СЕНТИМЕНТАЛЬНАЯ СКАЗКА
Начало http://www.proza.ru/2013/02/17/1900
Инга вспыхнула от возмущения. Этот самодовольный толстяк слишком уж задавался. И ведь нарочно унизил художника. И специально говорил громко, чтобы рыжая тоже услышала и оценила. В Инге мгновенно проснулась пролетарская солидарность со всеми униженными и оскорбленными. Она уже открыла рот, чтобы сразить толстяка знаменитым: «Ешь ананасы и рябчиков жуй! День твой последний приходит, буржуй!»,- но ее опередил Нико. Он достал из кармана купюру, небрежно засунул ее в карман толстяка со словами:
- Это твоему водителю на чай, любезный! Довезешь мадемуазель де Севр вовремя и без приключений.
И обращаясь к извозчику, с непередаваемым выражением превосходства произнес:
- Трогай!
Экипаж, объехал авто, Инга с мстительным удовольствием успела заметить выражение растерянности на лице толстяка, не удержалась и показала ему язык.
Водитель потискал сигнальную грушу, гудок сыграл начальные такты какой-то мелодии, и гибрид, отчаянно дымя и чихая, покатил по проспекту.
-Вы были великолепны! – улыбнулась Инга художнику. – А этот, с розами, он кто? Режиссер картины?
- Владелец скотобоен Дато Мандиашвили, - с горькой иронией ответил спутник Инги и снова замолчал.
- Тоже мне персона! Но почему? Почему вы позволили ему увезти ее? Я же видела, как вы смотрели на нее? У вас из-под носа увели женщину, а вы сидите и кукситесь! И вообще, кто-нибудь объяснит мне, что происходит?! И куда мы едем?
Но незнакомец по имени Нико упорно молчал, погрузившись в свои переживания.
- Понятно, - Инга непритворно вздохнула, - кошка сдохла, хвост облез, кто промолвит, тот и съест…
Незнакомец наконец-то отвлекся от своих мыслей и спросил:
- Какая кошка? Зачем кошка?
Инга рассмеялась:
- Да вы что, не помните этот стишок? Это же шутка!
- Странные у вас шутки. Вы вылетели из-за угла, как экзотическая птичка. Теперь вот про кошку шутите. Говорите, куда вас отвезти, мадемуазель Птичка. Я отвезу.
- К метро, пожалуйста.
- Где он живет, ваш метро?
Инга ухмыльнулась:
- Мы бы могли посоревноваться, чьи шутки более странные.
Она машинально раскрыла брошенную легкомысленной Марго газету и присвистнула в крайнем изумлении.
- «Тифлисские ведомости»? 5 мая 1909 года?! Чтоб мне сдохнуть! Свеженькие, еще краской пахнут.
Незнакомец ухмыльнулся:
- Вы никогда не видели газету?
Инга взвилась:
- Да я сама работаю в газете. Но вот эту вижу в первый раз. «Тифлисские ведомости» в Москве? – бормотала она, быстро просматривая газету.- Ущипните меня! Ага! Вот и заметка о картине Пиросмани. «Талантливый самородок… в высшей степени самобытен…холодноватость цвета… «Жираф» поражает своей…»
Инга отшвырнула газету и с жгучим интересом уставилась на незнакомца. Все странные события последнего часа, странные сами по себе, по отдельности, вместе вдруг сложились в целостную картину, совершенно фантастичную, но, по крайней мере, объясняющую эти события.
- Так вы не артист? – пробормотала она растерянно. - И не жулик? Вы что? Настоящий? Вот это номер! Настоящий Пиросмани? Ах! С ума сойти! И это не кино? Но как? Как я попала туда, то есть сюда? Я все помню! Мы приехали в ресторан. Московский грузинский ресторан «Пиросмани». Да-да! Не смотрите так удивленно! Я перебрала вина, потому что…. Ну, это неважно… Вообще-то я не пью, я не алкашка.
- Ал-каш-ка… - эхом откликнулся незнакомец. Он с любопытством смотрел на Ингу.
