«Слез твоих теченьми пустыни безплодное возделал еси, и иже из глубины воздыханьми во сто трудов уплодоносил еси, и был еси светильник вселенней, сияя чудесы, Савво, отче наш, моли Христа Бога спастися душам нашим», - благолепно возносит Богу молитвы в честь Святого чистый, звонкий голос инокини Нонны.
… На аналое – икона «Всех Святых»… Трепетно мерцают свечи на подсвечниках. Мир и покой разлит вокруг… Он повсюду… Но только не в ее душе…
Женщина в смятении. Пытаясь справиться с ним, она припадает к образу Николая Чудотворца. Толстая плита из отшлифованного полудрагоценного камня, которого она при этом касается рукой, приятно холодит пальцы, остужая на миг жар в груди.
Вторник… Будний день... В храме прихожан не так много, как в воскресенье или в праздник - можно спокойно помолиться, попросить у Святого помощи и защиты.
Она вздыхает… Просить… А вправе ли она это делать? Она – самая, наверное, большая здесь грешница?
Хотя… «Ищите и обрящете»… И потом, кто, на каких весах из них, простых мирян, способен взвесить свои грехи? Только Богу сие ведомо. Не им. Лишь Он свят.
Почему же тогда так теснит грудь?
Женщина зажигает свечу, аккуратно ставя ее в свободное «гнездо» у края подсвечника. Теплый, мерцающий свет завораживает, будя воспоминания. Почему-то они, как во сне, «всплывают» перед ее мысленным взором фрагментами… как пленка черно-белой киноленты:
- один кадр: пятидесятые годы… Она – совсем еще девочка в просфорне, рядом с их комнаткой, которая находилась на том самом месте, где сейчас трапезная… Мать с молитвой ставит в печь наполненные белым тестом формы. Покой… тихая радость сопричастности чему-то очень нужному всем и важному… ощущение полной защищенности от всех возможных бед;
- второй кадр: то же время… Они с мамой в их городской квартире. С ними – мамины подруги. Она, девочка, читает им Евангелие;
- третий кадр: она – молодая мать с малюткой на руках… Ее мать, бабушка этой самой крошки, не в восторге – к другому… Божьему… пути готовила она чадо, но… Он попустил иное, значит, так тому и быть;
- четвертый кадр: больница… Она – в гинекологии… через секунду из ее чрева извлекут маленький, теплый комочек, который мог стать началом новой жизни. Мог, но не стал. Потому, что она в слепоте духовной самонадеянно решила, что этого не должно случиться. Решила уже не в первый, а в пятый раз… Пять абортов, пять неродившихся малышей… Тогда она – в общем-то совершенно не злой человек – даже представить себе не могла, ЧТО творила;
- пятый кадр: ее дети теперь – мальчик и девочка… уже семейные… сами мамы и папы. При этом ни один из них так и не пришел к Церкви… Она не привела… Это – тоже ее грех… возможно, как раз вытекающий из прежних, за которые теперь расплачиваются рожденные ею дети.
Неужели теперь, после всего этого, она вправе просить чего-то для себя? Неужели она может на что-то надеяться, кроме как на прощение Божие, которого ежечасно вымаливает многие годы с тех пор, как заглянула в бездну своей души?
«Но ведь я покаялась? – тихо запульсировала в виске успокоительная мысль. – Даже разбойнику раскаявшемуся даруется прощение, а я… Боже, милостив буди нам грешным»…
Крестные знамения… земные поклоны… и слезы, слезы раскаянья…
Завтра ей идти в десятый корпус Кара-боло… в онкологию… и уже не в первый раз, с тех пор как в 2002 ударом набата прозвучал для нее тот страшный диагноз. Одна операция, вторая, лучевая терапия, и вот теперь опять…
«Боже, милостив буди нам грешным»…
Поклон один, второй… снова молитва… и вдруг… непонятно откуда пришедшее решение: она должна идти и просить благословения епископа Питирима.
