Глава IX. Под куполом неба
- Лом, прием, как слышишь меня! Лом, ответь Толмачу!
Из динамика рации раздавался только сплошной шум помех.
- Может попробуешь забраться на крышу - посоветовал Валерий - Там прием будет лучше.
Он задумчиво смотрел на погруженную в густой мрак улицу, чувствуя лицом приятное прикосновение холодного ветра. Кресло из нержавеющей стали, в котором он сидел, было единственным сохранившимся здесь предметом мебели.
Едва отряд поднялся на поверхность, Толмач недолго думая, повел бойцов в одно из зданий, выходящих вогнутыми фасадами на развязку дорог. Внутри оказалось почти пусто. Только безжизненный мрак и тишина наполняли давно заброшенные помещения. Весь первый этаж представлял собой одну длинную комнату, заваленную обломками рухнувших перегородок и толстым слоем пыли, занесенной сквозь проемы широких окон. Здесь и расположились Валерий с Толмачем, пока остальные проверяли верхние этажи.
- Да, придется лезть на крышу. Через часок – вздохнул командир, спрятал рацию обратно в специальный карман на разгрузочном жилете и посмотрел на улицу – Пока снаружи ничего не видно я не могу понять где мы находимся. Придется ждать утра.
Валерий на миг зажмурил глаза и снова вдохнул полной грудью свежий и чистый воздух, который сейчас казался ему изумительным после сырой застоявшейся атмосферы подземелья.
- Тогда надо идти наверх – он с явной неохотой поднялся с кресла.
Коломин и Миха затащили Кира на второй этаж несколькими минутами ранее. Наверху в одной из небольших комнат обнаружился еще крепкий и почти целый диван, на который положили раненого и он наконец смог забыться тяжелым болезненным сном. Толмач приказал Михе на всякий случай поставить растяжку на лестнице у подъема на второй этаж, а сам решил подежурить до рассвета. Пока боец возился с растяжкой, остальные проверили все этажи до самой крыши и, убедившись что опасности нет, разошлись по комнатам и устроились на ночлег
прямо на полу, используя в качестве ложа остатки мебели.
Толмач остался дежурить в том же помещении где лежал Кир. Он пододвинул к окну ржавый железный ящик, сел на него и снова стал следить за улицей. Снаружи по-прежнему царил безжизненный мрак и тишина. Небо чуть заметно начало светлеть, выделяя в сплошной черной мантии облаков отдельные менее темные пятна и полосы, однако до рассвета было еще далеко. Он чувствовал на себе груз усталости, но мысли о погибших бойцах не давали ему сомкнуть глаз. Стоило ему остаться наедине с собой, как в памяти снова всплыли неприятные воспоминания о событиях последних дней. Реальность, ушла, отодвинулась на задний план, окружающая обстановка, звуки и чуть слышные голоса бойцов в соседних комнатах потускнели, а потом и совсем исчезли. Осталось только обезображенное невыносимой мукой обгорелое лицо Ветра, взгляд Штыка, всегда такой спокойный и мужественный… он не утратил присутствие духа даже тогда, когда знал что жить ему оставалось считанные минуты. Но он знал и то что гибнет не зря, что его смерть даст возможность выжить другим. Таков непреложный закон войны – если ты жив, значит кто-то погиб за тебя.
Командир проваливался в омут воспоминаний все глубже и глубже. Перед его внутренним взором промелькнули призраки прошлого, все те, кого он потерял за долгие годы службы в разведке. Сколько их было – молодых наивных мальчишек и потрепанных жизнью бойцов с сединой в волосах и неизгладимыми следами тяжелых испытаний на лицах. Он помнил их всех и мог назвать каждого поименно. А черная пропасть сознания вела его все дальше и дальше, туда где в самых укромных уголках еще жили до сих пор не потускневшие образы. Пушистый шелк светло-русых волос… веселые искорки в глубине карих глаз… взволнованное дыхание нежной груди, долгие разговоры на цветущей поляне, веселый мелодичный смех, когда он плескал на неё водой из чистого прохладного ручья. И тот день, когда он внезапно лишился всего…
Тихий, почти беззвучный смешок вдруг прошелестел в тишине и сознание командира мгновенно выплыло из пучины печальных воспоминаний. Он обернулся на раненого, но его лица не было видно в густой темноте.
- Глупо то как, Толмач – Кир снова издал безрадостный смешок – Глупо…
- Что глупо? – недоуменно спросил командир.
- Подыхать глупо… просто так. Штык нас прикрывать остался… А Ветер… Почему он в укрытие не спрятался?
Толмач низко опустил голову, стиснул ствол пулемета и произнес глухим сдавленным шепотом:
- Думал что если дверь закроет, она нас защитит от взрывной волны. Он почти был прав…
- Значит и он тоже не зря погиб… а не глупо.. как я…
- Перестань! – Толмач повысил голос и обернулся к бойцу, но в темноте тот не мог видеть, как сердито блеснули глаза командира – Помирать он собрался! Будешь жить, это приказ!
- Не до приказов теперь, командир. Я сам себе теперь могу приказы отдавать… имею право.. - он немного помолчал и продолжил неестественно спокойным тоном - Гангрена у меня, понимаешь? Я чувствую. Дай ты мне умереть по человечески, как остальным ребятам. Дай гранаты, отнеси ко входу в метро. Дождусь тварей и еще парочку на тот свет унесу вместе с собой…
- Прекрати уже… - вскипел командир - Хватит сопли размазывать! Вон Косой без обеих ног сгодился и не ныл чтобы его пристрелили…
- Косой радиотехник, а я только и умею что на курок нажимать. Какая от меня польза без ног… – Кир сделал паузу, потом снова заговорил тихо и неразборчиво, как будто шевелить языком ему становилось все труднее – Ты бы на моем месте так же поступил. Сделай одолжение – выполни последнюю просьбу. Тебя все наши поймут, не сомневайся.
На короткое время холодный воздух комнаты вновь окутало безмолвие, но длилось оно недолго. Командир еще крепче стиснул ствол пулемета, так что задрожала рука. Его голова склонилась вниз, он закрыл лицо ладонью и Кир внезапно заметил как вздрагивает его спина, словно от беззвучных рыданий. Но командир не плакал, он смеялся, хоть смех его был больше похож на плач. Почти неслышный, вымученный и печальный.
- Командир.. ты чего? Командир? – тихо позвал его Кир из темноты.
Толмач не ответил. Он внезапно поднялся на ноги, прошел мимо раненого к выходу из комнаты и уже в дверном проеме обернулся и проговорил невнятным спертым голосом:
- Я выйду воздухом подышать. Душно мне что-то… душно…
Тьма проглотила его. Кир глубоко вздохнул и отрешенно посмотрел в потолок, где едва угадывались тонкие трещины, исчертившие ветхие перекрытия.
