.
Г Л А В А С Е Д Ь М А Я
ШАЛОСТИ ВРЕМЕНИ: ПОДЗАБЫТЫЙ КУМИР
Многие из наших уважаемых читателей уже знают, что при криоанабиозе свободная вода в клетках иммобилизуется только в виде кристаллов обычного льда и стеклообразной (аморфной) его разновидности. После чего она не может участвовать в биохимических взаимодействиях. Им стало понятным и то, что создание условий благоприятных для образования в клетках гидратов газов (например, неопасных инертных) – это и есть ещё один путь иммобилизации организменной воды. А значит, что если осуществить гидратный криостаз клеток, пред нами тогда предстанет (во всей своей красе) совершенно новый вид анабиоза!
Идея такого экзотического анабиоза ненова, она витала в воздухе давно – казалось бы, со времени знаменитого американского учёного Полинга Лайнуса Карла (1901 – 1994). Но всё же в основе исследований прозорливого американца лежали, ещё более ранние наработки выдающихся советских учёных Никитина Бориса Александровича (1906—1952) и Лазарева Николая Васильевича (1895—1974). Первый российский гений приступил к изучению гидратов инертных газов как таковых в 1936 году. Второй предсказал наркотические свойства криптона и ксенона, показал, что при небольших давлениях в среде инертных газов задерживаются скисание молока и гниение мяса. Вот когда, если быть педантичным, впервые зародилась и стала вынашиваться лучезарная идея – «клатратный анабиоз»!
Лауреат Нобелевской премии по химии Полинг, взяв за основу эти многообещающие русские исследования, удачно «разработал» в 1961 году свою Новую молекулярную теорию наркоза. Чем и прославился на весь мир. Он предположил, что образующиеся при нормальной температуре в водной среде организма так называемые «микрокристаллогидраты» инертных газов тормозят биоэлектрическую активность, но самое потрясающее – и клеточный метаболизм тоже! Микроайсберги оказались абсолютно безопасными для клеточного содержимого: вода выводилась из биохимических взаимодействий без какого-то либо заметного повреждения внутренней архитектуры. По всем признакам – это были криопротекторы. Кто бы ещё сомневался! Оставалось только понять, окажутся ли они столь же эффективными при низких температурах? Ну уже этот первый научный прорыв давал весьма заманчивую возможность использовать инертные неопасные газы (обратите внимание, они относятся к компонентам атмосферного воздуха!) для консервации под давлением, даже небольшим, органов и тканей – поначалу пусть и при пониженных температурах (чуть выше нуля градусов).
Но, увы! Окрылённым блестящей идеей фанатичным последователям Полинга (всё-таки, как не крути, утопистам) добиться надёжной и продолжительной консервации крупных биообъектов таким необычайным способом всё же не удалось, поскольку клеточный метаболизм при значениях температур выше 0оС снижался недостаточно (мешало изобилие в клетках жидкой свободной воды, всё равно остающейся в них после завершения даже полного гидратообразования).
Хотя и тогда было известно, что для появления стабильных гидратов инертных газов необходимы именно отрицательные температуры и повышенное давление, но как не странно никто из учёных той поры (да и современные тоже) не производил подобные исследования в диапазоне низких температур! Естествоиспытателей не подвигло на подвиг и то, что оставшуюся биологически-активную клеточную воду необходимо было, во что бы то ни стало иммобилизовать – значит обязательно заморозить! Прогрессивные исследователи-ортодоксы, но какие-то нерешительные сами по себе «послушники», вообще-то учитывали такие пикантные подробности, но всё же не пошли на откровенное «святотатство» – одним махом взять да рубануть сплеча по тому, что пафосно именует себя «Криобиология» и тем самым низвергнуть устоявшиеся, но уже опороченные никчёмные догмы.
Все они наивно полагали, что предприняв кой-какие неимоверные и пока ещё неопределённые для простого понимания усилия, всё-таки когда-нибудь удастся с помощью тех же клатратов добиться анабиоза – даже при столь импонирующих им слабоположительных температурах. Парадокс заключался в том, что пионеры изначально верили в криопротекторные свойства газовых гидратов, но не переключали свои опыты на ледяные значения температур. При этом незадачливых испытателей всё же несколько смущало огромное количество остающейся в клетках жидкой воды. Ведь клатраты в принципе не могли захватить всю её! Дело в том, что на построение гидратных структур из-за лимитированного количества молекул газов в клетке идёт всего лишь малая толика жидкости, по сравнению с теми мириадами молекул, что остаются при этом незадействованными. При замерзании же эта свободная вода должна была как и в обычных ситуациях превращаться просто в лёд. По ошибочной логике первопроходцев – со всеми вытекающими катастрофическими последствиями для клеточных структур.
