Я прекрасно понимала весь абсурд своего решения, но чувствовала сердцем, что это нужно сделать. Все же Райли-моя родная сестра и помочь ей я обязана. Для начала нужно было разделаться с работой. Я попросила Лорен прикрыть меня на пару дней. Больше не понадобится. Потом поехала в нашу с Сарой квартиру, где еще оставалось много вещей и косметики. Подруги не оказалось дома, и это было хорошо. Сара ни за что не пустила бы меня в эту опасную поездку. Я бросила в сумку пару джинсов, несколько футболок и белье. Сама влезла в узкие синие брюки, сверху одела белый топ и набросила клетчатую рубашку. Затянула белокурую копну в пучок на затылке, нацепила очки-авиаторы и отправилась прочь от уютного жилища. Я не хотела ехать в Нью-Йорк на своем стареньком ''Форде''. Рей мог бы найти меня по нему, если бы захотел. Но втягивать его в паршивое прошлое моей семьи я не собиралась. Сейчас Рей зол на меня, но скоро поймет, что что-то не так и бросится искать. Поэтому я заехала в центр проката автомобилей и взяла на три дня большой черный "Шевроле'' с тремя сотнями лошадей под капотом. Передвигаться предстояло быстро. Машина с ровным рычанием неслась по трассе, а в моей голове вспыхивали воспоминания, столь далекие от сегодняшнего дня. Я прекрасно понимала, почему мама всегда любила Райли несоизмеримо больше, нежкли меня. Старшая дочь-сорванец и пацанка. Ужасно училась, постоянно попадала в жуткие компании. А мама, по природе призванная вытаскивать людей из подобных ситуаций просто жила для Райли. Ей было неинтересно со мной. Дочь-круглая отличница, душа компаний, красавица... Но меня никогда не ставили в пример. Зато когда Райли делала какую-нибудь незначительную вещь, вроде вымытой посуды иои приготовленных безвкусных оладий, мама тут же гордо заявляла мне, что сестра гениальна и мне стоит у нее учиться. Семьей для меня всегда был только папа. Мы часто катались на лошадях, играли в бейсбол, ездили в Аспен на каникулах, смеялись и ели вечерами шоколад. Как-то так повелось, что Райли-мамина дочь, а я - папина. Но сейчас все кардинально переменилось. После побега Райли за границу, родители развелись. Папа знать не желал "эту психованную наркоманку", а мама заявляла, что это он "довел бедную девочку до нервного истощения и своими руками отправил в логово зверя". Про меня никто не вспомнил. Отец уехал на западное побережье, где основал небольшой бизнес, а мама отправилась в Канзас, где сразу вышла замуж за Кена, известного хирурга Кена Мирель. Тот, узнав подробности о ее старшей дочери, запретиь маме общаться с Райли. Про меня никто не вспомнил. Я чувствовала горечь. Это не была обида или злость. Просто я до сих пор не понимала, почему мама никогда не обращала на меня внимания, и почему папа так увлекся ссорами с женой, что при разводе, приехав забрать вещи, даже не попрощался. В носу защипало. Вот поэтому я никогда и не впускала парней в свое сердце. А Рей пришел, основался и выходить оттуда не собирался. Душа ушла в пятки. Боже, что же он сейчас обо мне думает? Я подавила в себе желание развернуть машину и рвануть в Бостон, чтобы все объяснить, извиниться, загладить вину. Но этого не произошло.
Я уже проехала больше половины пути-полтора часа в дороге. Мозг лихорадочно вспоминал инструкции мамы. Меган будет ждать в отеле в центре города. Мне нужно прийти одной, оставив машину не ближе чем в шести кварталах. Телефон выбросить в урну. Мои руки задрожали, а сердце сжалось от страха. Эти люди способны на все, и я, честно говоря, питала очень мало надежд вернуться из логова наркодиллеров живой и здоровой. Перед моими глазами снова появился Рей с его лукавым взглядом и обворожительной улыбкой. Если повезет, я еще раз услышу его : ''Кошечка''. Нет, нельзя хотя бы не попрощаться. Вдруг это навсегда. Смахивая соленую пелену с глаз, я достала мобильник и дрожащими руками набрала:"Прости. Прощай" - и вышвырнула телефон в окно. День клонился и закату и я уже была в Нью-Йорке. Все было сделано по инструкции. А теперь я стояла у входа в дорогой отель, самостоятельно шагая навстречу смертельным неприятностям.