Жизнь это бесконечные звенья одной цепи и все поступки, как ни старайся, неизменно приводят к единственному финалу. В конце концов, наверное, таким и должен быть финал его, Кира, жизни. И хотя каждый из нас вправе сделать свой собственный выбор, иногда не имеет значения каков он будет, потому что исход все равно только один.
Кир не почувствовал как крохотная слезинка покатилась вниз по виску. Онемевшие кончики
его пальцев нащупали рукоять ножа. Он с трудом вытянул оружие из ножен и поднес к лицу, глядя как дрожит в его тяжелой будто налитой свинцом руке широкое лезвие, на котором отражались слабые отблески лунного света.
- Ребята.. я к вам – спокойно произнес он, ощутив возле горла холодную сталь – Прости, командир…
Толмач вернулся спустя минут пять. Он прошел к своему месту у окна, какое то время стоял, вглядываясь в едва начинающий рассеиваться мрак, пока наконец каким то крохотным уголком сознания не уловил смутную перемену, произошедшую в комнате. И тот час же неясное предчувствие сжало его сердце невидимыми тисками.
- Кир ты спишь? Кир? Кир?!
* * *
Толстенная, диаметром метра полтора стальная капсула цилиндрической формы покоилась на специальном поддоне, снабженном четырьмя маленькими колесами. Один конец капсулы плавно закруглялся, образуя куполовидную верхушку, другой суживался и заканчивался острым конусом с широкой поперечной рамой, имеющей форму многоугольника. Из всех известных Столяру предметов этот больше всего напоминал разве что громадный минометный заряд. Как только такое неожиданное сравнение пришло ему в голову, каким то шестым чувством он уловил вдруг грозную призрачную волну всесокрущающей силы и скрытой мощи, которой едва ощутимо веяло от странного предмета. В его воображении мгновенно возник образ чудовищной сжатой до предела пружины, упрятанной под тонкой оболочкой и ждущей лишь одного неосторожного прикосновения чтобы прорвать хрупкую стальную скорлупу.
Перед ним был ящик Пандоры. Свирепая необузданная стихия, готовая вырваться на свободу и уничтожить, стереть с лица земли, обратить все в пепел и прах.
Столяр присел на корточки и провел ладонью по холодному боку капсулы. Шероховатая со следами старой краски поверхность металла на удивление хорошо сохранилась: лишь тонкий бурый налет ржавчины местами покрывал её.
Люди Главы за пару часов соорудили систему сброса и укрепили бомбу на тросах балочного крана возле заднего аварийного люка. Столяр не стал следить за ходом работ, он прошелся по отсеку, проверяя насколько надежно закреплен груз, потом поручил Косте приглядывать за всем, что творилось в отсеке, а сам удалился к себе в каюту. Он вытащил ворох бумаг из коробки с документами и попытался сосредоточиться на чтении, углубиться в море непонятных строк только лишь для того чтобы прогнать, задавить, запереть в самом глухом тайнике сознания все обуревающие его тяжелые мысли. Он не мог сказать сколько часов провел в изучении документов, пока мириады строк не начали сливаться в одну сплошную серую массу, из которой практически невозможно было выудить ничего путного. Усталый мозг практически перестал что-либо воспринимать, глаза равнодушно скользили по массивам текста и в конце концов он почувствовал, что медленно засыпает, погружается в омут спасительного забытья. Однако именно в этот момент ему внезапно попалось нечто, мгновенно разогнавшее пелену легкой полудремы.
«Пропавший повелитель умов найден мертвым».
… Сегодня утром в пригороде Парижа было обнаружено тело Дэвида Бергмана известного ученого, специалиста в области практической психологии, который пропал более восьми лет назад в Нью-Йорке. Таинственное исчезновение автора нашумевших бестселлеров "Кто я?" и "Толпа и пастырь", в свое время породило множество слухов и домыслов, поскольку произошло буквально через несколько дней после знаменитого выступления ученого на ежегодной научной конференции в Йельском университете. Напомним, что Бергман неоднократно заявлял о своем намерении на практике осуществить "пробуждение скрытых резервов человеческого мозга" согласно разработанной им теории и выразил уверенность в возможности построения специальной методики, которая позволяла бы активировать глубинные процессы мозга. По словам ученого это откроет перед человечеством поистине колоссальные перспективы. Однако теория Бергмана вызвала волну критики со стороны его оппонентов. Они в частности упрекали его в попытке создать самую совершенную психологическую систему манипулирования общественным мнением и даже ни много ни мало в стремлении «превратить население в толпу ментальных зомби», которых можно было бы скрыто запрограммировать на выполнение коллективных действий любого характера. На своей последней конференции в Йельском университете Бергман выступил с докладом, в котором недвусмысленно заявил, что находится буквально в одном шаге от осуществления своего замысла. Но видимо закончить работу ученому не удалось.... До сих пор неизвестны ни причины его исчезновения, ни то, чем он занимался на протяжении более чем восьми лет. Французская полиция также не дала никаких комментариев по поводу смерти ученого и вполне возможно все эти вопросы так и
останутся без ответа...
Столяр буквально проглотил за считанные секунды статью из еженедельника Le Nouvel Observateur от 3 декабря 2011 года и еще долго потом смотрел в стену неподвижными глазами.
Лихорадочный поток разрозненных мыслей снежным вихрем закружился в голове, постепенно выдувая из нее едкий дым бессмысленной и тупой апатии. Один фрагмент мозаики лег на свое место и перед внутренним взором Столяра приоткрылся крошечный кусочек огромной картины. Быть может если бы у него было больше времени, он сумел бы сложить всю её целиком, но минуты и часы неумолимо неслись вперед, приближая роковой день. Только бы Толмач и остальные ребята вернулись – подумал Столяр, без сил падая на койку.
* * *
Сквозь тонкую обволакивающую сознание пелену сна проникли странные отголоски звуков, как будто кто-то стучал кулаком по твердой поверхности. Они исходили оттуда - извне, там происходило что-то непонятное, и томящийся в сладком небытие мозг поначалу воспринимал
все лишь на зыбкой границе полусна-полуяви.
Столяр не успел еще окончательно сбросить с себя расслабляющее бремя недолгого сна, как до
слуха его донесся голос Кости за дверью:
- Толмач вернулся! Слышишь?
Он словно ужаленный подскочил на койке, протирая слипающиеся глаза, и посмотрел на часы. Было уже семь утра. Кажется, вчера он так и уснул среди вороха разбросанных бумаг.
Они стояли у ворот ангара в сумеречном зыбком свете наступающего дня, словно мрачные безмолвные изваяния. Покрытые пороховой гарью и мазками засохшей крови, растрепанные и грязные с усталыми и отрешенными лицами, но все такие же мужественные и несгибаемые как и прежде. Их было всего четверо. Четверо смельчаков, прошедших через все круги ада.
