Это не текст, скорее - подборка более (или менее) известных мифов и цитат. Но они складываются в некую нервную систему, контур – не знаю еще, для чего.
1. Есть легенда.
Один султан увидел пери (фею, ведьму) и влюбился в нее. Он не стал скрывать своих чувств и признался пери в любви, прося ее стать его женой. Пери согласилась, но с тремя условиями. Первое: она потребовала, чтобы султан никогда не оглядывался и не смотрел ей вслед. Второе: чтобы он никогда не смотрел, как она расчесывает волосы. И третье - чтобы султан никогда не пытался обнять ее. Султан поклялся, что выполнит их, хотя пери предупредила: "Если ты нарушишь мои условия, я уйду и никогда не вернусь".
Султан, разумеется, нарушил все три.
Сначала он увидел, что она не идет, а плывет над землей, что ноги ее не касаются пола.
Потом увидел он, что она сняла голову и расчесывает волосы, поставив голову перед собой.
Потом, попытавшись обнять ее, он обнял пустоту...И тогда султан понял, что никакой пери не существует.
И вот султан построил башню - легкую, с высоким сводом, с отверстием в куполе. Он приходил туда каждую ночь и ждал пери. А когда он умер, то был похоронен там же, в башне. Та башня до сих пор стоит где-то среди мертвых песков. Если прислушаться, то под пустым, гулким куполом можно различить шум, порывы ветра. Вроде шепота или вздоха.
"Эта утонченная легенда (после Чингисхана пройдет еще лет шестьсот, пока литература дойдет до чего-то подобного) – отзвук сказки более ранней и жестокой", - пишет Скотт-Томас.
"Есть Ювха-пери, Пери-поглотительница, Обитающая Около Воды. Она не живет с мужчиной больше сорока дней, потому что съедает его. Соглашаясь на брак, Ювха-пери выдвигает три условия - не смотреть, как она расчёсывает волосы, так как для удобства она снимает с плеч свою голову; не гладить её по спине - потому, что там скрыта оставшаяся змеиная чешуя; не смотреть ей вслед - ибо ходит она на вывернутых ступнях. "Оставшаяся" чешуя – потому что пери по своей природе - змея."
2. Всё закончилось в двадцатые годы XIII века.
"…Разгром продолжался целый месяц. Ясно, что кочевники попросту не знали, как поступить с гигантским городом, и не догадывались использовать его для укрепления и расширения своей власти... жители степей пришли в замешательство, внезапно оказавшись владетелями древних государств со старой городской цивилизацией. Они жгли и убивали не из садизма, а по растерянности и неумению поступить иначе". (Груссе, L'Empire des Steppes», 1939).
"Сорок дней длилась резня. На каждого воина-монгола досталось по четыреста человек, и каждый умертвил долю свою". (Изз-ал-Дин-Несабе о взятии монголами Мерва, XIII в).
"Эта ровная как стол равнина – страшная равнина, на многие километры покрытая битыми черепками, осколками цветной керамики и обломками костей. После зеленых рощ Ирана, меня удивило здешнее небо с другим, ровным и тусклым светом. (В.В.Бартольд, "К протоколу 1900 г.")
"Рустак крепости Кават-кала, величественные развалины Гульдурсуна, стоят мрачным памятником монгольского нашествия, не тронутым столетиями, прошедшими с трагических 20-х годов XIII в. И когда, в начале XIV в., ибн-Батута ехал из Хорезма в Бухару, то восточнее Кята, в некогда цветущих рустаках Гавхорэ, он не встретил ни одного селения, как не встретил он их и в самом сердце Хорезма, между Ургенчем и Кятом» - (С.П.Толстов, "Отчет об экспедиции 1948 г.").
3. Миражи
Андрей Платонов тоже пишет о пустыне, "давно рассыпавшей свои кости в прах и прах истратившей на ветер". В 1934 году Платонов побывал в Туркестане. Возможно, ту самую башню он описал в "Такыре":
"Однажды Атах-баба довел кибитки до угрюмого места, где лежала на целый день пути одна темная глина, и велел остановиться. Такого печального такыра ни Джумаль, ни Заррин-Тадж еще не видели. Поэтому, вероятно, здесь давно никто не селился, и у края такыра ютилась добрая трава, прячась от жары и гибели в песок. К своей середине такыр понижался, и там, в глинистой тьме, стояла ветхая каменная башня. ...Заррин-Тадж и все другие женщины кочующего рода стали расчищать колодец, бывший вблизи древней башни. Никто не знал, чья эта башня и что в ней делали в старое время – молились или убивали. Нижняя наружная стена башни была убрана голубыми изразцами, а маленький купол был покрыт плитами синего цвета, и золотая змея лежала нарисованной на этих плитах."
Платонов - не археолог, и написано это скорее всего с натуры. Башня явно античная : арабы, завоевавшие Хорезм еще до монголов, украсили бы ее орнаментом, но не змеей. Она стоит в самой низкой части такыра, пересохшего водоема. Колодец , скорее всего, вырыт многими веками позже – пытались добраться до воды после того, как озеро высохло. И, наконец – башня не военная; сторожевая стояла бы на возвышении.
А это – опять С.П.Толстов:
"Черно-серая неровная я поверхность солончаковой корки скрывала рыхлый слой разъеденной солью почвы, в которой ноги верблюдов проваливались по щиколотку, оставляя крупные, неровные пятна следов. Мертвую картину черной солончаковой пустыни делали еще более мрачной конические холмы бугристых песков, покрытые солончаковой коркой и увенчанные пучками высохших кустарников…
И вдруг в косых лучах заходящего солнца, на серой поверхности городища четко выступил рисунок древней планировки: от ворот в южной стене протянулась узкая темная полоса главной улицы; в стороны от нее разошлись симметричные переулки, очертившие четким контуром огромные дома-кварталы, распадающиеся на бесчисленные прямоугольники комнат. Перед нами в причудливой игре вечернего света предстал нарисованный на поверхности солончака план античного хорезмийского города."
("По следам древнехорехмийской цивилизации. Мертвые города". Ленинград, 1948)
В части второй ("Летопись мертвых городов") Толстов упоминает и о башне с золотой змеей и «бирюзовым полупровалившимся куполом». Башню видели с самолета в июне 1946 года, во время авиаразведки.
Но нигде больше у Толстова мы не встречаем упоминания о ней.
Так пытаешься – мысленно – продлить сломанную руку античной статуи – но она постепенно становится прозрачной , двоится, троится, раскладывается на бесконечные вариации перед тем, как совсем исчезнуть.
4. Гулкий свод
Всякий раз, когда я тасую, словно карты, эти цитаты и легенды, мне кажется, будто сквозь них проступает некий контур, сюжет, разгадка, которая свяжет реальность и вымысел.
"…Джумаль вошла в башню. По-прежнему пусто и неуютно было нижнее помещение... В углу находился скелет человека, покрытый остатками одежды, и кости его были вдавлены внутрь от убийства или посмертного надругательства. Джумаль наклонилась к скелету - кости его давно иссохли, свернутый череп глядел в стену, нескольких ребер не хватало, и грудь была смята, точно ударом кувалды. В лохмотьях австрийской куртки она нашла карман, но никаких знакомых ей бумаг и памятной книжки там не оказалось. Лишь на стене у входа осталась надпись химическим карандашом по-немецки:
"Ты придешь ко мне, Джумаль, и мы увидимся".
- Я пришла к тебе, и мы встретились! - сказала Джумаль вслух одна в гулкой башне, под спудом ее высоты."