1
Это обычная история.
Жила-была женщина по имени Марта. Она преподавала в школе пение. У неё был сын Феликс.Муж Марты умер, когда ей было двадцать семь лет. Умер он внезапно на автобусной остановке. Врачи сказали Марте: сердце. И больше ничего не сказали. Так Марта стала матерью-одиночкой, вдовой. Феликсу тогда было десять лет.
На учительскую зарплату тянуть сына было невозможно. Марта решила присмотреть себе мужчину с хорошей зарплатой. Природа её не обидела - она была красива. Мужчины на неё заглядывались. Но Феликс и первого её кандидата в мужья, и второго, и третьего отверг. Марта поняла, что её вариант с замужеством не пройдёт, на что она посетовала Вере Агаповой, подруге со школьных лет.
С Вериного лица, кажется, никогда не сходила счастливая улыбка, хотя она и не была дурочкой и сама испытывала удары судьбы. Первый муж Веры, Артём, вскоре после свадьбы избил её. Он тогда перебрал, она его простила. Но он перебирал частенько, а протрезвев, валялся в ногах, просил прощение и плакал. Через год Вера подала заявление на развод. Детей у них не было, и суд их развёл. К этому времени у неё уже появился ухажёр, Вадим, - человек трезвый, правильный и, как сказала Вера, с мощным членом. Но и с Вадимом она недолго прожила. Однажды, вернувшись домой в неурочный час, она застала Вадима в постели с соседкой Нинкой с пятого этажа. Обида захлестнула Веру. Она оттаскала Нинку за волосы и выставила голой на лестничную площадку. Вадим только гундосил: бес попутал...
В третий раз Вера вышла замуж за Петра. Петя работал техником в домоуправлении. С лица он был неброский, фигурой сутул, огурцовой головой лыс и малость туповат, но зато заботливый,непьющий, мастер на все руки... От него Вера родила дочь Катю.
Отдав Катю в детясли, Вера снова стала встречаться с Вадимом. Тот после развода оставался холостым.
- Понимаешь, - признавалась Вера Марте, - головой я люблю Петю, а низом Вадима.
Она же посоветовала Марте дать объявление в газете: "Я молода и красива. Ищу друга для приятного времяпрепровождения...".
Желающих провести время с Мартой, потрахаться на халяву нашлось немало. Но ей требовался мужчина-спонсор с тугим лопатником, щедрый, надёжный...
Шла перестройка. Магазинные прилавки опустели. Марта голодала. Нет, не от отсутствия секса, которого у неё после смерти мужа практически не случалось, а впрямом смысле - от невозможности досыта набить желудок.
Марта уже потеряла надежду на удачу, как на почтовый ящик пришло письмо от очередного искателя любовных утех с предложением встретиться. Им оказался пожилой мужчина, постарше её отца. Мужчина пригласил её в ресторан. Там, за обильным столом, она узнала, что Аркадий Семёнович директор городского торга. Он, конечно, был женат и имел двух дочерей близняшек. Дочки были старше Марты на два года.
Аркадий Семёнович признался Марте, что на поиски любовницы его толкнула тяжёлая болезнь жены. Та лежала прикованная к постели.
Марта смотрела на его обрюзгшее лицо с отвисшими бульдожьими щеками, на глаза, прикрытые очками, на покрытые тёмными волосами кисти рук и не ощущала того сладостного возбуждения и тепла внизу живота, которое она испытывала при виде молодых мужчин. Возможно, поэтому она сразу призналась Аркадию Семёновичу в том, что ей нужен мужчина, который помог бы ей...
Аркадий Семёнович внимательно выслушал её и сказал:
- Я понимаю, что такая женщина, как вы, достойны лучшего мужчины, чем я, старик, но в обмен на вашу молодость я предлагаю вам материальную поддержку...
Марта решила попробовать. С неё не убудет, а если отвращение к старику станет ей невыносимым, она всегда может сказать ему: "Прощай...".
Но Аркадий Семёнович оказался галантным и щедрым кавалером...
И после перестройки он удержался на плаву: все магазины его торга вошли в фирму, которую он возглавил.
С той поры прошло шестнадцать лет. Давно уже умела жена Аркадия Семёновича, однако Марту он замуж не позвал, опасаясь ссоры с дочерьми, боявшимися появления претендентки на богатое отцово наследство. А Марта и не просилась. Она отдавала всю любовь Феликсу, к этому времени ставшему хирургом.