Глава вышел встречать отряд в сопровождении нескольких охранников. Как только «тигр» подъехал к ангару и все четверо выживших выбрались наружу, он с довольной ухмылкой подошел к Толмачу, что-то говорил ему, но командир казалось совершенно его не слышал и не обращал на старика никакого внимания. Лицо его было похоже на угрюмую каменную маску. Он открыл створки дверей грузового отсека и бойцы помогли ему вытащить носилки с лежащим на них Киром. Вся шея, грудь и нижняя часть его лица была покрыта кровавой коркой – свежей, блестящей и темной.
Ретдингеры молча понесли тело своего товарища прочь от ангара к заросшему травой полю между широких бетонных полос аэродрома.
Пока трое бойцов копали могилу, Толмач присел возле них прямо на землю и смотрел вдаль задумчивым и печальным взглядом. Он казался погруженным в свои мысли так глубоко, что не замечал ничего вокруг. Столяр подошел к нему, какое то время молча стоял, глядя в ту же сторону, куда смотрел командир, потом сел рядом на жесткую траву.
- Глава дал нам два часа на подготовку – наконец произнес Святослав, теребя в руках сорванную травинку – Потом мы вылетаем.
Толмач не произнес ни слова. Он продолжал безмолвно смотреть в пустоту перед собой и его тусклый отрешенный взгляд блуждал где-то далеко за легкой туманной дымкой горизонта. Мысли его, казалось тоже унеслись в бескрайнюю даль. Столяр взглянул в лицо командира и понял о чем он думал в эти минуты. «Не беспокойся друг – сказал он про себя - твои люди погибли не зря и очень скоро ты это поймешь. Я постараюсь сделать все что от меня зависит и победа будет на нашей стороне. Потому что иначе не имеет смысла жить».
Столяр еще с минуту ждал ответа, потом поднялся на ноги и двинулся обратно к ангару.
- Я буду на связи – раздался за его спиной спокойный голос Толмача. Святослав обернулся к нему, кивнул и пошел дальше. Командир какое то время сидел неподвижно, потом встал и медленно зашагал по траве навстречу тусклым лучам восходящего солнца.
* * *
Руки быстрыми, оточенными движениями скользили над рядами кнопок и рычажков, проверяя готовность к взлету. Индикатор курсовых углов, рули, элероны, закрылки… – мысли сплетались в привычный рабочий ритм. Столяр постарался целиком углубиться в работу, как будто бы экипажу предстоял обычный полет. Он почувствовал учащенное биение сердца и вдруг поймал себя на том, что испытывает какое то беспричинное волнение, которое отзывалось едва заметной предательской дрожью в кончиках пальцев. Быть может то был невнятный отголосок беспокойства и страха, затаившегося где то в самой глубине его души, но Столяру не хотелось об этом думать и он быстро нашел другую причину столь странного состояния. Все таки он за последние полгода впервые поднимался в воздух и наверное именно поэтому ощущал такие непривычные чувства.
Пока БРДМ медленно тащила «Мечту» к началу взлетной полосы, Столяр никак не мог отделаться от мрачных безрадостных мыслей. Несмотря на его отчаянные старания уверить себя в том, что операция пройдет успешно, где-то глубоко внутри засел червь сомнения, то и дело давая о себе знать зловредным подленьким голоском, который упорно нашептывал ему –молись, возможно это твой последний полет...
Со своей стороны командир постарался подготовиться как можно тщательней. Он на пару с Коломиным и Валерием обошел весь самолет, еще раз проверяя и перепроверяя системы и узлы, уровень топлива и масла, аварийное оборудование и еще множество различных мелочей, без которых полет мог бы окончиться катастрофой. И тем не менее беспокойство начинало грызть его изнутри, стоило лишь на минуту отвлечься от дел.
- Леш, у тебя все готово? – спросил Столяр, щелкая тумблерами переключателей на широкой панели. Системы самолета ожили, перемигиваясь десятками огоньков, едва заметно качнулись стрелки на шкалах приборов.
- Баки подключены, автомат расхода топлива работает, уровень сбалансирован - скороговоркой отчеканил Коломин, сосредоточенно наблюдая за показаниями приборов.
Кому то точно придется менять штаны – усмехнулся про себя бортинженер и с хитрой злорадной усмешкой покосился на здоровенного охранника, сидящего возле него в кресле второго бортмеханика. Тот явно нервничал, то и дело вытирая со лба пот дрожащей рукой, и усиленно пытался натянуть на бледную физиономию подчеркнуто суровую твердокаменную маску, чтобы не выдавать своего почти суеверного страха. Глава напротив выглядел таким спокойным, будто находился не в кабине гигантского воздушного судна, готового вот-вот вознести его к небесам, а где-нибудь внутри своей «крепости» на колесах. Он чинно восседал в кресле второго пилота и почти неподвижно смотрел куда то вперед на бесконечную ленту взлетной полосы, исчерченную зелеными трещинами.
Пока все шло так как и предполагал Столяр. Он не заметил обыскивал ли кто-нибудь кабину, но не сомневался что старик в его отсутствие приказал обшарить здесь все сверху донизу. Охрана не стала проверять только содержимое многочисленных ящиков, складированных на грузовой палубе. Глава по негласному решению пока запретил своим людям растаскивать имущество экипажа, хотя судя по их жадно светящимся глазам, они с радостью готовы были позаимствовать оттуда что-нибудь полезное.
Однако даже после тщательного осмотра кабины никто не сумел обнаружить маленький потайной отсек под приборной панелью возле штурвала, где был спрятан заряженный «стечкин». Столяр под видом проверки систем самолета украдкой залез туда рукой и с глубочайшим удовлетворением нащупал кончиками пальцев холодную рукоять пистолета. Все таки наличие дополнительного козыря в рукаве придавало ему толику уверенности в успехе замысла. Кроме того в нижней части стола на рабочем месте штурмана, как раз там где сейчас сидел Миха, лежали нож и шоковая дубинка в специальной нише, замаскированной под одну из деталей обстановки кабины.
Глава буквально напичкал самолет вооруженными до зубов охранниками. Их было здесь не меньше двадцати человек, но большая часть находилась в грузовом отсеке возле бомбы. В кабине сидели два здоровяка из личной охраны Главы, один возле Коломина, другой в кресле радиста рядом с Михой. Оба были вооружены пистолетами и командир самолета понимал чего может стоить один единственный выстрел в тесном пространстве, где повсюду находились
приборы и детали управления.
Столяр, как и было обговорено, взял с собой только трех членов экипажа. В присутствии Главы он рассказал Валерию о событиях последних четырех дней, опустив все что касалось его пленения и цели полета. Миху командир экипажа взял с собой, сославшись на то, что без «курсографа» заблудиться в небесных дебрях будет проще простого. Столяр внутренне усмехался, произнося подобную чушь, но вранье его получилось таким убедительным, что Глава поверил в него без всякой задней мысли.
