Три разных жизни.
Старая волчица с трудом преодолевая лесной бурелом и проваливаясь по брюхо выбиралась к лесной дороге, ведущей к дальним покосам. Недавно прошедший буран не смотря на усиливающийся мороз еще не схватился в твердый снег и она тяжело дыша ввалившимися боками наконец выбралась на твердую дорогу. По ней днем проезжали мужики за сеном и волчицу пугали и будоражили запахи. Уже давно она ничего не ела, ослабла, стая словно выдавливая появившуюся обузу стала проявлять враждебность и повинуясь заложенному инстинкту волчица пошла на запах, в надежде добыть хоть что-нибудь.
Еще осенью, когда стая пыталась пробежать незаметно мимо пчельника, пчеловод, всегда готовый отпугнуть любителя меда медведя, наугад пальнул и пуля на излете попала волчице в левую переднюю ногу. Она закрутилась на месте, пытаясь выкусить внезапно появившуюся боль, но потом , превозмогая ее, догнала уходящих волков и с тех пор стала хромать на левую ногу. Кость осталась цела, но боль преследовала ее, волчица с каждым днем все больше чувствовала свою ненужность и теперь решила уйти. Последний раз оглянувшись в сторону, хорошо ей знакомую, где прожила несколько лет, волчица подняла вверх острую морду и попыталась завыть. Ей даже показалось, что кто то ответил и понюхав воздух волчица прихрамывая затрусила по дороге в сторону жилья.
Так она двигалась несколько часов, часто отдыхала, изредка до нее долетали звуки приближающегося жительства и они пугали и звали одновременно.
Почти выбившись из сил волчица вышла на опушку леса, лошадиная дорога примыкала к хорошо накатанному тракту и были видны избы и постройки, в которых было что то живое и теплое. Изредка перебрехивались собаки, в домах гасили свет, волчица решила отдохнуть и присмотреться.
- Ну все, Иван, пора идти домой, уже поздно. Два рослых, статных мужика поднялись из-за стола, где осталась выпитой бутылка «Старки», остывшие несколько пельменей в тарелке и стали степенно одеваться. Они были похожи, обоим за сорок, только у Ивана чуть больше волос на голове, да годков на пару. Пойдем, Петро, я закрою за тобой, да скотину посмотрю. Братьев Лыковых в поселке знали и уважали все. Старший - Иван работал бригадиром слесарей на местной фабрике, младший - Петр был сварщиком. Их портреты всегда висели на доске почета в поселковом клубе, жили мужики крепко, друг другу помогали и сейчас Петр зашел к брату, что бы попросить на завтра лошадь, которую Иван держал, что бы съездить в соседнее село за радиоприемником. Именно такой приемник Петр давно искал, по словам директора сельпо таких больших и мощных даже в Белорецке только два.
Они попрощались до завтра и Петр легко и вразвалку зашагал домой. Настроение было хорошее. Завтра воскресенье, долгожданная покупка. Надо будет и жену взять с собой. И веселее и поможет, если что. А уж по лесу поедут, так как запоет она! Лучше всех в поселке поет! А танцует! А пироги печет! Эх, надо было сказать еще днем, что бы на завтра напекла.
Петр, улыбаясь в бороду вспоминает как познакомился с ней в Белорецке на танцах во Дворце культуры, когда его посылали на слет передовиков производства, Как он подошел, представился: Петр.- Нина, ответила она и улыбнулась той простой и искренней улыбкой, которой встречают только одного человека.
Подмораживало. На небе ярко светили звезды, где то высоко гудел самолет. Илюша- бродяга. Петр запахнул полупальто- «москвичку» и бодрее зашагал домой. Он решил пройти окраиной поселка – так короче. Вспоминая свою в общем то не плохую жизнь, слушая как скрипит под валенками снег шел вдоль леса и уже готовился свернуть в переулок, где на следующей улице второй дом от угла его, Петр увидел на дороге лежащего человека.