У Веры и Марты была идея-фикс: поженить Феликса и Катю и потом вместе нянчить общих внучат. Но дети не разделяли их мечту. Феликс был погружён в работу над диссертацией. Начавшая взрослеть и хорошеть Катя бредила карьерой топ-модели и мечтала о муже-миллионере, но никак не о нищем докторе.
2
Феликс спешил домой и шёл, сокращая свой путь, по полутёмным переулкам и дворам, мимо сонных окон домов и дремлющих у подъездов автомашин, вспоминая только что случившееся...
С Настей он познакомился неделю назад. Он вышел из оперблока после только что проведённой операции.
Она сидела в холле в непомерно просторном халате и в синих полиэтиленовых бахилах. Её лицо было сковано мукой тревожного ожидания. Он проскочил бы мимо девушки, если бы она не обратилась к нему:
- Доктор, как там моя мама?
Он остановился и спросил:
- Кого вы имеете в виду?
- Прохорову Надежду Афанасьевну.
- А, Прохорова... - Феликс ободяюще улыбнулся, разглядывая девушку. Она понравилась ему. - Прооперирована. Думаю, всё должно быть хорошо...
- Можно мне к ней?
- Она будет отходить от наркоза. Вам лучше придти завтра...
- Нет, здесь мне спокойнее. Дома я сойду с ума...
- А вы не сходите. Такой красивой девушке это не к лицу, - проговорил он и убежал. Ему предстоял ещё обход больных в отделении и ночное дежурство.
Около полуночи Феликс пошёл почаёвничать к коллеге в реанимацию. Они однокурсники и волею случая попали в одну клинику: он в хирургическое отделение, а Светлана Венедиктовна, Светик, в реанимационное. Время от полуночи до трёх часов - спокойное время: больные обычно спят, кто сном своим, кто медикаментозным. В это время можно почаёвничать, потрепаться "за жизнь", а то и потрахаться, если есть с кем. Со Светиком у Феликса интимный контакт налажен. Она два года замужем, но брачные узы не мешают ей и не сковывают её. Она охотно подымает подол перед тем, кто в её вкусе.
Светик говорит:
- Человек ест каждый день и не один раз. Секс человеку тоже нужен, как еда. Особенно нам, женщинам. Но мужики ленивы. Не зря статистика говорит, что мужья чаще думают о женщинах, чем трахают их, а жёны реже думают о вас, но чаще изменяют мужьям. Женишься, помни это.
Так что Феликс направился в реанимацию не только попить чаю. По дороге он увидел ту же девушку, так и продолжавшую сидеть на топчане.
- Как, вы ещё здесь? - удивился он.
- Я не могу уйти, - ответила девушка. В глазах её подрагивали крупные жемчужины слёз. - Пустите меня к маме... пожалуйста...
- Я здесь не хозяин, - вздохнул Феликс и подумал: - Как она чертовски красива...
Светик его уже ждала. Феликс киснул её в щёчку, в губки, провёл ладонью от талии книзу, к краю белого халата, приподнял его - да, она была уже без трусиков. Ждала его. Но вместо того, чтобы приступить к делу, Феликс сказал:
- Светик, там, в коридоре, одна девушка мается, дочь Прохоровой... Может, пустишь её к матери... Пусть подежурит.
- А нехай, - отмахнулась Светик, поворачиваясь к нему спиной, наклоняясь и поднимая на попе халат. - Давай, что ли, втыкай...
На следующий день Феликс не оперировал. Он смотрел больных, консультировал пациентов в других отделениях, оформлял документы, писал эпикризы, слушал Пашкины анекдоты, специалиста по "женской электронике".
Её он увидел, и вспомнил о ней, уходя домой. Они столкнулись в дверях.
- Домой? - спросил Феликс.
- Домой, - ответила девушка, распахивая на него синие усталые глаза, опушённые длинными ресницами. - Мама прогнала. Боится, что я пропущу занятия в университете.
- Вы студентка? - поинтересовался Феликс.
- Да, я на третьем курсе иняза.
Они дошли до метро. Им было по дороге. Они сели в один вагон. Всю дорогу Феликс убеждал девушку не терять надежды на благополучный исход. Затем они сделали пересадку и поехали дальше. Выяснилось, что им обоим нужно ехать до "Новогиреевской". А приехав, Феликс пошёл провожать девушку до Зелёного проспекта. Это было недалеко от его Союзного.