Операцию нужно было выполнить быстро и четко. Столяр понимал, что все они сейчас ходят по лезвию бритвы, балансируют на тонкой веревке, протянутой над пропастью. Всего один неверный шаг мог обрушить их на самое дно навстречу неизбежной смерти. В ангаре было достаточно охранников чтобы быстро расправиться и с двумя оставшимися на земле членами экипажа и с ретдингерами. К последним Глава относился с явным недоверием, хоть и старался всячески скрыть это. Он даже пытался отправить Толмача вместе с четырьмя бойцами в общину, но командир заявил, что пока не пройдет неделя карантина после рейда в подземелье, он никуда не поедет, и старик, скрепя зубами вынужден был уступить. И это была еще одна маленькая победа. Если вдруг Глава успеет отдать приказ на уничтожение заложников, ретдингеры могут послужить очень серьезной помехой для многочисленных, но плохо обученных охранников. Кроме того в своей последней записке Толмач пообещал что отправит двух своих людей присмотреть за французами и в случае нападения они тоже сумеют дать достойный отпор.
- Ну что, как там у нас с курсом – Святослав вполоборота посмотрел на Миху хитро прищуренным глазом – Взлетать можно?
- Взлет разрешаю – «курсограф», изображая на лице неподдельно важную мину, кивнул головой, делая вид что внимательно изучает показания приборов.
- Ну тогда… вперед – посланники неба – выдохнул Столяр, чуть было не сказав «поехали» и защелкал тумблерами, включая тягу.
Шесть мощных двигателей ожили, лопасти огромных турбин начали раскручиваться, стремительно набирая обороты и с диким свистом прогоняя воздух через компрессоры. Тесное пространство кабины наполнилось плотным вибрирующим шумом, который порождал мелкую дрожь, пробегавшую по всему исполинскому телу воздушного гиганта. Богатырь разминал мускулы, готовясь после долгой спячки вновь покорять небесные просторы.
- Экипаж внимание. Эшелон восемь-пятьсот, запасных аэродромов нет, диспетчерская служба отсутствует, выход на курс правым на юго-запад – сообщил Столяр, перекрывая громкий свистящий шум – В случае отказа двигателя на скорости, меньшей 260 километров – взлет прекращаем. Готовы?
- Так точно! – бодро откликнулся Коломин.
Столяр увеличил обороты, одновременно убирая тормоза. Глухой грохочущий шум еще больше усилился, нарастая мощно и грозно, мелкая вибрация корпуса стала почти неощутимой, сливаясь в одну общую волну, и самолет с легким толчком вдруг сдвинулся с места. Бетонная полоса аэродрома сперва медленно поползла навстречу, но с каждой секундой скорость все увеличивалась и все быстрее проплывали мимо остовы разрушенных самолетов и заброшенные здания аэропорта.
Глава напряженно застыл в кресле, вцепившись руками в подлокотники и глядя расширенными
глазами на стремительно бегущую ленту взлетной полосы. Он уже различал вдалеке её край, который приближался все быстрее и быстрее, а прямо за ним начиналась редкая поросль молодых, но довольно высоких сосен.
Коломин на миг оторвался от приборов и снова покосился на охранника. Ноздри его раздувались, дикие глаза бегали из стороны в сторону, словно он вот-вот готов был перекреститься и завыть от ужаса. Наверное, бедняга всерьез боялся разбиться об небесную твердь, когда самолет поднимется высоко в воздух. Хоть бы упал в обморок – со злорадством
подумал бортинженер – Тогда одним противником станет меньше.
Толмач стоял возле ангара вместе с четырьмя бойцами и провожал удаляющийся самолет удивленным взглядом. Он видел такое впервые в жизни и даже тяжелые мысли на какое то время покинули его, уступая место почти детскому восторгу. Зрелище было поистине завораживающим. Мощная махина двигалась с такой легкостью будто бы весила не больше пушинки и вместе с тем в степенной неторопливости хода чувствовалась колоссальная масса конструкции. Несмотря на огромную скорость, длинная грузная туша, казалось, медленно и величаво скользит по бетону взлетной полосы. А потом нос громадной птицы задрался вверх и она не спеша, как будто с неохотой оторвала от земли свое исполинское туловище, набирая высоту с той же величественной безмятежной плавностью и оставляя за собой темные струи выхлопных газов. Свистящий гул быстро стихал, по мере того как крылатое чудовище поднималось все выше и выше. На расстоянии огромный самолет казался совсем игрушечным.
- Да поможет вам бог, мужики – чуть слышно произнес Толмач и его губы почти беззвучно задвигались, шепча слова молитвы.
* * *
Шума двигателей уже не было слышно. Сквозь толстые стекла кабины проникал только глухой свист плотного потока ветра, с дикой скоростью несущегося навстречу крылатой машине. Глава расслабился и выдохнул, чувствуя как быстро покидает его тело внезапная тяжесть. Она навалилась вдруг, когда кабина самолета запрокинулась вверх и старика пронзило острое и мерзкое ощущение будто земля уходит у него из под ног. Голова закружилась, уши заложило плотным шумом, странная тяжесть сковала его, ощутимо вдавливая в спинку кресла и он увидел как размытая линия горизонта вдруг мгновенно провалилась куда то вниз.
- Мы уже летим! – спокойно сказал Столяр, заметив на себе полный удивления и страха взгляд старика – Через пару минут наберем высоту и ляжем на курс. Сохраняйте спокойствие!
Последняя фраза была адресована охранникам, которые чуть было не запаниковали, почувствовав внутри себя тягучее ощущение пустоты, одновременно с навалившейся невесть откуда тяжестью и впали в состояние близкое к суеверному ужасу. Один из них даже задергал ремень безопасности, отчаянно пытаясь его расстегнуть и кинуться прочь из кабины, но Миха опустил на его плечо свою тяжелую руку и буквально пригвоздил здоровяка к месту.
«Интересно что сейчас твориться в грузовом отсеке?» – подумал Столяр. Он специально не стал включать громкую связь и предупреждать остальных «пассажиров» о взлете. Он очень надеялся, что хотя бы кто-нибудь из них разобьет себе голову, или сломает себе что-нибудь об стенки отсека во время виражей. Надо нарочно маневрировать как можно грубее, чтобы всем им досталось как следует.
Как только прошли первые неприятные ощущения, Глава облегченно вздохнул и с любопытством посмотрел в окно. Снаружи не было видно ничего кроме сплошной серой мути, в которой где-то очень далеко плавали белые лохмотья облаков. Старик чуть заметно улыбнулся, радуясь точно ребенок. Он не чувствовал скорости. Самолет как будто бы неподвижно висел в пространстве и если бы не глухой и мощный свист рвущегося навстречу воздуха, можно было подумать, что тяжелая машина так и не сдвинулась с места. Главе хотелось посмотреть вниз, увидеть землю с высоты птичьего полета, но горизонт словно канул в никуда и за стеклами кабины висела только однообразно серая мгла.
