СЕНТИМЕНТАЛЬНАЯ СКАЗКА
О НЕМ СОЧИНИЛИ МНОГО ЛЕГЕНД. Я ТОЛЬКО ДОБАВИЛА ЕЩЕ ОДНУ. СВОЮ...
1.
- Они целовались! У сортира. Димка и Алина . А я стояла и смотрела, как он ее тискает. Ее жирная помада размазалась по его губам. Этими губами он говорил, что любит меня. Еще утром говорил, что любит. Оказалось, врал. Да и есть ли она вообще, любовь? Есть грязные губы в жирной помаде ядовитого фиолетового цвета. А любви – любви нет. Зачем же я так налакалась? Голова кружится. И откуда она взялась эта Алина? Доска для серфинга и три кило силиконовых титек в фиолетовой помаде. Ах, Алиночка, у вас такое красивое имя! Красивое! Дрянь такой! А все Наташка! Самый модный кабак! Вся Москва ломится. Стильно! Дресс-код: платье - в пол! Ну пришли мы в этот грузинский ресторан «Пиросмани». Внутри- сарай-сараем.. И коровы на стенках. Прям колхозная МТФ. А глаза у коров человечьи. Груууустные! Я чуть не заплакала. Так мне их жалко стало. И себя тоже. Такая же одинокая и несчастная, как этот лапочка-жираф среди коров. Жирафа-то на фига воткнули в коровью компанию? Вот мутит! Зачем же я так напилась? Платье в пол купила. А как же! Вся Москва ломится! Димка говорил: «Бери черное!» А я назло ему купила алое. А не надо было говорить про меня продавщице, что я неформат! Это я-то неформат? Дрянь такой! Зато теперь я в этом неформатном платье среди коров, как мулета тореродора… торедорора… Черт! То-ре-о-до-ра! Жаль, что коровы нарисованные, а то бы я устроила Димочке с Алиночкой испанскую корриду. Хотя плевали они на мою корриду. Я сама слышала, как эта Алина звала Димку в Испанию. Оказывается, папашка ее может их прямо из кабака в Испанию запулить. Смотреть, как быки друг друга убивают. Ну, очень крутой папашка, поэтому Алиночка – формат, а я – нет. Продался Димка за Испанию. Зато у меня платье – в пол. Вот интересно, а зачем коровам платья – в пол? Неет, с дресс-кодом они погорячились. А это кто? Неужели Тамара! Или я совсем пьяная? Не может быть! В этом сарае будет петь сама Тамара? Неужто с лапочкой Дюжевым? Круто! Уж Дюжев никогда не посмеет обозвать девушку неформатом. Классная песня…Люблю ее... "Нико, Нико, Пиросмаааааани… Если б ты меняяя когда-то встреееетил…" Уж Пиросмани точно не польстился бы на силиконовые титьки. Потому что он был художник! Потому что он был настоящий мужчина! Потому что он умел любить. Он осыпал свою девушку цветами. Три… ик… миллиарда роз. И все до одной алые, как мулета тореродора… И не говорите мне о любви. Ни слова! Все! И вообще, последним влюбленным на Земле был этот самый Пиросмани. Миллион, миллион, миллион алых роз...И все. И больше нет никого. Одно притворство! И Димка такой же притворщик. Предатель в помаде. Пусть катится в свою Испанию колбаской! Что ж мне так погано! Надо подышать воздухом…
Стриженая под мальчика брюнетка в алом шелковом платье, пошатываясь, шла по центральному проходу. Слева, на глухой стене ресторанного зала, висели картины, так огорчившие девушку. Сливочно-молочная корова в черных копытцах, как в туфельках, задумчиво смотрела на гомонящую нарядную толпу. Рядом - черный бык с печальным взглядом больших человечьих глаз. А ближе к выходу - грациозный удивленный жираф.
Девушка рассмеялась и помахала жирафу изящной крохотной сумочкой:
- Эй, глазастик! Пошли со мной! В Испанию! На хрена тебе эти коровы? Ты для них – неформат! И я неформат! Скачи сюда! К ноге! Споем вместе: "Нико, Нико, Нико Пиросмааани…"
Девушка похлопала ладошкой по бедру, обтянутому алым шелком. Жираф неожиданно осторожно переступил передними ногами, потянулся, изогнулся и легко спрыгнул со стены на пол.
Девушка в алом потрясла головой, словно хотела , избавиться от возникшего видения. Но жираф не исчез. Грациозно перебирая стройными ногами, он плавно двинулся к девушке.
