Солнечно. И скоро - в течение часа точно - станет жарко. Марина стоит с тощим чемоданишком из кожзаменителя у душно пахучего шоссе в ста метрах от автобусной остановки и робко обозначает поднятие руки при виде очередной легковой машины. Она одета, хотя и опрятно, но сразу видно, что бедно: в цветную клетчатую юбку ниже колен, в вязанную белую кофту, обута в коричневые не новые туфли без каблука, так что нитяные того же цвета колготки не особенно бросаются в глаза. Наконец красный “жигулёнок” тормозит и съезжает на обочину, Марина бежит к машине, просительно заглядывает в открытое окно:
- До города добросите?
Мужчина лет пятидесяти кивает и помогает изнутри открыть дверцу.
- Далёко путь держите? - спрашивает он, быстро, но цепко оглядывая пассажирку. Кареглазая девушка с неброским, но приятным чистеньким личиком ему, очевидно, понравилась. Лишь передние зубки слегка портят впечатление. И он игривым тоном, чтобы не обидеть, добавляет: - Знать, орехи грызть любим, да?
- Ага, любим,- отвечает Марина без тени жеманства, не стесняясь улыбнуться в ответ.- Вот денег, может, заработаю, фарфоровые вставлю. Фарфоровые сейчас в моде. Не слыхали?
- А едешь-то куда? - переходит на ”ты” водитель и одновременно указывает кивком головы на букет, привязанный к перилам мостика, который они проезжают, замедлив ход.- Кто-то гробанулся недавно.
- Угу. А еду я к тётке во Владимир. Поживу с недельку-другую и привезу её сюда на свадьбу к сестре. Поезд в час ночи. И билеты дорогие. Сто шестьдесят отдала. Пятьдесят осталось на дорогу. А ничего, ночью не обедают, а утром уже на месте.
- А чего так рано собралась? Целый день надо где-то болтаться.
- На базар зайду посмотреть. К знакомой загляну, небось, чаем напоит. Потом и по вокзалу можно побродить.
- То-то, я гляжу, тепло приоделась.
- Да, вечером прохладно.
- Не боишься ночью бродить? В Москве на вокзале всякое случается.
- А чего с меня взять? - и опять невинное простодушие в голосе.
- Ну как...- Мужчина лукаво подмигивает попутчице.- Молода и ничего себе, в натуре. Замужем?
- Почти что.
- Как это?
- Сидит, голубчик. За драку. Ещё долго. Пишет исправно, обещает жениться. Дочь-то его. Не знаю, может и не врёт.
- И сколько дочери?
- Шесть будет скоро. Почки у неё болят.
Мужчина опять оглядывает попутчицу. Она едва заметно усмехается.
- Да мы с ним в пятнадцать лет... Случайно, правда, по неопытности ещё. Резинка некачественная оказалась.
- Во как.
- Угу. Отец не разрешил делать аборт. Внучку любит. В сад её отводит и забирает после работы. Он теперь истопником в кочегарке, рядом. Мало платят только. А в деревне вообще ничего не светит.
- Ладно, если так. Давай познакомимся, что ль. Володя.
- А отчество ваше?
- Без отчества не можешь?
- Могу, конечно... Володя. Меня Мариной зовут.
“ Возможно, - думает мужчина,- так же как и меня Володей, впрочем.”
- А что, Мариша, не прокатиться ли нам до озерка какого, не позагорать ли? Раз на поезд рановато…
- Почему бы и нет, - сразу соглашается она.
Он замедляет ход, сворачивает к сельскому магазинчику.
Потом они едут по пыльному просёлку, петлявшему среди скошенного пшеничного поля. На подъезде к озерку он говорит:
- А у меня тоже нет с собой резинки.
- Не страшно, у меня пружинка.
- А ты опытная барышня.
- Да. Я медсестрой работала два года. Могу всё, что мужчине требуется.
Он загоняет машину на полянку прибрежного лесочка, достаёт из багажника пакет с бутылкой вина и закуской, старый полушубок, она в это время находит укромное и ровное местечко у застарелого кострища.
Отдыхая, они продолжали разговор, вернее, говорила всё больше она.
- Хочется сестрёнке на второй день свадьбы отрез на платье купить.
“Хотеть не вредно”,- соглашается он мысленно и смотрит на часы.
- Ты женат?
- Да.
Она берёт его ладонь, рассматривает, проводит пальцем по линиям.
- У тебя трое сыновей. Резкий поворот в судьбе. Жить тебе не долго...
- И сколько?
- Лет до восьмидесяти.
- Сойдёт.