- Говорят раньше небо было другого цвета – произнес он и Столяр даже покосился на старика, удивленный тем грустным и слегка мечтательным тоном, с каким были сказаны эти слова - Я думал отсюда мы увидим какое оно на самом деле.
- Теперь оно такое – ответил Столяр, следя за показаниями высотометра – Хотя на высоте километров сорока небо может быть и осталось таким же как и в прошлом. Но самолет не сможет так высоко подняться. Теперь десять тысяч метров для него предел, хотя раньше можно было летать еще выше.
- В чем же причина?
- Наверное атмосфера до войны была более плотной. А сейчас на больших высотах тяги не хватает из за недостатка кислорода.
Глава больше ничего не сказал и Столяр не стал продолжать разговор. Чего ему хотелось сейчас меньше всего так это вести задушевные беседы, но тем не менее был один вопрос, который он давно хотел задать Главе, хоть и не был уверен, что получит на него ответ.
- Чего вы хотите добиться, уничтожив Доминион? – Столяр наконец отбросил все колебания.
Лицо Главы мгновенно потемнело и гневные складки легли в уголках рта.
- Не суй нос не в свое дело! – старик оторвался от окна и наградил Столяра жгучим взглядом - У нас договор и от тебя требуется исполнять свои обязанности, а не задавать вопросы!
- И все же – настоял на своем Столяр – Для такой ненависти наверняка есть причины!
- Причины?! – по лицу Главы пробежала нервная дрожь и его красноватые глаза загорелись мрачным огнем – Они когда то начали войну, которая погубила все человечество! Они вероломно напали на ту страну, откуда были родом наши предки. Уже только этого достаточно, чтобы их ненавидеть! Мой дед воевал с ними. Он был солдатом, одним из сотен тысяч неизвестных героев, которые пришли сюда, в самое сердце их территории, чтобы уничтожить Альянс! И он остался здесь вместе со своими товарищами, когда правительство бросило их на произвол судьбы! Если бы не натояне, все мы сейчас жили бы на родине, а не на чужой земле, где только один из десяти понимает наш язык!
Глава снова отвернулся к окну и украдкой взглянувший на него Столяр заметил как ходят по его скулам желваки.
- Если бы ты знал что эти мерзавцы творили здесь десятки лет назад… - вдруг снова заговорил старик, но на сей раз в его тихом голосе не было и следа прежней злобы и ненависти, а только отголосок глухой давней боли – Натояне убили моих родителей… уничтожили весь наш поселок, только потому что мы отказались к ним примкнуть. Там были сотни женщин и детей, а они скинули на них бочки с напалмом. Ты когда-нибудь слышал как кричат люди, сгорающие заживо? Нет, наверняка не слышал. Моя мать погибла под развалинами горящего дома. Отец вытащил из огня мою младшую сестру и брата, а потом медленно умирал от ожогов… Умирал целые сутки. Я до сих пор помню как он стонал перед смертью, я помню все так же ясно, как будто это было вчера… Когда нас нашли, брата и сестру отдали на воспитание в приют для бездомных детей, а меня пятилетнего отправили работать на медный рудник. И пока я лазил по штрекам, соскребая с них пыль, тетка в приюте пичкала моих брата и сестру опием, чтобы они не создавали шум! Там они и умерли, то ли от истощения то ли по какой-то другой причине… умерли в наркотическом сне, не приходя в сознание! И ты еще спрашиваешь меня почему я ненавижу натоян?! Я поклялся отомстить им, когда вырасту и когда мне исполнилось восемнадцать лет, я пронес в шахту взрывчатку и замуровал под землей нашего надзирателя, а потом начался бунт! Но я все эти годы чувствовал – моя месть еще не завершена! Я поступлю с ними так же, как они когда-то поступили с моей семьей! Я сотру их с лица земли, я сделаю так что от них не останется даже воспоминаний!!
Глава сжал руку в кулак и ударил по подлокотнику кресла. А потом застыл, неподвижно глядя в серую муть неба и по его лицу, искаженному гримасой ненависти, пробегала лихорадочная дрожь.
- Убивать себе подобных – это то, что мы всегда умели делать лучше всего – произнес Столяр, после недолгого молчания. Он был удивлен неожиданным рассказом Главы и надо сказать где-то в самой глубине души почувствовал даже что-то вроде сожаления, хотя по прежнему не желал претворять в жизнь план его ужасной мести. Может быть если Глава обошелся бы без его помощи, он бы не стал ему мешать и закрыл бы глаза на чудовищное злодеяние. В конце концов не ему уготована роль мессии, наставляющего людей на путь истинный. Но теперь дороги назад у него уже не было.
- Когда ярость затмевает разум и человек совершает преступление, находясь в плену своей ярости, он обычно не сразу понимает, что натворил – голос Столяра звучал спокойно и проникновенно - Должно сперва пройти какое то время, прежде чем он поймет, что поступил неправильно. Наши предки совершили преступление, которому нет имени и поплатились за это собственными жизнями. Кара была очень жестокой. И только сейчас некоторые из нас вдруг начали понимать какой прекрасный мир мы загубили. Но вы видимо этого еще не поняли. Для вас война продолжается и будет продолжаться до тех пор, пока ненависть пожирает ваше сердце. Если бы вы жили в те давние времена, до первых взрывов, вы бы никогда…
- Достаточно! – голос Главы прозвучал резко как удар хлыста – Я не хочу больше ничего слышать! - он ткнул рукой в приборную доску – Ведите самолет! Я хочу чтобы вы опустились до высоты в километр! Я должен видеть куда мы летим!
- Пока еще не время снижаться. На этой высоте гораздо безопаснее…
- Выполняйте приказ! - неожиданно спокойным вкрадчивым голосом произнес Глава. За какие-то несколько секунд его поведение изменилось до неузнаваемости. От его бешеной злобы не осталось и следа, теперь он являл собой образец сдержанности и хладнокровия, только в чуть прищуренных глазах продолжал гореть все тот же дьявольский огонь – Снижайтесь!
Столяр вздохнул, закусил губу и отжал штурвал от себя.
Громадный корпус самолета наклонился под острым углом, шум снаружи мгновенно поменял тональность и стрелка высотометра поползла вниз, стремительно отсчитывая метры. Глава почувствовал как сердце замирает у него в груди. Дыхание сперло и уже знакомая тяжесть сковала все его тело.
- Ничего! – думал Столяр, раздраженно кусая губы – Это еще только цветочки. Я еще заставлю вас повизжать от страха, сучьи дети!