Только очутившись у своего подъезда, девушка спохватилась:
- Ой, я заставила вас провожать себя... Простите... но вы такой собеседник...
- Ничего, пустяки, - улыбнулся Феликс. - Мне полезно пройтись пешком, тем более с такой красивой девушкой.
Та смутилась:
- Вы скажете...
- Не волнуйтесь, мне здесь рядышком... - сказал Феликс и попросил: - Кстати, дайте мне номер вашего телефона.
Девушка смутилась ещё больше:
- Зачем?
В свою очередь смутился Феликс, но быстро нашёлся:
- Вы же будете звонить в клинику, справляться о состоянии мамы. А кто, как ни я, даст вам точный и скорый ответ?
Девушка поняла его и продиктовала номер мобильника.
- Заодно скажите, как вас зовут? - спросил Феликс.
- Настя.
- А меня Феликс Сигизмундович. Впрочем, можно без отчества.
Настя скрылась за железной дверью подъезда. Напрашиваться в гости Феликс не осмелился, и бодрым шагом поспешил домой. Уже у самого дома его нагнал чёрный "мерседес" и из него выпорхнула мать. Феликс изумлённо посмотрел на неё: вот те на!
3
Марта взглянула на стрелки часиков: ровно три часа дня и нажала на пуговку звонка. Через некоторое время в замочной скважине скрежетнул ключ дверь перед нею распахнулась. Марта переступила порог и попала в мощные объятия Вадима. От него приятно пахло душистым табаком и бодрящим запахом одеколона. Мягкие губы Вадима скользнули по её губам, затем его гладко выбритая щека приложилась к его щеке - ритуал, вошедший у них в привычку. Возможно, он так встречает всех своих любовниц. Его руки сноровисто расстёгивали пуговицы её плаща. Это тоже ритуал. Зимой он также спешил снять с неё пальто, а летом расстегнуть пуговички на блузке или вжикнуть книзу "молнией" платья. Всё выглядело так, будто он хочет завалить её прямо в передней. Но вместо этого он кинул плащ на стоящий у стенки стул и вполне буднично спросил:
- Хочешь перекусить?
Марта кивнула.
- Хочу кофе покрепче и с коньяком.
- Будет тебе и кофе, будут и пырожки с капустой, - ответил Вадим, копируя Папанова из знаменитого фильма "Бриллиантовая рука".
Кофе действительно был и коньяк "Мартель" тоже, но вместо пирожков - пирожные. Коньяк был добавлен в кофе и ещё рюмка выпита просто так - для большей раскованности. Бывший муж Веры Агаповой не признавал всяческих там: "ой, не надо!..", "ах, это нехорошо...".
- Если два индивидуума легли в постель потрахаться. можно всё, - любил говорить Вадим партнёрше, и незамедлительно с нею расставался, если та не признавала его правоты.
Об этом Вера сразу предупредила Марту, когда предложила ей познакомить её с Вадимом.
- А как же ты? - удивилась Марта.
- Он от меня никуда не денется, пока у него стоит, - ответила Вера. - Я у него не одна...
До того дня Марта после Аркадия Семёновича, перенесшего инфаркт, три года говела. И как назло в ней, сорокадвухлетней бабе, основной инстинкт вспыхнул ярчайшим огнём жгучим пламенем так, что клитор, порой, распирало и ломило. По ночам ей снился крупный детина с обнажённым копьём... Попытка завязать роман с физруком из их школы, Иваном Петровичем, удоволетворения Марте не принесла. Мускулистый и ещё далеко не старый мужчина оказался слабаком, то быстро кончающим, то вообще... Четыре попытки были пустой тратой времени...
Тогда-то Вера, видя её страдания и предложила Марте:
- Не мучайся, подружка, трахайся с моим Вадимом. Уверена, ты придёшься ему по вкусу. Ему нравятся такие жопастые и темпераментные тигрицы.
Марта хорошо помнила тот слякотный весенний день. Они шли к дому Вадима.
- А ты предупредила его? - спросила Марта подругу.
- А то!
- Нет, ты точно предупредила зчем я к нему иду?
- Да не волнуйся ты. Я открытым текстом ему сказала: приведу к тебе бабу, которая хочет, чтобы ты её трахнул.
- А как же ты?
- Я свечку буду держать, чтоб он не промахнулся...
- Да ну...
- Шучу, шучу. Сдам тебя в его руки и уйду. Любитесь вволю.
- Но он тебе же тоже нужен... для здоровья... Ты сама говорила...