- Бабушка моя гадать меня учила. Заговоры разные передала. Знаешь, она когда умирала... вдруг жаренного луку захотела. И прямо руками со сковороды. Я говорю отцу: чего-то тут не так. Помрёт, должно. И, правда, прихожу в школу, а у меня портфель - чок и развалился. И дурно мне стало вдруг, в обморок упала. Это было в десять часов. И дома часы на десяти ровно остановились.
- Отец-то пьёт?
- А кто в деревне не пьёт сейчас. Когда я ходила беременной, заказывал: роди внука, пить брошу. А что, говорю, внука хуже?
- Не бросил?
- Некоторое время не пил. А потом с работой нелады: ферма закрылась, слесари не нужны стали. Я вот тоже...
- Что же он сейчас употребляет?
- Сивуху, что ещё. Я возьму с собой оставшееся вино, ладно? Ты всё равно не пьёшь.
- Бери, конечно. И всё остальное.
- Искупаться разве. - Она легко поднялась, скинула кофточку, которую раньше не снимала из-за комаров, и пошла к воде.
- Бр-р, - сказал он, - холодная небось. Смотри далеко не заплывай, а то я плавать не умею, спасти не смогу.
- Не, я рядышком.
Он сел, обхватил руками волосатые ноги, задумчиво смотрел на стройную фигурку. “Приодеть тебя если, хороша... хороша...”
Марина плюхнулась в воду и поплыла по-собачьи, у мужчины слегка сжалось сердце, и он приготовился прыгнуть за ней, и даже поднялся на ноги, когда она, неуклюже разворачиваясь, захлопала по воде ладонями.
- Ну ты пловчиха, чёрт возьми! - сказал, радуясь за то, что она сама добралась до берега.
- О-о, зам-мечательная водичка,- на цыпочках прошла она к кустам, где развесила свою одежонку, стала одеваться.
- Подожди, - сказал он, не сводя с неё глаз, - поди сюда...
Позже, лёжа навзничь, он глядел на облака, она же, опершись на локоток, поглядывала на его профиль.
- А ты не старый совсем.
- Спасибо. Сейчас поедем. Или и мне тоже окунуться, как считаешь?
- Так плавать же не умеешь.
- Ну да.
Он резко вскочил, подпрыгнул на месте и с разбегу бросился в воду. Доплыв до середины озера, он помахал рукой и скрылся под воду. Вынырнул почти у самого берега. Марина стояла по щиколотку в воде, смотрела на него застывшим взглядом.
- У-у, водица - дай боже, - и улыбнувшись, замотал головой, зафыркал.
Ехали обратно по тому же пыльному просёлку, и он закрыл окна от пыли и включил обдув.
- Я подремлю маленько, - сказала она, - разбудишь меня у города.
Он кивнул. Время от времени он, уже выбравшись на шоссе и открыв окно, поглядывал на её утомлённое личико и чему-то улыбался.
Напротив рынка она попросила остановить.
- Погуляю ещё, время много. Ты на работу?
- Да.
- У тебя денег нет?
- К сожалению. На мели. Подвеска, вишь, стучит, дворники не работают. Всё никак не соберу... - Он достал из-за сиденья фонарь такси и поставил его через окно на крыше. - Я не особенно удачный таксёр, получается.
Она улыбнулась и вышла, неся в одной руке тощий чемодан, в другой свёрток с колготками. ”В чемодан убрала бы, что ли.”- подумал он, трогая с места рывком.
Пройдя через рынок, она вышла на площадь и, перейдя её, направилась к стоянке, на которой с дальнего краю, стояла грузовая фура. В кабине спал парень. На стук Марины он поднял всклокоченную голову, улыбнулся заспанно, распахнул дверь.
- Пришла всё-тки. А мне уж ехать надо, а всё жду... закимарил даже.
Как только Марина взобралась в кабину, он завёл мотор и они поехали. Рейс был дальний, парень то и дело улыбался, поглядывая на подругу.
- Чё хмурая такая?
- Не выспалась. Корову надо было подоить, то да сё.
- Отец-то что?
- Ничего. Сказала, что к тётке. Напишу ей, чтоб не проболталась в случай чего.
- Не боись, всё будет ол”райт. Не пожалеешь.- Он протянул ей пачку “Марльборо”.- Кури.
- Не опасно хоть будет?
- Ты про рэкет, что ли?
- Ну, я не знаю что.
- Всё о”кэй, малютка. Нихто нам трахаться не помешает. А подфартит, с деньгами будем.
Через пару недель Марина стояла на том же месте, где подобрал её таксист Володя, руки не поднимала, всё высматривала красный “жигулёнок”. На ней был модный костюмчик и новые сиреневые туфли, на зубы ей, видимо, денег не хватило, поэтому она не улыбалась.