- Ну, да! Я пошла подышать воздухом, потому что напилась. Я шла по залу и позвала жирафа, а он побежал за мной. Но чего не привидится спьяну! Я тоже побежала и врезалась в дверь. Это я помню. А дальше ничего не помню. Очнулась на улице. Я думала, меня охрана выставила за то, что дверь им разбила. Получается, я врезалась в дверь и очутилась в Тифлисе? Ничего себе прыжочек! Это что же получается? Я своей головушкой протаранила не только дверь, но и время?
Незнакомец покачал головой, осмысливая услышанное.
- А где? Где эта дверь? Где этот ресторан?
- В том-то и дело, что в Москве.
Незнакомец недоверчиво усмехнулся:
- Вы большая выдумщица.
Инга хмыкнула:
- Я бы тоже не поверила. И никто не поверит, что я попала, - она быстро открыла газету и ткнула пальцем, - попала в 1909 год. Подождите! - Инга сжала виски. -Вы уверены, что это Тифлис и сейчас 1909-й год? Бред какой-то! Я хотела сказать - потрясающее везение! Шеф описается от радости! Но это при условии, что я вернусь! Мама! А как же я вернусь-то? Стоп! Я подумаю об этом после. А это точно не подстава? Ну-ка быстренько скажите, кто у вас президент? Саакашвили, да? Ну что вы так смотрите на меня? Вы считаете меня сумасшедшей? Да если бы вы только знали, откуда я! Если бы вы только знали, вы бы сами сошли с ума! Ну, как вам тут живется? Вот я идиотка! Не о том говорю. Подождите, щас я сосредоточусь!
- Не торопись, дорогая, - участливо сказал художник, - отдохни!
С той самой минуты, как Маргарита сбежала с владельцем скотобоен, Нико сделался на удивление спокойным. Больше всего ему хотелось остаться одному. Вернуться в Ортачалы. Сесть с кувшином вина под старой акацией, смотреть на барашки облаков и ни о чем не думать. Забыть. Забыть эту женщину с красивым лицом и изменчивой, как погода в горах, душой. Унижаться он не станет. Он сильный, он справится. И наверное, он бы уехал или ушел пешком в Ортачалы, если бы не эта забавная девушка в алом платье. Тоненькая и гибкая, как стебелек. Волосы острижены коротко, словно тифом переболела. На мальчика похожа с этой стрижкой. С Маргаритой ее не сравнить: ни женской стати, ни округлых форм, так волнующих мужское сердце. Но смешная. Говорит странно, словно заговаривается. Может, и в самом деле немножко не в себе? Ну, как ее такую бросишь? Что-то в ней есть необычное. Нико даже не сразу для себя определил, что. Пожалуй, слишком живая. Смелая. И этим очень отличается от всех, известных ему женщин. Нико не мог сказать, что ему нравятся ее манеры. Но забавна. Вертит головой, как птенец в гнезде. Глаза изумленные. И красивые. Серо-голубые, как небо во время летнего дождя. Жаль, если она и в самом деле не в себе, бедняжка!
От избытка чувств Инга подпрыгивала на сидении и смотрела по сторонам, жадно впитывая необычные впечатления.
- Эх, жаль сумочка с мобильником в той жизни осталась. Я бы снимков нащелкала! Вот это я попала! – восторженно взвизгнула она.
Она искоса посмотрела на задумчивого Пиросмани.
- Ой, простите! Я всегда много говорю, когда волнуюсь. Меня все за это ругают. А я не могу остановиться. А вы здорово умыли этого скотоубивца! Правда! Я горжусь вами. Вы сильно расстроились, да? А давайте мы найдем их и вы для начала набьете ему морду лица! А я сделаю об этом репортаж и продам его в ваши «Тифлисские ведомости». – с чувством сказала Инга.
- Прямо вот так вот и набить? Вы уверены? Но ведь это же лицо человека, даже если его зовут Дато Мандиашвили, - Пиросмани с насмешкой смотрел на Ингу.
