шли съёмки "Собачки" Никита, Адабашьян,Вася Ливанов и Олег Янковский часто заходили ко мне в гости. Жил я рядом с киностудией, На Кронверкском проспекте. Жена накрывала на стол. Я заваривал чай и выставлял бутылочку. Олег с интересом разглядывал мою коллекцию живописи и икон. Однажды я порадовал их обновкой, купил у Славы Михайлова огромную картину на тему  притчи о блудном сыне "Бокал вина" Рембрандта. На кленях у господина,спиной к зритюлю сидела красивая девушка с бокалом вина. У Рембрандта была изображена подгулявшвая парочка и второе название катины было обозначено как "Блудный сын в чужой стране". Картина вызвала настоящий фурор у приглашённых в дом артистов. Но больше всех завёлся Олег Иванович. Проявилась настоящая страсть. Обычно очень уравновешенный, он дошёл до того, что предложил мне продать ему картину. Я предложил Олегу сходить в мастерскую художника и посмотреть другую картину, где девушка была обнажённой. В этот же вечер мы пошли к Славе Михайлову и Олег с восторгом купил этот шедевр за вполне умеренную сумму.
    Так случилось, что  21 октября 1985 года мы с Олегом Янковским встретились на праздновании сорокалетии  нашего друга Никиты Михалкова.Торжество проходило в зале ресторана «Меркурий» на втором этаже Международного Торгового Центра в Москве. Немного опоздав с аэродрома, я присел за стол к Олегу Ивановичу  и вынув икону Николая-Чудотворца из сумки, привезённую юбиляру, скромно поставил её на стол с подарками. Олег Иванович, оценив письмо и прислушиваясь краем уха к череде длинных тостов, подмигнул мне хитро и спросил
 - А что же ты, Коля, тут-то не кричишь, что такую икону подарил Никите?»
Я смутился и не нашёл, что ответить. Подумал, что объяснюсь  с Олегом потом. Но больше мы не встретились и мой поступок так и остался  не объяснённым....