- Никуда он от меня не денется. Сегодня ты, а завтра я...
Вадим встретил их и угостил лёгким ужином с вином. Вера ушла, а она осталась. Вадим раздел её и уложил на кровать...
В постели он был гениален. Марта кричала, стонала, визжала в заоблачных высотах...
- Я такого не бросила, - сказала она потом Вере.
- И терпела бы его многочисленных любовниц? Спасибо.
Марта начала встречаться с Вадимом и больше не думала о Вере.
И на этот раз Вадим был на высоте. Взаимно довольные они повалялись в постели, перевели дух, и Марта стала поправлять попорченную причёску и макияж.
- Я подброшу тебя до дома, - сказал Вадим.
- Не стоит, - ответила Марта, натягивая колготки. - Я доеду на метро.
- Мне всё равно нужно ехать на телестудию сдавать очередной опус.
Вадим занимался переводом американских сериалов и делал из них ремейки, подгоняя под российские реалии, и зарабатывал на этом неплохо. Телекомпании рвали из его рук сценарии, чтобы заполнить телеэфир выгодной мыльной пеной.
- Мать, с каких это пор ты стала разъезжать на "мерседесах"? - воскликнул Феликс, увидев Марту, выскочившую из шикарной машины.
- Случайно, - ответила Марта. Знакомый подвёз, - смущённо, словно пойманная на месте преступления, ответила Марта и, чтобы перевести разговор с себя, спросила: - Как у тебя день прошёл?
- Неплохо, - как можно равнодушнее ответил Феликс.
Говорить матери о Насте ему не хотелось, да и нечего было пока сказать.
На следующее утро Феликс проведал больную Прохорову и позвонил Насте.
- Вашу маму завтра планируют перевести из реанимации, - сказал он и неожиданно поинтересовался: - Вы очень заняты сегодня вечером?
- Не очень, - ответила Настя.
- А увидеть вас можно?
- Можно, - голос девушки немного дрогнул, и в свою очередь она спросила: - А зачем?
Феликс решил идти напролом: или сразу в "дамки", или не мучить себя бесплодными иллюзиями:
- Вы мне очень понравились...
После короткого молчания Настя спросила:
- А вы не врёте?
- Случается вру, но не сейчас.
- Тогда приходите ко мне в гости. Адрес вы знаете.
Феликс намеревался для начала пригласить её в кино, но спорить не стал.
- В семь часов вас устроит? Раньше мне с работы не уйти.
- Устроит...
Телефон подал короткие гудки. Феликс сунул мобильник в карман халата.
- Гм, я, кажется, обнаглел, - подумал он весело.
4
Феликс подъехал к знакомому дому без опоздания. Ему пришлось взять такси, чтобы довезти букет роз, коробку с гостинцами и бутылку шампанского. Он не хотел появляться у Насти с пустыми руками.
Настя встретила его в тесной прихожей. На ней было лёгкое голубое платье и туфли на высоких каблуках. От неё исходил тонкий, ненавязчивый запах духов и душистого мыла. Видимо, она недавно вышла из-под душа.
Она обрадовалась цветам и сразу нашла для них высокую вазу.
- А это вы зря, - заметила она по поводу коробки с гостинцами.
Действительно, в комнате был уже накрыт стол, хотя угощение на нём было скромным: салат из огурцов и помидор, колбаса и сыр. На углу стоял торт. В конце концов, не жрать же он приехал к девушке.
Феликс откупорил шампанское, выпили за знакомство и за выздоровление Анны Петровны, Настиной мамы. Феликс рассказывал о достижениях онкологии, обнадёживая этими рассказами Настю. Настя поведала Феликсу о занятиях в университете, о том, что ей приходится изучать два языка - кроме основного английского ещё немецкий. Феликс вспомнил о своих студенческих годах.
Незаметно стрелки часов, стоящих на пианино, перевалили за девять.
- А хотите я вам поиграю? - спросила Настя.
Феликс хотел. Настя села за пианино. Она сидела, чуть запрокинув голову. Её красивые пальцы перебирали клавиши инструмента, и плечи двигались в такт чарующей музыке. Её чудные глаза походили на глаза раненого оленя, и были полуприкрыты веками и вуалью длинных пушистых ресниц.
Феликс не был меломаном, но мелодия завораживала его тихим, мягким звучанием, которому он открыл доступ к своему сердцу. Очарованный, он глядел на Настю, и острые вспышки счастья пронизывали его душу.