– А что? За любимую женщину надо бороться! Шпагой, кулаком, интеллектом, короче, чем придется, что под руки попадется. Я даже заголовок придумала: «Роковой удар влюбленного художника. Владелец скотобойни терпит фиаско». Интересно, какие у вас тут гонорары? И вообще, женщин надо завоевывать, а не покупать, как кусок мяса на рынке. Вот ваш скотоубивец купил вашу Маргариту с потрохами. Скукотища! Мужиков вообще-то тоже покупают. Есть один – дрянь такой! – продался за Испанию. Противно… Но мы-то с вами не продаемся? Правда?
Пиросмани неожиданно улыбнулся, снял шляпу и бросил ее на сиденье. Легкий ветерок тут же растрепал его волосы, чуть тронутые сединой. Все еще улыбаясь, он откинулся на спинку сиденья, запрокинул руки за голову, зажмурился, подставляя лицо солнцу, и заговорил:
- А я никогда не понимал вас, женщин. Вы такие загадочные. Как будто из другого мира. А может, вас приносят ангелы? Или птицы?
- Ага, аисты! Но меня, я думаю, нашли в бочке с капустой. Наверное, поэтому я ее обожаю с детства. Родителей я не помню, меня тетка воспитывала. Она тоже умерла. Давно. Так что, никого родней капусты у меня нет. А продажный испанец не считается!
- Неет, - засмеялся Пиросмани, - вас, уважаемая, не аист принес, а сорока. Я так думаю!
- Такая же болтливая? Трещу, как сорока? – Инга скорчила забавную рожицу. – Есть немного!
- Нет, не болтливая. Веселая! Смешная Птичка из другого мира.
Инга разулыбалась и от избытка чувств стукнула кулачком по острой коленке:
- В точку! А вообще-то вы все навыдумывали про женщин. Я вам сейчас объясню. И вы все поймете. Если бы за меня боролись, я бы выбрала победителя! Вот вы думаете, что победил этот полосатый скотоубивец, потому что она уехала с ним. Да? А вот и нет! Победили вы! Вы вели себя, как мушкетер! С достоинством! Д`Артаньян - Михаил Боярский. Вы даже похожи чем-то! А он – этот ваш скотоубивец, он ведь взял деньги! Я видела. Я бы их выбросила, бросила вам в лицо. А он взял!
Инга захлопала в ладоши от удовольствия. – Я придумала, дорогой мушкетер, мы заключаем с вами союз!
Она протянула Нико руку:
-Ну, давайте же свою руку!- потребовала она. Ее ладошка утонула в большой и сильной ладони Нико.
- Ну вот! С такими руками и такой робкий! И хотя я уже два часа, как не верю в любовь, мы заключим с вами союз борьбы за любовь!- торжественно провозгласила Инга. – Я буду помогать вам, а вы тоже поможете мне забыть одного подлого любителя Испании. Но ваша Маргарита, она, конечно, не оценит. Да и фиг с ней! Мы все равно поклянемся не сходить с намеченного пути до полной и окончательной победы! Мы ее отвоюем у этого скотоубойного гангстера, а потом вы ее бросите, чтобы она прочувствовала, каково это, когда бросают.
Инга печально вздохнула, но тут же улыбнулась.
- Ну что? Договорились? Осталось закрепить клятву каким –нибудь крепким словом.
Она подумала, покопалась в памяти, и брякнула:
– Гамарджоба! Гмадлобт! – еще подумала, помолчала и совсем жалобно спросила: - Нет, вы правда Пиросмани? Без балды?
Нико, выслушав сумбурную горячую речь Инги, схватился за голову и захохотал. Инга захохотала следом. Отсмеявшись, он подмигнул Инге, торжественно взял ее ладошку, бережно пожал.
- Смешная Птичка! Ты рассыпала смех, и мое сердце согрелось. Гмадлобт, дорогая!
Инга ухмыльнулась:
- Здорово! Натаха умрет от зависти! А то, понимаешь, хвасталась, что именно ей на концерте Стас Михайлов подмигнул! А то будто! Там таких дурочек сорок рядов сидело, и все сразу в обморок упали от счастья. Поди, угадай, кому он там мигал! Стас Михайлов! А мне подмигнул сам Пиросмани! Мне одной!
Продолжение http://proza.ru/2013/02/19/2250