«Пассажиры» в грузовом отсеке наверняка набили себе немало шишек. Самолет вошел в пике и буквально падал вниз, словно чудовищная игла прошивая толстые пласты туч. Стрелка высотометра ползла все быстрее и быстрее, считая метры и секунды до того как начнется самый важный этап операции. Пять тысяч – четыре пятьсот – четыре тысячи – цифры вспыхивали в сознании Столяра, словно на огромном экране и пальцы все крепче сжимали рукоятки штурвала. Три пятьсот! Он знал, что будет делать тогда, когда стрелка доберётся до отметки три тысячи. Момент выхода из пике будет самым удобным. Пока Глава и охранники пребывают в состоянии ступора, ошеломленные и испуганные внезапным падением, они практически беззащитны и вряд ли сумеют мгновенно сориентироваться. Столяр не сомневался, что Миха проделает все быстро и четко. Не подведи друг – подумал он, глядя в маленькое зеркальце заднего вида, прикрепленное на верхней приборной панели. Миха не смотрел на командира, он крепко держался за подлокотники кресла и казался совершенно спокойным как гранитная глыба.
Три тысячи! Столяр взял штурвал на себя и нос самолета начал выравниваться. Желтое перекрестье на круглой линзе авиагоризонта быстро двинулось к центру шкалы. И в тот же миг неясное чувство зародилось где-то глубоко в недрах его сознания. Быстро усиливаясь, разрастаясь как раковая опухоль, оно мгновенно перешло ту зыбкую границу между призрачным ощущением и явью и охватило все извилины его мозга незримой, но вполне ощутимой пеленой не то тревоги, не то страха. Но он не позволил странному чувству взять над собой верх и едва рука нащупала под приборной панелью рукоять пистолета, он громко выкрикнул:
- Поехали!
Вырубить охранников оказалось делом нескольких секунд. В руке Михи мгновенно возник тонкий длинный цилиндр с электродами на конце. Молниеносное движение, чуть слышный треск разряда и первый охранник конвульсивно задергался всем телом. Второй не успел даже обернуться, когда дубинка коснулась его шеи, он затрясся и мгновенно обмяк.
Глава был единственным, кто сумел хоть что-то сообразить, но времени у него уже не оставалось даже на то чтобы испугаться. Он попытался сунуть руку за пазуху, где у него наверняка было спрятано оружие, и она остановилась на полпути. Черное дуло пистолета в руке Столяра пронзительно смотрело ему прямо в лоб.
- Леша, дверь! – крикнул Святослав, и Коломин нажал на кнопку. Чуть слышно щелкнул замок, отрезая кабину от коридора, где прямо на полу сидели несколько охранников. Никто из них ничего не успел понять, а когда кто-то все же заметил подозрительную возню в кабине, было уже поздно. Тяжелые удары обрушились на дверь, но толстый титановый лист с маленьким окошком из пуленепробиваемого стекла оказался непреодолимой преградой.
- Прикажи своим людям отойти от двери! – спокойно произнес Столяр, глядя в глаза Главы холодным и острым взглядом – им её не пробить. Если начнут стрелять – повредят обшивку и самолет рухнет!
На лице Главы не было испуга. Оно озадаченно вытянулось, как будто он был ошеломлен такой внезапной сменой ролей. Видимо старик еще не мог до конца поверить в то что сам оказался пленником.
- Всем отойти назад! – крикнул он – Никому не стрелять!
- Молодец – губы Столяра сложились в торжествующую усмешку – А теперь достань то что у тебя там под полой и отдай мне.
Глава мгновенно помрачнел. Наверное, только теперь он начал осознавать что вляпался по крупному. Все его планы стремительно рушились прямо на глазах. Он посмотрел сначала на пистолет, направленный ему в лицо, потом на Столяра, который ухмылялся с демонстративным самодовольством, и весь затрясся от бессильной злобы. Старик медленно вынул из за пазухи маленький револьвер и протянул его Святославу.
- Замечательно – произнес тот, с глубочайшим удовлетворением глядя, как быстро наливается кровью лицо Главы – А теперь отдай команду сбросить бомбу!
Старик промолчал. Он не отрываясь смотрел прямо в лицо Столяру, как будто гипнотизируя его прямым неподвижным взглядом, в то время как его правая рука осторожно и незаметно опускалась куда то вниз. Он не собирался сдаваться так быстро.
- Прикажи сбросить чертову бомбу! – яростно прошипел Столяр – Ну!
- Командир – вдруг произнес Миха, расстегивая ремни кресла – Отдай его мне. Я спущусь в отсек и все проконтролирую.
Столяр кинул на бойца быстрый испытующий взгляд. Он понимал всю необходимость его решения, но осознавал и то, насколько сильно он рискует.
- За дверью восемнадцать вооруженных людей. Ты уверен что справишься?
- Если не справлюсь – вы первыми об этом узнаете – спокойно ответил Миха – Тогда остается только план Б.
Столяр нахмурился, как будто лихорадочно о чем то размышляя. Но сомнения его были недолгими. В конце концов был ли у него иной выбор?
- Ладно. Забирай у меня оружие и спускайся вниз.
- Ну-ка дядя иди сюда!
Миха схватил Главу за плечо и бесцеремонно выдернул его из кресла, ткнув ему в шею стволом пистолета.
- Ей вы снаружи! Сложите оружие на пол и поднимите руки вверх! – прогремел требовательный голос бойца. Для убедительности он толкнул Главу вперед, припечатав его лицом к дверному стеклу и красноречиво приставил пистолет к виску старика – Живее, иначе я ему мозги вышибу!
Миха дернул заложника обратно к себе, чтобы не загораживать обзор из узкого окошка и убедиться, что охранники выполнили его приказ. Они, чуть помедлив, опустили свои дробовики винтовки и пистолеты на пол, потом медленно выпрямились с поднятыми вверх руками.
- Теперь сделайте три шага назад! Леха – он обернулся к Коломину – Проверь, кто-нибудь стоит слева от двери?
Бортинженер прижался лицом к стеклу:
- Никого. Можешь выходить.
- Тогда давай за мной. Соберешь все оружие и отнесешь в кабину. Пошел! – боец толкнул Главу вперед, продолжая держать его за шиворот и снова свирепо заорал – Никому не двигаться иначе я стреляю!
Он вышел в коридор, бросив мгновенный опасливый взгляд налево, где виднелся проем люка, ведущего вниз на грузовую палубу. Там действительно никого не оказалось. То ли остальные охранники до сих пор не в курсе происходящего, то ли затаились внизу и ждут, когда он начнет спускаться. Миха переступил через разбросанные по полу стволы, краем глаза заметив, как прошмыгнувший следом за ним Коломин торопливо подбирает оружие. Охранники стояли, не шелохнувшись и пристально взирали на бойца с молчаливой угрозой на хмурых лицах.