Настя опустила руки и откинулась на спинку стула, но фортепьяно ещё некоторое время звучало последним затухающим аккордом. Настино лицо слегка порозовело и осветилось едва уловимой тёплой и печальной улыбкой.
- Это мамина любимая, - чуть слышно проговорила она.
Феликс опустился перед Настей на колени и, взяв её за руку, такую узенькую, поцеловал. Ему казалось, что он сейчас заплачет.
Часы на пианино показывали десять. Феликс подумал:
- Пора прощаться...
Он смотрел на Настю снизу вверх.
- Встаньте, Феликс... не надо...
Он не встал, но уронил голову девушке на колени, а она положила на неё мягкую ладонь.
...Настины пальцы нежно перебирали его волосы...
- Встаньте, Феликс... - повторила Настя.
Феликс послушно поднялся и сказал:
- Пожалуй, я вам уже изрядно надоел. Вы устали... Пойду... хотя мне не хочется...
- Я ничуть не устала, - ответила Настя, и в её голосе Феликсу послышалось: не уходите...
И Феликс задержался. Он потянул Настю за руку к себе, обнял её и заглянул в сделавшиеся бездонно-синие глаза.
- О! - сказала Настя.
- А, - сказал Феликс, вплотную придвинув своё лицо к лицу девушки, утопая в её глазах.
- Э-э, - протянула Настя, не отворачивая лицо в сторону.
- М-гм, - сглотнул слюну Феликс.
Их обоих забавлял куцый язык междометий. Он больше красивых слов говорил им обо всём, что делалось сейчас в их душах и сердцах. Феликс коснулся губами полурасрытого Настиного рта. Они слились в поцелуе...
- Я люблю тебя, - сказал Феликс.
- Я тебя тоже... люблю... - откликнулась Настя.
Они поверили друг другу. Любовь, словно лавина, обрушилась на них и погребла слоем нежности, ласки и страстного желания слиться в НЕРАЗДЕЛЬНОЕ.
Феликс подхватил Настю на руки, оторвал от земли и вознёс под небеса.
...- Я не знал, что ты девушка, а то бы... - проговорил Федикс, увидев испачканную кровью простыню, покрывавшую их любовное ложе, которым послужила узенькая кровать Насти, не показавшаяся им тесной.
- А то, что бы? - поинтересовалась Настя.
- Я был бы осторожнее и деликатнее... - ответил Феликс. - И тебе не было бы больно...
- Мне не было больно, - улыбнулась Настя. - Нет, мне было больновато, но это приятная боль.
Она обвила его шею рукой.
Стрелки на часах перевалили за полночь...
5
Марта не находила себе места. Она ждала сына. Шёл второй час ночи. Он не позвонил ей, не предупредил, что задержится. Его телефон не откликался на её требовательные звонки.
- Его убили... - вертелась в голове Марты страшная мысль. Других мыслей не было. В любом другом случае Феликс позвонил бы.
Марта набрала номер Вадима. Тот ответил недовольным голосом:
- Алло, кто там...
- Вадик, это я, Марта... Феликс пропал... - заплакала Марта.
- В смысле? - спросил Вадим.
- Его до сих пор нет дома...
- И что?.. Верно, спит у бабы...
- А может, его убили...
- Я тоже своих стариков не предупреждал, что сегодня ночью буду трахаться... А то позвони по "ноль два", в милицию. Справься у них...
В трубке послышался отдалённый женский голос:
- Вадька!.. Будь трепаться...
- Сейчас, - откликнулся Вадим на призыв, а Марте бросил: - Это не тебе. Что ты от меня хочешь?
- Не знаю, - ответила Марта.
Она и впрямь не знала, зачем позвонила Вадиму. Ей, верно, хотелось услышать слова сочувствия, утешения и поддержки но Вадим не любил, когда его кто-то отягощал своими проблемами. Он предпочитал любовь без забот, обязательств и чужих бед.
Марта кинула трубку. Она поняла, что в своём горе, как и в жизни, одинока. А Вадим - это так, забава для её п...ы. Она вдруг ощутила отвращение к любовнику.
- Он просто сволочь, - подумала Марта.
Телефон затренькал.
- Алло! - крикнула Марта.
- Эт ты, Лизуха? - послышался пьяный голос.
- Вы ошиблись, - сухо ответила Марта и позвонила Вере.
- Что случилось? - спросила та сонным голосом.
- Феликса... Феликса убииилиии... - прорыдала Марта в трубку. Фантастическая мысль для неё сделалась реальной.
