ИСТОКИ СИОНИЗМА
Я в те годы учился в Военно-морском училище (ВМУ) в Петродворце (Петергофе). Нельзя сказать,
что я был кривой и уродливый. Девицы были не против того, чтобы пофлиртовать со мной, но я им
всем указывал: «Держись подальше от меня. Я еврей».- «Евреи не пьют и хорошие семьянины», -
парировали меня девочки.
И еще мне моя мама зудила. Мама работала педагогом в детском саду и поучала меня, как
какого-то парня повели к девице и там он заразился нехорошей болезнью. Или рассказывала мне,
как ребенок в ее детском саду кидался радостно навстречу своему папе с криком: Зид! Зид! …
Мама ловко подражала крику ребенка «Жид! Жид! …». «Никогда не женись на гойке,- поучала
меня мама, обязательно жидом обзовет. Откуда ребенок знает это слово и еще зовет им своего
папу?»
Шел 1953 год. Антисемитизм в СССР медленно и верно нарастал. Пышно расцвело дело врачей-
отравителей. В нашем ВМУ выгоняли преподавателей и курсантов, евреев. Причины были разные
и дурацкие. Хорошо помнится преподаватель навигации капитан третьего ранга Варин. Курсанты
его любили за шутки. Варин исчез. Среди курсантов поползли слухи, что он враг народа. Однако ж
кто-то встретил его на улице в Ленинграде, но уже без флотской формы. Арестовали
превосходного преподавателя английского языка Гуткина. Гуткин был гражданское лицо. Всегда
одет с иголочки и одна рука в кармане. Гуткина сменила какая-то девица с красным носом.
Английский она знала плохо. И все ж больше всего нас потряс арест подполковника Дреера. У
Дреера была какая-то болезнь ноги. Он систематически исчезал и возвращался с укороченной
ногой. Последний раз мы видели его на костылях. В это время в газетах появилось коротенькое
сообщение, что из СССР выслан военно-морской атташе посольства США капитан-лейтенант
Дреер. Было очевидно, что этот американский Дреер и наш подполковник на костылях имели
шпионскую связь. Того выслали, а нашего арестовали и посадили.
Нам не объявляли перед строем, что тот или этот - враг народа и арестован. Точно так же нам не
объявляли, что все евреи сволочи и их надо гнать в шею. Но это было очевидно. Статьи во всех
газетах с еврейскими фамилиями были полны злобы. Помню, была злобная статья в газете
«Красный флот» о Мараховском. Мараховский был у нас заведующей кафедрой политэкономии.
Кажется, он был единственный, который мог всю эту галиматью преподнести нам в съедобном
виде. Обычно вся политэкономия прекращалась, и мы учили «работы товарища Сталина о
языкознании» или что-то в том же духе.
Если всех этих арестованных и выгнанных выстроить, то все они поголовно были евреи. Выгнали
заведующего каким-то кабинетом или лаборатории. Не помню каким. Помню только его воинское
звание капитан. Потом уже я встретил его демобилизованного в Политехническом музее в
Москве. Он работал там в каком-то отделе. Он рассказал мне, на чем он погорел. Вот его история.
Как положено все офицеры были члены коммунистической партии. Мой рассказчик был к тому ж
секретарь какой-то мелкой партийной организации. У него из запертого сейфа (точнее железного
шкафчика) пропали какие-то партийные документы. Вот «за потерю партийной бдительности» его
выгнали из партии и демобилизовали.
Читателю не следует с легкостью воспринимать все описанные мной случаи даже, если они носят
комический оттенок. Уже в Израиле я встречался с людьми, пережившими немецкие концлагеря.
Эти люди не хотели вспоминать то, что они пережили. Рассказчик вновь переживает то, что
пережил и гораздо чаще это тяжелые переживания.
Расскажу в качестве примера о своей маме. Она имела высшее педагогическое образование.
Работала в детском саду НКВД (Народный Комиссариат Внутренних Дел). Хорошее место. Мою
маму увольняют с работы. Еврейка. Родители детей скидываются и преподносят моей маме
конвертик с деньгами. Прощальный подарок. Как в таком случае мама должна реагировать?