Суровый секьюрити шкафообразной формы ощупал и осмотрел меня там, где только можно и даже заглянул в рот. Затем проверил металлоискателем и повел внутрь. Обстановка поражала. Всюду что-то золотое или позолоченное, глубокие мягкие кресла в стиле 18 века – прямо в коридорах. Но интерьер не сильно взволновал меня. Было заметно, что каждый охранник предупрежден о Энни Блейк и даже знал в лицо. По компактной рации все мои передвижения тут же передавались из уст в уста. Я кожей чувствовала дюжины взглядов, цепко следящие за мной.
Захотелось плакать. Зачем я вообще влезла в эту историю? Хочу назад, к Рею на ручки. Он простит, я уверена. Он поймет.
Неожиданно я уткнулась в тяжелую дубовую дверь. Мой сопровождающий коротко поговорил с кем-то по рации и пропустил меня внутрь.
Здесь было темно и душно. Окна задрапированы тканью, только тусклые светильники по стенам. Я сглотнула и ступила в комнату.
- О, малышка Блейк, а мы тебя ждали, - раздался откуда-то резкий высокий женский голос ,и передо мной появилась довольно симпатичная женщина лет тридцати пяти. У нее была короткая стрижка, алая копна волосок к волоску уложена на аккуратной головке. Болезненно бледная кожа Меган внушала жалость к ней. На белом лице яркими пятнами выделялись густо накрашенные глаза и рот, щедро вымазанный бардовой помадой.
Мои ноги подкосились. Меган не выглядела страшно. Она навевала ужас. Эта женщина была спокойной и уверенной в себе. Ведь Меган знала – по щелчку ее пальцев может рухнуть весь мир. Ну если не мир, но Манхеттен точно.
- Я не сомневалась, что ты придешь, - Меган медленно обходила меня по кругу, - Ты такая же глупая, как и твоя сестрица. С той лишь разницей, что она свои опрометчивые поступки тебе не посвещала.
- Что с ней?
- Райли жива, - голос Меган звучал просто ужасающе спокойно.
- Здорова?
- Сама увидишь.
Меган хлопнула в ладоши и дверь в комнату распахнулась. Охранник еще больше предыдущего втащил чье-то обмякшее тело и бросил на пол. Райли застонала и медленно поднялась.
Сказать, что я испытала ужас – не сказать ничего. Это была уже не та безумно красивая женщина, одним взглядом заставлявшая мужчин падать перед ней на колени. Кожа сестры была серой, как асфальт. Сама Райли – страшно худой. Под некогда красивыми нежно-голубыми глазами залегли фиолетовые тени. А волосы – родовое достоинство нашей семьи – были неровно отстрижены и висели лохмотьями, едва доставая до плеч. Очевидно, сестра сама наводила красоту.
Я не бросилась к ней. И мне этого не хотелось. Райли снова начала принимать наркотики, и это было видно невооруженным взглядом. Ее нужно было спасать, иначе, с таким прекрасным состоянием она долго не протянет.
Глаза Райли наконец сфокусировались на мне и она криво улыбнулась.
- Ой, сестричка, - скрипучим голосом прохрипела наркоманка, - Ты забрать меня пришла, да?
И тут случилось то, чего я никак не ожидала. Райли кинулась на меня, и стала орать, таская за волосы по полу:
- Гадина!!! Не пойду я никуда! Я останусь с Меган! Мне хорошо здесь! Хорошо! ПОНЯЛА???!!!
Секьюрити живо кинулся отдирать визжащую Райли от меня.
- Ну как, она сдорова? – пропела Меган.
- Ты – сущий урод, - яростно прошептала я, поднимаясь и ощупывая пострадавшую голову, - Гореть в аду тебе, тварь. Чего тебе надо от нас! Я все сделаю, и ты исчезнешь! Чего ты хочешь?!
Видимо, Меган не впервые слышала подобные слова в свой адрес. Она даже не повела бровью.
- А вот это уже другой разговор.