Медленно встала с колен. Еще раз… напоследок… приложилась к иконам… Пора…
* * *
Владыка выходил из иконной лавки. Он как будто специально вышел в этот момент к ней. Женщина рванулась навстречу.
- Благословите, Владыка! Беда у меня… - и рассказала епископу все, что ее томило.
- А знаете, - вдруг просияв лицом, сказал он, - ведь как раз сегодня к нам в храм прибыла икона святителя Луки (Войно-Ясенецкого) с его мощами. Он был еще и врачом. Много исцелений произошло по молитвам к святителю. Икону еще не выносили верующим. Давайте-ка я благословлю вас ею…
* * *
В больницу она вошла уже в другом, совершенно не похожем на прежнее, состоянии. Страха и уныния не было. Было спокойное осознание, что ничего худого не произойдет, что все будет, как должно.
… Долго медики - молодой врач Якубов Бегли Ибрагимович и его старший коллега, фамилии которого она не знала - осматривали ее, советуясь друг с другом; долго и осторожно пальпировали ее вздувшийся живот. Медицинские термины, которыми они при этом обменивались, ничего ей не говорили. Она молча ждала их решения.
- Надо делать пункцию, - заключил пожилой врач. – Направляйте пациентку в поликлинику.
- Нет, - после недолгого колебания возразил лечащий врач. – Я, пожалуй, сам сделаю пункцию. Не раз уже приходилось. Знаю. Пойдемте, бабушка, - обратился он уже к ней.
Она встала и со спокойной улыбкой последовала за ним в процедурную.
* * *
То, что произошло дальше, мне довелось узнать не только из уст прихожанки нашего храма (она в общем даже не поняла, что произошло: ее лишь удивило побелевшее лицо врача, когда они вышли в коридор, и произнесенные им вполголоса слова: «Боже, ты есть!», «Ты есть, Господи!»), но и из уст самого Бегли Ибрагимовича:
- Знаете, а ведь то, что тогда произошло, иначе, как чудом не назовешь, - с какой-то даже торжественностью в голосе произнес он, когда я попросила его воскресить в памяти те минуты. – С моим опытом (я работаю в отделении восемь лет) этот случай диагностировать было крайне сложно. Потому я и доверился в принятии решения своему старшему коллеге: тот был полностью уверен, что речь идет о гнойной опухоли, этимологию которой надо было прояснить. Если бы я тогда сделал пункцию… Боже! Даже трудно себе представить, каковы могли бы быть последствия! Скорее всего, спасти бабушку в этом случае уже бы не удалось…
Врач посмотрел на меня пристально и после небольшой паузы добавил:
- Когда я, обеззаразив кожу передней брюшной стенки, уже взял скальпель, намереваясь сделать прокол, моя рука вдруг онемела… по телу прошла легкая дрожь (ну, как мандраж, что ли)… и, вместе с ней пришло совершенно четкое понимание, что делать этого ни в коем случае нельзя: как будто глядя в аппарат, я со всей определенностью осознал, под тонким слоем кожи на ее животе (брюшная стенка разошлась) не гнойная опухоль, а… кишечник! Попади в результате прокола его содержимое в брюшную полость и…
* * *
Не знаю, о чем подумал ты, уважаемый читатель, а у меня вдруг в этом месте рассказа таджикского онколога, возникла совершенно четкая ассоциация: икона хирурга и архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого)… его труд «Очерки гнойной хирургии» (в котором как раз описаны точно такие же случаи!) и… нежданное прозрение молодого врача!
«Бог есть!», - воскликнул он, предупрежденный по молитвам Святого о роковой ошибке.
«Бог есть!», - сбивчиво рассказывая о прошедшей позже (после уже точно поставленного диагноза) успешной операции, убежденно говорит прихожанка, придя в храм через два месяца после памятного благословления иконой...
Душанбе. 16 февраля 2013г.