Прыгать от радости?
У мамы была приятельница Нинка Чистякова, с которой она училась еще в педагогическом. В те
годы, годы чисток приятельница занимала должность секретаря партийной организации школы.
Маме Нинка рассказывала, что ее систематически вызывали в райком партии со списком учителей
школы и там, тыкая на учителей с еврейскими фамилиями, допрашивали: почему у вас этот еще
работает.
Добралась советская власть и до меня. Нет смысла всё описывать, но один довольно дурацкий
случай я расскажу.
Неожиданно выяснилось, что я кончаю училище с дипломом с отличием. Достаточно мне было
получить на самом последнем экзамене «хорошо» и мне улыбался диплом с отличием.
Последний экзамен происходил по предмету «Партийно-политическая работа и основы воинского
воспитания». Это был глупый и дурацкий предмет. Все сдавали его только на «отлично».
Отчаянным дуракам ставили «хорошо». Даже, если бы меня аттестовали, как отчаянного дурака, я бы получал диплом с отличием. Мне поставили «посредственно».
Это была единственная посредственная оценка по этому предмету не только в нашем классе и даже роте. Это была единственная посредственная оценка по этому предмету во всем училище. Я даже помню, как я провалился.
Тогда прошел 19 съезд коммунистической партии СССР, который расширил состав
Политбюро. До съезда Политбюро насчитывало что-то около 10 человек. После съезда его состав увеличился до 20 членов. Меня попросили перечислить всех членов нового Политбюро. Я не смог.
Дали мне офицерское звание и простой диплом об окончание училища и ещё пинок в зад. Так я
расстался с доблестными советскими военно-морскими силами. Я не был сильно расстроен.
Скорее наоборот. Меня не влекло ни в армию, ни во флот. Просто наступило время, и меня
призвали и мобилизовали. Когда в военкомате узнали, что я студент заочного энергетического
института (по нынешним временам университета), мне всучили список военных училищ и сказали:
«Выбирай».
Помню, получив «в зад», приехал домой я в Москву с Мишкой Гольдштейн из Киева. Мишку, как и меня, тоже выгнали. Его грех заключался в его таланте. Мишка легко и великолепно сочинял стихи. Эти стихи украшали нашу ротную стенгазету. Когда помер в марте наш «вождь и учитель товарищ Сталин» Мишка написал траурное стихотворение. Стихотворение это Мишке не понравилось, и он на полях блокнота со стихом написал «МУРА». Личный блокнот Мишки
оказался на столе начальника Политотдела училища. Так Мишка стал контрреволюционером,
агентом и пр. Из комсомола его выгнали. И из доблестного ВМФ тоже.
В Москве Мишка собирался идти жаловаться в Министерство ВМФ. Я его успокаивал и
отговаривал. Но он все ж пошел и вернулся ни с чем.
Наша партия лучше всех
То, что меня демобилизовали, меня только радовало. Но меня еще выгнали из комсомола. Это
могло испортить всю мою карьеру. Я решил подать апелляцию. Так я попал на заседание
партийно-политической комиссии Министерства обороны.
Вокруг стола сидело примерно 20человек. Ниже чином чем полковник был только я, да и то только до демобилизации. Во главе стола сидел генерал-майор. О чем там говорили, ничего не помню. Мне сказали в конце:
«Можешь идти. Решение получишь в райкоме комсомола». Действительно, получил письмо из
райкома с просьбой зайти. Зашел. Мне показали отрицательное решение комиссии и велели
прочитать и расписаться на обороте.
Итак, этот этап пройден. Остался еще один ЦК ВЛКСМ. Нет смысла описывать, как моя новая
апелляция попала в ту же самую комиссию, которая уже отказала мне. Итак, я стоял перед
«полковниками». Удивительно, но все они были дружественно настроены ко мне: «хлопали меня
по плечу» и говорили теплые наставления на будущее. Было ясно, что меня восстановят в
комсомоле. И лишь в самом конце кто-то из полковников робко спросил:
- Кем ты работаешь?