- Мама! – прошептала девушка и, повернувшись, бросилась к выходу на сразу ослабевших ногах, но со всего маха угодила не в открытую дверь, а в её закрытую зеркальную половину. Звон разбитого стекла, крик, шум, темнота…
Инга очнулась на улице. Она сидела на булыжной мостовой, привалившись спиной к стене дома. Рядом пышно зеленел и собирался расцвести какой-то куст. В ботанике Инга, как горожанка в третьем поколении, совсем не разбиралась. Сквозь тонкий шелк платья она ощущала горячую шероховатость стены. Да и сиделось на булыжниках не очень комфортно. Голова гудела, в висках пульсировала острая боль. Вот заразы! Небось охрана выкинула на улицу как какую-то сявку. Ну, у Димки новая любовь, ему не до меня. Но Наташка! Хороша подруга! Даже не заступилась…
Инга огляделась. Заходящее солнце катилось по черепичным крышам, заливая улицу мягким светом. Странно, в ресторане ей казалось, что на улице уже темно. Инга посмотрела направо. Куст был на месте и все так же призывно зеленел. Инга с трудом повернула гудящую голову влево и обомлела: по узкой улице легкой иноходью убегал жираф, словно обсыпанный солнечной пылью. Инга могла бы поклясться, что жираф тот самый, с ресторанной стены.
Покачиваясь, Инга с трудом поднялась и побежала за жирафом. Если вы хоть раз в жизни бегали на шпильках по булыжной мостовой, можете считать себя каскадером. По гамме эмоций, высекаемых тонкими каблучками и количеству адреналина в крови, бег на шпильках уступает, наверное, только бегу по льду. Когда вы без коньков, но в ластах.
Эх, сейчас бы Инге армейские берцы, она бы показала этому жирафу, как надо бегать. Но ведь уйдет, уйдет! Завернет за угол и ищи его потом. Если бы кто спросил Ингу, зачем она, рискуя подвернуть ногу или свернуть шею, бежит за жирафом, она бы вряд ли внятно объяснила. Но с другой стороны, не каждый день жирафы соскакивают со стены и бегают по улицам, как настоящие. Упустить такой сюжет Инга просто не могла. Все-таки она уже целые сутки числилась в штате «Вечерки» корреспондентом отдела информации. Полноценным корреспондентом, заметьте, а не каким-то там стажером.
Жираф завернул за угол. Плюнув на приличия, Инга сбросила туфельки, серые перламутровые туфельки на шпильке, подхватила их и побежала быстрее. Итальянским колготкам, конечно, хана, но разве настоящие профи в погоне за информацией думают о колготках? Она завернула за угол и со всего размаха врезалась, как пишут в нынешних газетах, в лицо кавказской национальности. Если следовать логике этого словосочетания, то о случившемся можно было бы сказать и так: лицо балтийской национальности столкнулось с лицом кавказской национальности. Последнее окинуло Ингу удивленным взглядом. Инга поспешила извиниться:
- Простите! Я не хотела! А где жираф? Он туда бежал, – Инга махнула изящной туфелькой, показывая, куда должен был направиться неугомонный жираф.
Кавказец вежливо приподнял шляпу, улыбка чуть тронула его губы, он говорил медленно, с сильным акцентом, старательно выговаривая слова:
- Простите великодушно, но в Тифлисе есть только один жираф и тот нарисован на стене. Вряд ли он будет бегать, не спросив у меня разрешения. Я его хозяин! Я его нарисовал!
Инга ухмыльнулась, оценила шутку.
- Но он, действительно, бежал. Я видела! Или вы думаете, я сошла с ума?
- Что вы! Я далек от таких мыслей, - совершенно серьезно произнес незнакомец, устремив на Ингу внимательный взгляд черных глаз. И вдруг широко улыбнулся и продолжил: - Разве что вашу красивую головку слегка побило градом. Так у нас говорят.
- Где это у вас?
- В Тифлисе.
Инга с досадой бросила туфельки на мостовую и сердито попросила:
- Помогите мне!
Незнакомец поддержал Ингу. Она обулась и, все еще досадуя, что упустила сенсацию, спросила:
- А чего это вы про Тифлис вспомнили? Опять шутите? Меня кстати Ингой зовут.
Незнакомец вновь дернул фетровую шляпу с головы. Инга улыбнулась его старорежимной вежливости, но услышанное окончательно развеселило ее:
- Позвольте представиться, - с достоинством произнес незнакомец, - Нико Пиросманашвили, художник.