- Что?! - взвился голос подруги. - Я сейчас приеду. Возьму такси и приеду... Жди...
Не прошло и часа, как Вера ворвалась в квартиру. Её лицо было заплакано, веки опухли от слёз.
- Мартааа!.. Подруженькааа! - Вера бросилась на шею Марте.
Марта заревеле тоже. Они ревели обе, обхватив руками одна другую.
- Как это случилось? - наконец смогла проговорить Вера. - Где его тело? В каком морге?
- Не знаююю, - продолжала всхлипывать Марта.
- Не поняла, - удивилась Вера. - Если его убили, то отвезли в морг при какой-нибудь больнице. Ты выясни.
- У кого?..
- У того, кто сообщил тебе об убийстве...
- Мне никто не сообщааал... Я сееерцееем чуююю...
- Фу, ты, дура, - облегчённо вздохнула Вера. - А я-то думала... Брось ныть. Думаю, что твой сынок загулял. Давно пора. Подцепил красотку, о матери ли думать...
- Он не такой...
- Такой, такой, как все нормальные мужики. Он трахается, а ты тут по нему убиваешься. А свой мобильник просто отключил, чтобы не мешал.
Вера позвонила в милицию, обзвонила все больницы и морги. Напрасно. Похожих на Феликса пострадавших и трупов нигде не было.
За окном светлело небо. Начиналось новое утро. Вера поставила чайник на газ.
- Давай завтракать. Скоро на работу.
Робко тренькнул телефон. Марта рванула трубку к себе.
- Алло, - послышалось в трубке. - Ма, это я...
- Феликс, что с тобой? Ты где? - прокричала Марта.
- Так, ма, дела... Потом скажу...
Вера выхватила трубку из рук Марты.
- Ты не крути своим кобелиным хвостом, - рявкнула она. - Гуляешь, гуляй, но мать до сердечного приступа не доводи...
- Тётя Вера?! Вы?! - опешил Феликс. - Что с мамой?
- Загибается твоя мама, кобель!
- Что с нею? - испугался Феликс.
Марта забрала трубку у Веры.
- Ничего, - ответила она. Просто я вся испереживалась. Ты где?
- Иду к метро. Еду на работу.
- Откуда идёшь?
- Ма, ты не пугайся. Хорошо?
- Чего не пугайся? - вскикнула Марта.
- В общем, ма, я женюсь.
- На ком? Когда? Ты мне ничего не говорил... Кто она?
- Девушка. Давай поговорим об этом дома. Я вхожу в метро.
- Он женится, - сказала Марта, положив трубку.
- Нате вам! - рассердилась Вера. - Он женится! На ком? Почему мы ничего не знаем? Ты её видела?
- Первый раз слышу, - призналась Марта.
Настя проводила Феликса. Оставшись одна, она задумалась о том, что с нею произошло. Как это случилось, что она отдалась малознакомому человеку, пусть и маминому доктору? Что толкнуло её на необдумнный поступок? Да, ей было страшно остаться одной дома. Мысли о смертельно больной матери угнетают её. Феликс помог ей не думать о страшном. Но оно неизбежно.
Пожилой врач, обследовавший маму, сказал, что трагический исход предрешён: при третьей стадии рака не выживают. "Крепись, девочка, и будь готова к худшему", - сказал врач.
Настя прошла в ванную комнату, сняла ночнушку и оглядела себя в зеркале. Она хорошо знала своё тело, его достоинства и недостатки, но то было тело девушки, а сейчас она стала женщиной. Но видимых изменения она не обнаружила. О прошедшей ночи напоминала только небольшая ломота внизу живота, да простыня, засунутая в бак с грязным бельём.
Что же её толкнуло на столь необдуманный поступок? О любви не могло быть и речи, хотя она и сказала Феликсу... Минутное влечение? Благодарность?..
Когда ЭТО произошло, она не испугалась. Подле Феликса все её беды отступили на второй план. Ей ненадолго показалось, что над нею раскинулся защитный шатёр. А Феликс ушёл, и чувство беззащитности вновь овладело ею. Да, Феликс удивился, что она в 20 лет ещё девственница. Не потому ли он предложил ей выйти за него замуж? Жениться только потому, что она до него, в отличие от многих своих сверстниц, ни с кем до него не переспала? Разве это любовь?
Настя села на край ванны и заплакала...
http://www.proza.ru/2013/02/17/2312
(продолжение следует)