- Я работаю инженером в научно исследовательском институте.
- Как так,- возмутился вопрошающий.- Ты же сказал, что работаешь сторожем в детском саду.
- Да, я работал сторожем. Но это пока меня оформляли на работу в институт. Не могу же я сидеть
на шее матери. Отец у меня погиб на фронте. Теперь я работаю инженером.
Я ушел, и на душе у меня было гадко и мерзко, словно я выбрался из кучи дерьма.
ГРАНИЦА НА ЗАМКЕ
Как известно, по тем временам СССР славился тем, что его «граница на замке». Ходили детские
книжечки с рассказами о пограничнике Карацупе и его собаке Джульбарс, которые почти каждый
день задерживали шпионов и диверсантов, пробравшихся сквозь границу.
Ниже я привожу полностью стихотворение «Коричневая пуговка» советского поэта
Е.Долматовского. Это стихотворение я по памяти нашел в Интернете и привожу здесь целиком.
Читатель должен понять, какая обстановка была в СССР в те годы 70 лет назад если страна была заполнена такими рассказами и стихами и дети были героями подобно Павлику Морозову и
доносили на своих родителей.
КОРИЧНЕВАЯ ПУГОВКА
Коричневая пуговка валялась на дороге.
Никто не замечал ее в коричневой пыли,
Но мимо по дороге прошли босые ноги,
Босые, загорелые протопали, прошли.
Ребята шли гурьбою по солнечной дороге,
Алешка шел последним и больше всех пылил.
Случайно иль нарочно, он сам не знает точно,
На пуговку Алешка ногою наступил.
Он поднял эту пуговку и взял ее с собою,
И вдруг увидел буквы нерусские на ней.
Ребята всей гурьбою к начальнику заставы
Бегут, свернув с дороги, скорей, скорей, скорей!
— Рассказывайте точно, — сказал начальник строго,
И карту перед собою зеленую раскрыл, —
— Среди какой деревни, и на какой дороге
На пуговку Алешка ногою наступил?
Четыре дня искали, четыре дня скакали
Бойцы по всем дорогам, забыв еду и сон,
В дороге повстречали чужого незнакомца,
Сурово осмотрели его со всех сторон.
А пуговки-то нету от левого кармана
А сшиты не по-русски короткие штаны,
А в глубине кармана — патроны от нагана
И карта укреплений советской стороны.
Вот так шпион был пойман у самой у границы.
Никто на нашу землю не ступит, не пройдет.
В Алешкиной коллекции та пуговка хранится,
За маленькую пуговку — ему большой почет!
И вот сквозь эту «границу на замке» стали ломиться евреи. Вся история евреев состоит из
описания того как они из одной страны бегут в другую в надежде спастись от антисемитизма.
В нашей семье по рассказам моей мамы первой уехала в Израиль жена её отца, моего дедушки.
Моя родная бабушка Ёхевет скончалась в 1935 году. По-русски бабушку звали Елена и по этой
причине все мои кузины, и моя младшая сестра получили имена в честь моей бабушки – Лены.
Дедушка женился второй раз. Не помню её имя. И вот его вторая жена уехала в Израиль.
Мама мне рассказала, что у второй жены дедушки был сын. Во время войны с немцами он воевал
на фронте и погиб. Однако, как он погиб? - Не знаю, кто рассказал эту историю, и как она дошла до
матери погибшего. Будто бы антисемиты выгнали из теплого блиндажа на мороз сына-еврея этой
женщины и он замерз.
Овдовев второй раз, жена дедушки подала заявление на выезд в Израиль, там у неё были
родственники. После длительного ожидания старуху тихо отпустили.
Далее я расскажу о своем обучении языку иврит. На данном этапе такая потребность возникла, а учителей не было. Ходил рассказ о каком-то парне, который мечтал сбежать из СССР. Этот парень шлялся возле границ и даже сбежал где-то в Румынию, как Остап Бендер. Изловили парня на границе с Югославией и вернули в СССР. Вот тут-то перебежчик вспомнил, что он еврей, выучил иврит и стал преподавателем иврита в Москве. Где он?
продолжение следует.