Только сейчас Инга обратила внимание на деревянный чемоданчик в руках нового знакомого. Настоящий раритет! Наверняка самодельный, на крышке нарисован мужчина в костюме и цилиндре, а разноцветные пятна на поверхности не вызывали сомнения в том, что оставлены они краской, точнее – испачканными краской руками.
- Так вы косите под Пиросмани? Не слабо! Сын лейтенанта Шмидта! Понимаю, бизнес! Ну, а на самом деле, как вас зовут? Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-Бей?
- Я плохо вас понимаю, уважаемая! С господином Шмидтом и его сыном не знаком. Но меня знают многие уважаемые люди Тифлиса. Спросите обо мне у Бего Яксиева. У него духан на Песковской. Там, где начинается Цициановский подъем. Или у господина Титичева, владельца «Эльдорадо».
Инга расхохоталась:
- Здорово вы вошли в роль! Я чуть было не поверила вам. Слушайте, одолжите мне мобильник на минутку. Мне надо вызвать такси, а я не хочу возвращаться в ресторан.
- Простите? Не понял! – рука незнакомца вновь метнулась к шляпе.
- Да оставьте вы свой котелок в покое! Я уже оценила ваше актерское мастерство! Браво! Дайте телефон, пожалуйста! Не будьте жадиной! – рассердилась Инга.
Незнакомец, назвавший себя Пиросмани, растерянно пожал плечами. Инга раздраженно мотнула головой. За спиной послышался нарастающий цокот копыт, она только хотела удивиться, как из-за угла вывернула пролетка, а может, это был фаэтон. Инга не очень разбиралась в гужевом транспорте. Черный конь, сдерживаемый извозчиком, нервно бил копытом…
Элегантная дама в сером шелковом платье, сидевшая в экипаже, привстала и замахала зажатой в руке газетой:
- Нико! Я вас везде ищу! Где вы бродите? Посмотрите, что про вас пишут! Оказывается, вы гений! Это надо отпраздновать! Хочу самого дорогого шампанского! И золотую диадему. Нико, вы напишете меня верхом на жирафе, и на мне будет только золотая диадема.
Инга, разинув от удивления рот, смотрела на красавицу. Фарфоровой белизны личико, живые серые глаза, яркие губы. Из-под немыслимо элегантной серой шелковой шляпы с огромными полями выбивались редкой красоты рыжие кудри. Инга обернулась к незнакомцу, которого красотка называла Нико:
- Здесь что? Кино снимают? Вы артист?
Ее вопрос остался без ответа. Незнакомец при виде красотки в сером вспыхнул. Он так и не сказал ни слова. Красиво очерченные губы его кривились в иронической улыбке. А услышав про золотую диадему, он побледнел. Инга могла бы поспорить на миллион: незнакомец по-настоящему разозлился.
- Едем! Едем! – настаивала красотка. - Кто это с вами, Нико? Я ревную! Я сейчас закачу вам сцену. Шучу! Приглашайте вашу спутницу в экипаж и немедленно едем! Мы опаздываем! Ну, так как, гений? Вы покупаете мне диадему? Иначе мне ее купит Дато!
Инга оценила и вспыхнувшее лицо незнакомца, и его ироническую улыбку. Этот так называемый Нико, видно, крепко запал на эту рыжую. В Инге вновь проснулся репортер. Упустила жирафа, зато попадет на съемки фильма и сделает репортаж. Повеселевшая Инга тихонько толкнула незнакомца:
- Пошли! Нас зовут!
В экипаже Инга и по-прежнему молчавший Нико уселись напротив красотки.
Та, разложив пышные юбки шелкового платья по сиденью, звонко расхохоталась:
- Нико! Какой же вы… медведь! Все молчите! Представьте мне свою спутницу!
Инга, не дожидаясь, пока ее представят, назвалась, без стеснения разглядывая новую знакомую.
-Маргарита де Севр. Актриса, - улыбнулась красотка, - а господина Пиросмани вам, я думаю, представлять не надо. Вы знаете, Инга, что учудил этот несносный Нико? Он написал портрет жирафа. А я просила написать мой портрет. Но он предпочел жирафа! Конечно, он безумно, безумно талантлив, наш Нико! Но променять меня на жирафа!
Маргарита говорила с забавным акцентом, ударяя в каждом слове последний слог. Инга слушала актрису с напряженным вниманием. Вдруг лицо ее просияло:
- Я поняла! Это будет фильм о Пиросмани?
Маргарита насмешливо вскинула брови.