Следовательно, подобный процесс, по мнению недальновидных экспериментаторов, изначально относился к статусу состояний несовместимых с жизнеспособностью! Поэтому, в случае необходимости последующего замораживания биообъекта, для создания в нём благоприятного для клеточных структур физического состояния оставшейся активной клеточной воды, предполагалось (робко планировалось) использовать заодно с газовыми и известные жидкие криопротекторы. Выбранный первопроходцами для разрешения данной щекотливой ситуации проекционный вектор на предстоящие подобные экспериментирования оказался сам по себе в совершенно верном направлении и на удивление, как оказалось, по прошествии стольких лет, в очень даже перспективном. Но прошлые изыскатели всё же не учли самого главного – гибридное льдообразование идёт сразу по всему объёму биологического объекта. То есть без какого-то бы ни было обычного в таком случае продвижения от периферии к центру фронта кристаллизации. А значит абсолютно безопасно!
По всей видимости, профессиональный суеверный ужас (просто панический страх, укоренившийся в каждом ещё со студенческой скамьи) перед так называемым «низкотемпературным повреждением», не позволил тогда криобиологам-ортодоксам преступить запретную черту – взять и начать исследования при отрицательных температурах. И без всякого там соблюдения своеобразной почти, что религиозной традиции, ставшей обязательной к их уже времени – предварительно священнодействовать с жидкими криопротекторами (кои и сегодня остаются токсичными, равномерно не распределяемыми и трудно эвакуируемыми).
Вот что не позволяло стеснительным Авторитетам произносить вслух столь «кощунственные непристойности», как то замораживание того или иного объекта вообще без криопротекторов (декламации на эту тему в виде отдельных интервью всё же велись и в иных местах кроме своего узкого монастырского круга). Но не хотеть, значит - не мочь! Это и есть самая настоящая научная импотенция. Именно от сих святош-гениев, поведших себя не по-мужски, а через чур уничижительно-дистанционно перед прекрасной дамой Наукой (вообще-то изнемогающей страстной женщины), почерпнул эзотерическую информацию шустрый «материалист» Прегода. – По сути дела, взял самое обыкновенное интервью у тех непревзойдённых талантов (ему как и многим другим была оказана такая честь – соприкоснуться с их нетленными мыслями). А уж развил сей прыткий писака разглагольствования гениальных девственников буквально по-американски – выдав всё услышанное за свою собственную «просто новую идею» (Robert W. Prehoda. Suspended Animation. 1969). От себя в этой связи хотелось бы добавить следующее. Мы неоднократно указывали и ещё не один раз будем ссылаться на известную очень важную для всех областей человеческой деятельности дефиницию, подразумевающую, что любая литература – это есть отражение существующей реальности… А посему, уважаемый читатель, сделайте свои собственные выводы.
Но вернёмся к великому Полингу и его товарищам. Действительно, их идея – революционная, но она оказалась недееспособной при положительных температурах (при таковых значениях данное проявление не является анабиозом) и не имела на ту пору никакого экспериментального подтверждения при минусовых значениях. Из-за этих коллизий мысленный прообраз просто-напросто перешёл, что и следовало ожидать, в ранг «утопических» и постепенно стал сходить на-нет. Воспользовавшись возникшим в научном мире замешательством, воинствующие оппоненты Полинга высмеяли еретическое воззрение главного вероотступника, а саму дерзновенную ересь отнесли к области фантастики. Со временем, романтическая мечта радикального учёного (и иже с ним) забылась совсем и канула в Лету.
Что такой анабиоз не миф, а реально существует в природе, удалось подтвердить только в конце ХХ века Академической Группе знаменитого советского учёного Кованова Владимира Васильевича (1909 – 1994). Мало того что академисты впервые на низкотемпературной практике продемонстрировали наличие криопротекторных свойств у газов, способных к гидратообразованию. - Таких как ксенон, криптон, аргон. Они показали, что добавка метана к ним способствует ещё более эффективной криоконсервации. К тому же, до чудесного московского открытия никто и предположить не мог, какие необыкновенные возможности таит в себе абсолютно вся окружающая нас воздушная среда!