- А вы заходите в каюту! Живо! – он кивнул на дверь чуть дальше по коридору и охранники один за другим исчезли внутри. Коломин запер их, ободряюще подмигнул Михе, когда проскакивал обратно в кабину и разведчик ощутил вдруг странное холодное тягучее чувство, как будто бы он видел товарищей в последний раз. Он резко выдохнул, усилием воли прогоняя навязчивые мысли и крепче стиснул рукоятку пистолета. Не время раскисать!
- Ну что пойдем прогуляемся, урод! – зловеще прошептал боец на ухо Главе и снова толкнул
его вперед.
- Ты готов умереть за людей, которых ты даже не знаешь? – вдруг заговорил старик и презрительно усмехнулся – Или ты всего лишь выполняешь его приказ?
- Иногда долг бывает дороже жизни и дороже чьих-либо приказов – хладнокровно заявил Миха – Командир правильно сказал. Не мы начали эту войну, но в наших силах сделать так, чтобы она закончилась! А для этого нужно уничтожить таких как ты!
- Таких как я?! – Глава снова изобразил презрительную ухмылку – Разве войны и убийства прекратятся, если погибнет даже сотня таких как я? Ты всерьез в это веришь? Наивный мальчик!
- Заткнись! – рявкнул Миха, награждая Главу увесистым тычком рукоятки пистолета в затылок.
Они подошли к спуску на грузовую палубу, боец зажал заложнику рот и крикнул всем, кто ждал его внизу.
- Эй вы, Глава у меня! Попытаетесь стрелять – я отпущу гранату и всем нам конец! Предупреждаю – если я увижу возле лестницы хоть одного мудака, я взорву здесь все нахрен! Отойдите в середину отсека, так чтобы я вас видел и бросьте оружие! Если хоть кто шелохнется без команды – я бросаю гранату!
Снаружи не раздалось ни единого звука, но Миха не сомневался, что по крайней мере несколько охранников находятся внизу, прямо под лестницей и стоят они так что спускающийся разведчик окажется к ним спиной. Наступил самый ответственный и опасный момент. Он знал грузовую палубу как свои пять пальцев и прекрасно понимал, что охранники постараются спрятаться между штабелями ящиков, чтобы застать его врасплох. Он подавил судорожный вдох, готовый вырваться из груди и легонько подтолкнул заложника к лестнице.
- Спускайся первым. И не дай бог дернешься… - Миха красноречиво покачал стволом пистолета перед лицом Главы. Момент был очень рискованным, но боец рассчитывал на то, что охранники не решаться стрелять ему по ногам. Скорее всего они попытались бы убить его наверняка, выстрелом в спину, чтобы он не успел спустить курок. Теперь главное не дать заложнику сделать лишних движений. Лестница была очень удобным местом, для того чтобы попытаться сбежать или выхватить у него из рук оружие. Терять Главе уже нечего, так что он сейчас способен на все.
Под лестницей оказалось пятеро охранников. Все они стояли на виду, послушно задрав руки вверх и оружие валялось у них под ногами. Миха снова схватил Главу за шкирку, отступил к самой стене и скользнул по отсеку быстрым настороженным взглядом. Ряды ламп заливали обширное пространство потоками яркого света и только в самом конце длинной палубы виднелись несколько затянутых в черное фигур. Все они сгрудились возле огромной зловещей болванки, которая висела на тросах возле аварийного люка. Миха быстро прикинул в уме количество охранников. Вроде бы они все сейчас были на виду и никто нигде не прятался.
- Идите вперед. Руки на затылке! – скомандовал он людям Главы и пошел вслед за ними, сместившись ближе к левой стене отсека, так чтобы между ним и штабелями ящиков оставалось достаточно свободного пространства. Его взгляд метался из стороны в сторону, пытаясь держать в поле зрения идущих впереди охранников и одновременно следя за правой стороной палубы.
В глазах Главы вспыхнул вдруг безумный лихорадочный огонь.
- Лишь прах и тлен таится в душах детей старого мира – быстро заговорил он тихим воспаленным шепотом, но с каждой фразой дрожащий голос его становился все громче и порывистей - Ибо существуют они не замечая друг друга и каждый глух и слеп. И предается каждый сладострастию и пороку! И преисполнится мир скверной людской до краев! Ибо имеющие все восхотят еще большего в жадности своей, не давая ничего взамен! Так будет пока не придет Великий Свет!! Ибо мир наш полон тьмы и только свет избавит нас от неё!! И не будет больше жестоких битв, ибо некому будет творить их!! И не услышит никто мольбы павших о пощаде, ибо переполнится чаша страдания!!!
- Заткнись! – взревел Миха, встряхнув худощавое тело Главы, как мешок с дерьмом – Чертов фанатик! Я тебе сейчас покажу великий Свет! Оружие на пол!!!
Люди Главы безропотно выполняли все требования. Они были удивлены неожиданным поворотом событий и растерянно замерли на своих местах. За все годы их беззаботной службы никто и никогда не осмеливался нападать на Главу, а тем более брать его в заложники. Стадо, которым руководил пастух, всегда было смирным и покорным и охрана давно уже превратилась лишь в инструмент устрашения. Издеваться над провинившимися общинниками, унижать слабых, избивать воров, пресекать пьяные драки и выгонять преступников за периметр – вот, что слепые исполнители, жалкие рабы своего долга умели делать лучше всего. Но защитить своего господина в случае реальной опасности они так и не смогли. Большинство из вас вообще мальчишки – с горечью думал Миха, вглядываясь в их ошеломленные лица – Как же вам всем промыли мозги!
Разоружив охранников, он приказал одному из них открыть аварийный люк и выбросить все стволы вниз. Чтобы заодно оставить их без связи с землей, он сбросил бы туда же и радиостанцию, которую наверняка кто-то из них захватил на всякий случай. Но никаких устройств связи у них с собой не оказалось. Из кабины они уже ничего передать не смогут, но если где-то здесь спрятан запасной передатчик – дело плохо.
Остальные охранники по требованию Михи, отступили в самый дальний угол отсека и стояли там неподвижной молчаливой и хмурой массой. И хотя по их лицам не было заметно, удалась ли уловка разведчика, он понимал что пока они его боятся и вряд ли осмелятся ему помешать. Он нарочно вел себя как агрессивный психопат. Тряс Главу, тыча ему пистолетом в физиономию, с безумным, перекошенным свирепой яростью лицом то и дело начинал орать что взорвет здесь все, и расширенные глаза его метали искры злобной отчаянной решимости. Но Миха понимал, что их замешательство очень скоро пройдет, и тогда они попытаются воспользоваться своим единственным козырем – численностью. Невозможно было уследить сразу за всеми в одиночку. Промедление могло закончиться катастрофой.