- Фильма о Пиросмани? Милочка, вы шутите? Нет, ну, я понимаю, конечно, что наш Нико - гений, но есть немало других достойных людей. Например, Дато Мандиашвили.
Маргарита лукаво подмигнула Нико. Он еще больше помрачнел и крикнул извозчику, чтобы тот остановился.
- Нет-нет! Мы едем дальше!– рассмеялась Маргарита. – Нико, не будьте таким ревнивцем. Я вам приказываю. Мы едем в Муштаид!
- Куда мы едем? – изумилась Инга.
- В сад Муштаид, милочка.
- Но я не знаю в Москве такого места. А уж я Москву изучила вдоль и поперек, получше коренных москвичей.
- А причем тут Москва? – теперь уже изумилась Маргарита. – Милочка, проснитесь, это благословенный Тифлис, сейчас мы выехали на Михайловский проспект. Я увидела вас с Нико на Кирочной, рядом с немецкой кирхой. Помните? Смотрите – справа Тифлисское юнкерское училище и Михайловский плац, а за ним – Кура. Сейчас будет обсерватория, а потом сад Муштаид, куда мы и направляемся.
Инга ошарашено вертела головой.
- Какая Кура в Москве? Какой сад Муштаид? Вы что мне голову морочите? Кончайте меня разыгрывать!
Но вряд ли все эти невесть откуда взявшиеся экипажи, катившие по проспекту, городовые в белых гимнастерках, военные, словно шагнувшие из фильмов про революцию, - вряд ли все они собрались здесь для того, чтобы разыграть Ингу. Дамы в длинных платьях и шляпках прятались от солнца под кружевными зонтиками, мужчины в сюртуках и котелках, шли, разговаривали, смеялись, курили сигары. Конечно, никого сейчас длинным платьем не удивишь. Инга и сама сегодня надела платье - в пол. Но что-то неуловимо странное было в этих зданиях, в этих людях, в этих одеждах, какая-то общая печать давно прошедшего времени чувствовалась, флер старины, словно все они – и мужчины, и дамы сошли с пожелтевших дореволюционных фотографий. И еще один момент смутил Ингу. Все, кого она видела сейчас на проспекте, были, безусловно, представителями Кавказа. Конечно, сегодня в Москве много кавказцев, но не до такой же степени. И что же? Их всех собрали, вырядили и заставили фланировать по проспекту перед Ингой? Этого просто не могло быть. Инга всегда была трезвомыслящей девушкой, да к тому же еще и репортером. Тогда что происходит? Может, она стала жертвой массового гипноза? Что-то Инга читала о подобных штучках.
Но вопрос остался без ответа. Потому что в этот миг, пугая лошадей громкими гудками, экипаж обогнала неуклюжая конструкция: гибрид кареты и автомобиля. Тележные колеса странного авто бойко стучали по булыжной мостовой. Усатый водитель окинул Ингу заинтересованным взглядом, улыбнулся и снова сжал сигнальную грушу, из трубы на капоте гибрида вырвался резкий гудок. Автомобильный прадедушка перегородил дорогу, извозчик осадил испуганного коня. Инга чуть не выпала на мостовую. Надо же! Это допотопное чудище лихо подрезало экипаж. И ни одного гаишника рядом! Да что же это такое! Извозчик что-то возмущенно выговаривал водителю, тот снисходительно улыбался.
Из нутра гибрида меж тем выкатился толстячок в новеньком костюме-тройке. Инга улыбнулась, очень уж появившийся субъект был похож на героев гангстерских фильмов. В петлице белая гвоздика, в руках – огромный букет белых роз. Черные зализанные волосы блестят на солнце бриолиновым блеском. Глаза навыкате сально щурятся, тоненькие фатовские усики над сочными красными губами незнакомца завершали его вполне киношный облик.
- Несравненная Марго! – воскликнул субъект, картинно распотрошил букет, бросил его к ногам актрисы. – Прошу ко мне! В мое авто. Богиня!
Ингу и Нико субъект явно игнорировал. Красотка Маргарита рассмеялась, вышла из экипажа, послала Инге и Нико воздушные поцелуи и нырнула в нутро гибрида. Туда же вслед за ней полез торжествующий любитель роз. Но, задержавшись, он громко, так, чтобы слышали все, спросил:
-Господин художник, вы сами расплатитесь с извозчиком или это сделать мне?
Продолжение http://www.proza.ru/2013/02/18/2099
Фотография отсюда http://bogdan-63.livejournal.com/3836746.html
Сайт о жизни и творчестве Пиросмани http://niko-pirosmani.ru/life40.php