Итак. В своё время, основываясь на потрясающей идее Эттинджера Роберта Вильсона (1918 – 2011), предложившего ещё в начале своей бурной деятельности использовать для хранения трупного материала ледники Антарктиды, футуролог Кларк Артур Чарльз (1917 – 2008), «ученик» всемерно известного архитектора Трупного Зазеркалья, спрогнозировал, что к 2050 году начнётся массовое использование антарктического «пантеона». Подобно этому «пророчеству», другой (вышеупомянутый) писатель-футуролог Роберт Прегода, основываясь на оригинальной идее знаменитого своего американского земляка Лайнуза Полинга и его талантливейших последователей-учёных (Groenewald, Haxne, Lyons, Rassat, Ruile e. a.), предположивших возможность достижения анабиоза при использовании обычных клатратобразующих веществ, коими являются инертные газы, тут же «спрогнозировал», что в скором времени ожидается широкое использование в криобиологии ксенона. Естественно, что наиболее перспективным из всех инертных газов, вообще предложенных Полингом сотоварищи, должен был стать ксенон – именно в силу своих «выдающихся» физико-химических свойств (на что указывали и сами авторы, заметьте, все они – маститые учёные).
Эти «вещания провидцев» – всего лишь громкий отклик, эхо на действительно всколыхнувшие тогда умы гипотезы великих людей, то есть обычная популяризация их неординарных идей. И не более того! Например, как только другая, независимая группа, но состоящая сплошь из консервативных деятелей науки, изначально критически настроенных к высказываниям друзей Полинга, выступила с якобы обоснованными, а по сути дела, истеричными доводами по низложению такого, ещё даже несуществующего анабиоза, приписав воистину обоснованному предчувствию явную абсурдность («Он не существует и всё тут!»), сразу замолчали и словоохотливые «прорицатели».
Вернёмся снова к тернистой «Истории открытия клатратного анабиоза». Якобы иллюзорную идею Полинга сотоварищи, их оппоненты разнесли в пух и прах, не оставив камня на камне. Поэтому она и дошла до нас в первозданном, законсервированном виде – в своеобразном параличе интеллекта. И только в 1980-е годы группе академика Кованова действительно удалось воочию открыть предсказанный Полингом в соавторстве неизвестный анабиоз и показать, что такой вид не только существует в природе, но по сути дела, является панацеей от низкотемпературного повреждения (в нашей интерпретации имеет место быть «неповреждающее замораживание»). Клатратной консервацией (слабоположительные температуры) занимался целый сонм великих исследователей прошлого. Они были всего лишь в шаге и от клатратной криоконсервации (отрицательные температуры). К сожалению (или к радости авторов), так и не перешли Рубикон! Именно на старом «предложении» Полинга зиждется наша сверхновая теория!
Но вот что удивительно. Уже сегодня недобросовестные «историки науки», вспоминают как «Пионера» идеи необычного анабиоза не ушедших от нас навсегда русских предшественников Полинга, заложивших базис для лауреата Нобелевской премии по химии, ни его самого ныне тоже покойного или таких же талантливых единомышленников-учёных, показавших наличие криопротекторных свойств у клатратообразующих веществ, а всего лишь воодушевлённого ими излишне эмоционального и впечатлительного публициста Прегоду. Вообще неизвестного науке литератора! (Смотрите пример такой коварной подтасовки: Sergey Sheleg. Cardiac Mitochondrial Membrane Stability after Deep Hypothermia using a Xenon Clathrate Cryostasis Protocol – an Electron Microscopy Study.) – Казалось бы, зачем сегодня делать ставку на забытого всеми писателя-футуролога? Да для того, что бы размыть достижения настоящих виновников торжества и увести общественное мнение в сторону от истины! Освобождая, таким образом, дорогу своим патронам и для себя лично, а также для продолжающих лживую династию собственным детям, друзьям-знакомым, или же делая пакость просто так – из-за присущей многим людям обыкновенной подлой зависти.
Это то же самое, если бы авторство не менее грандиозного мысленного прообраза (использования Антарктиды для хранения биоматериала) приписывать другому писателю – Артуру Кларку. Всё-таки первоначально саму Южную Идею породил Роберт Эттинджер, а Дедушка Антарктической Революции взлелеял и развил сиротку, когда первый от неё полностью отказался. Артур Кларк и Роберт Прегода – всего лишь любопытствующие наивные странники-собиратели, прошествовавшие с широко раскрытыми глазами и заострённым пером по такой удивительной для них жизни и зачарованные тогда же волшебными рассказами истинных кудесников от науки.
Великий Полинг с подвижниками, сами того не ведая, были близки к открытию тысячелетия, но всё же, не перейдя непосредственно к низкотемпературным экспериментированиям, лишь косвенно смогли указать на неизвестное направление. Мы же, благодаря их коллективному Гению, стоим у истоков новейшей криобиологии. Но Вы, уважаемый читатель, станете свидетелем того, как сразу после опубликования нашего Метанового Откровения появятся новые «Прегоды», предрекающие уже свою собственную «Метановую Перспективу». Причём, и в биологии, и в медицине, да и не только в них!