- Сбрасывайте бомбу! – завопил разведчик словно припадочный – Быстро!
Охранник с нарочитой медлительностью подошел к огромной болванке, не спуская глаз с Михи.
- Быстрее! Шевелись, твою мать!
Глава отрешенно наблюдал как бомба грузно поплыла к люку, как дрогнули туго натянутые тросы, опуская её к самой кромке, как охранник нажал кнопку на пульте и стальные зажимы разжали свою мощную хватку. А потом стальная капсула с дремлющей в ней смертью мгновенно исчезла, провалилась туда, где оглушительно свистел ветер. Ящик Пандоры так и не успел раскрыться.
Ну вот и конец – с облегчением подумал Миха и невольная улыбка заиграла на его губах – Мы победили!
Но это было еще не все.
Динамик громкой связи, укрепленный на стенке отсека над его головой внезапно ожил, затрещал разрядами и боец услышал встревоженный голос Столяра:
- Миха, охранники выбрались из каюты и спускаются вниз. Заканчивай и возвращайся.
Он снова улыбнулся:
- Ты прав командир. Пора заканчивать.
Он подтолкнул Главу вперед. К люку. По телу заложника пробежала волна лихорадочной дрожи, крупные капли ледяного пота стекали по его лбу и вискам. Он понял, что сейчас произойдет с ним и сознание до краев наполнилось липким обволакивающим ужасом. Быть может Глава и не боялся умереть от пули или от страшной болезни, но он никогда даже не мог себе представить, что когда-нибудь настанет момент, когда его поведут на эшафот вот так – как заклейменного преступника, ничтожную всеми презираемую тварь. Старик нарочно двигался так медленно, что Михе приходилось буквально тащить его перед собой, закрывшись его безвольно обмякшим телом словно щитом.
Он остановился у самой кромки люка и Глава с замиранием сердца заглянул в бездну огромными безумными глазами. Поверхность земли медленно проплывала где-то невообразимо далеко внизу. Отсюда она казалась нарисованной картинкой в широкой стальной раме. Темные русла болотистых речек среди хвойного редколесья, изъязвленного пятнами
широких проплешин, серые нитки старых дорог и крошечные пятнышки развалин.
Это было невыразимо прекрасно и старик почувствовал как исчезает что-то черное и мерзкое
из потаенных глубин его души, оставляя после себя прохладную пустоту.
Острый раскаленный стержень внезапно толкнул Миху в спину и боль обжигающей волной огня прошлась по всем внутренностям. И лишь потом сквозь плотный свист ветра пробился глухой звук выстрела.
Дальше работали только рефлексы. Миха из последних сил толкнул Главу вперед и словно в замедленной съемке увидел как его ноги срываются с кромки люка и он неторопливо падает лицом вниз, широко раскинув руки, как будто стараясь обнять саму бесконечность. Может быть в последний момент он пытался схватиться за края люка, но бушующая воздушная стихия подхватила его тело точно сухой лист и он мгновенно исчез. А потом боец рухнул следом в потоки ветра. Невесомые объятия бездны приняли его, с улыбкой наблюдающего за маленькой темной фигуркой, которая стремительно неслась вниз. Необъятная ширь серого неба развернулась перед ним, мгновенно заполнив до краев все его существо, и на короткие мгновения он стал частью ревущей пустоты. Он не чувствовал страха. Не чувствовал боли и биения сердца. Было только ощущение абсолютной свободы и… наверное он был счастлив. Чем всю жизнь ползать по земле словно червь, лучше из последних сил карабкаться вверх и хотя бы в последний миг перед смертью парить высоко над землей подобно птице.
* * *
На приборной панели тревожно мигала красная кнопка.
- Аварийный люк открыт! – вскричал Коломин и обернулся к командиру – Что видишь? Он сбросил бомбу?!
Столяр неотрывно смотрел мрачным застывшим взглядом на маленький черно белый экран монитора. Он включил его когда Миха покинул кабину и камера, установленная в грузовом отсеке, бесстрастно фиксировала все подробности развернувшейся там драмы.
- Да – тяжело выдавил он – Бомбы больше нет.
Коломин хотел было перекреститься, но в этот момент за дверью кабины загрохотали выстрелы. Пули забарабанили по двери со свистом отскакивая от титанового покрытия, но стрелки не унимались, видимо решив израсходовать весь свой боезапас.
- Держись! – только и успел крикнуть Столяр, резко заложил штурвал влево и огромный самолет довольно резво накренился на крыло. Маленькие фигурки людей на мониторе, попадали друг на друга, хватаясь за оббитые плотным материалом ребра жесткости и оплетку кабелей. Выстрелы в коридоре за дверью мгновенно стихли.
- Начинаем утренние процедуры! – яростно проскрежетал Столяр и повернул штурвал вправо. Перекрестье авиагоризонта наклонилось под острым углом. Самолет завалился на правое крыло и люди покатились к противоположной стене, сопровождаемые злобным хохотом в динамиках громкой связи. Столяр упивался ожесточенным ликованием. Вот так, вот так, сволочи, пожинайте плоды своей беззаветной преданности вашему тирану! Он получил по заслугам и если в ваших мозгах осталась хоть капля здравого смысла, вы не будете больше нам мешать. Иначе подохнете все до одного медленной и мучительной смертью.
Как только Столяр посчитал, что с них достаточно, он выровнял самолет и твердым спокойным голосом заговорил в гарнитуру переговорного устройства:
- Если вы хотите жить – слушайте меня! Дальнейшее сопротивление бесполезно. Ваш Глава мертв, но вам я дам шанс выжить. Когда мы приземлимся, вы все отправитесь домой, а мы улетим туда, откуда прибыли. Повторяю, если вы продолжите стрельбу или с нашими товарищами на земле что-нибудь случиться – я поднимусь на большую высоту и все вы начнете медленно умирать от недостатка воздуха! Выбор за вами. Вы можете выполнить приказ Главы и подохнуть, а можете поступить как люди. Люди, у которых есть семьи и которым важно еще хоть что-нибудь кроме собачьей преданности вашему погибшему лидеру. На вашу свободу никто не посягает, можете выбирать себе другого вождя, мы не станем вмешиваться. И я надеюсь мы с вами больше не будем стрелять друг в друга!
Он отключил связь и замер в кресле почти неподвижно. Глаза его смотрели куда то на размытый горизонт, затянутый серой туманной дымкой. Ответом ему было молчание. Больше
никто не стрелял по двери, не пытался что-либо повредить в самолете и вокруг царила тишина,
наполненная лишь неуловимо плотным свистящим шумом.
- Они могут напасть когда мы сядем! – в голосе Коломина звучал оттенок беспокойства.
- Значит будем драться! – жестко заявил Столяр - Свяжись с Толмачем, расскажи ему все.