Это был мужик. Явно пьяный. –Замерзнет ведь! Мелькнула первая мысль. Ведь уж градусов двадцать сейчас. Подошел. Ба! Да это сосед Илья, с которым и выросли вместе и, так получилось. дома рядом купили, как женились. Был это не высоко роста, щуплый на вид мужиченка, постоянно пьяный или в поисках хмельного, но когда в ясном уме - плотник отменный, правда таких дней в году было мало, жил Илья бедненько, семья пребывала в нужде. Когда Илья напивался до бесчувствия, то гонял все многочисленное свое семейство и жена его, такая же маленькая, вечно беременная Настя прибегала за Петром, что бы успокоить. Петра Илья не боялся, но уважал. За степенность, силу, рассудительность, за то, что однажды в детстве нашел его, Илью заблудившегося в лесу и потерявшего всякую надежду, когда были еще мальчишками.
- Илья, вставай замерзнешь! Одно бессвязное мычание. Петр попытался поднять его. Нет. Не получается. Напившийся сосед выскальзывал из рук, оставляя одежду в руках. Петр выругался, отодвинул Илью к краю дороги и побежал к дому. Только на салазках можно было привезти такой груз. - Хорошо хоть не далеко уже до дома, подумал Петр. И бежать то уж тяжело, да не погибать ведь Ильяске. Про себя Петр называл его именно так.
Он забежал к соседям, крикнул Насте, что бы растапливала печь, взял в сарае большие деревянные салазки и быстро зашагал к оставленному соседу. – Успею. Не может быть. Успею. Повторял он.
Стало жарко. И вдруг Петр, уж подходя, увидел тень рядом с оставленным Ильей. Собака? Мелькнула мысль. Вряд ли. Неужели волк? Он встал. Присмотрелся. Очевидно уже замерзая, Илья начал раздеваться. Петр знал: когда человек замерзает - ему начинает казаться, что становится жарко и он снимает с себя обувь и одежду.
Точно - волк! В ярком свете луны было отчетливо видно, что это волк! Разве что худой. Медленно Петр стал приближаться. Страха не было - видел волков и раньше, только летом. Он взял в руки салазки, полозьями к волчице. Та оскалилась и зарычала.
Врешь!!! Не боюсь я тебя - громко, с яростью в голосе сказал он. Несколько метров разделяло смертельных врагов. Словно почувствовав силу и решительность человека, волчица отступила на несколько шагов и вдруг, защищая свою последнюю в жизни добычу прыгнула на Петра.
Ааах! Собрав все силы и оттолкнувшись двумя ногами Петр прыгнул навстречу и одновременно махнув салазками ударил волчицу что было сил. Та отлетела в сторону, в ней что то хрустнуло и взвизгивая, припадая на все четыре лапы волчица тяжелыми прыжками потянулась в сторону деревьев и дальше в гущу леса.
Петр не до конца осознавая, что с волчицей покончено, тяжело дыша погрузил Илью на салазки, сунул под него снятые уже валенки и быстро, не обращая внимание на волочащиеся по дороге ноги пьяницы потащил его домой. Растопившая уже печь Настя приняла своего мужа и с помощью многочисленной ребятни стала раздевать и оттирать замерзнувшего, но еще живого Илью.
Не помня себя Петр зашел домой, молча разделся и не отвечая встревоженной жене, отдал ей свою одежду. Он был весь мокрый. Мокрая шапка, промокшая изнутри «москвичка». Его трясло и он не мог говорить какое то время, пока не выпил стакан горячего чая. Потом рассказал - что и как случилось.
Волчица некоторое время, не чувствуя своего тела еще бежала, потом медленно шла, уже не понимая, что с ней произошло. Наконец легла на снег, ей стало все безразлично, в глазах потемнело….
Над верхушками сосен пролетел легкий ветерок и сдуваемый им снег припорошил остывающее тело.