Классы

КЛАССЫ.

Исторический опыт показал два противоположных способа образования господствующих классов. Первый способ покоится на частной собственности на средства производства и продукт производства, то есть образуется на базисе частной собственности. Второй способ покоится на общественной собственности на средства производства и продукт общественного производства, то есть, когда общее имущество ни одному конкретному лицу не принадлежит и в этом случае господствующий класс образуется на базисе общественной собственности. Вот этот последний способ и вызывает главный интерес. История любой страны не прерывается ни на секунду и каждая следующая секунда суть продолжение истории развития или увядания, взрыв движения или застой, революция или мирное время, и так далее. История России в этом отношении ни чем не отличается от истории других стран, а может быть, по своим событиям, превосходит многие другие страны. Начнём с истории происхождения условий формирования для такого общественного класса, который опирается на общественную собственность в рамках отдельного государства.

ДВОЕВЛАСТИЕ.

Ослабленная первой мировой войной Россия переживала затяжной экономический кризис в производстве и в управлении обществом, особенно этот общенациональный кризис достиг своего пика к началу 1917 года. 23 февраля (8 марта) происходит революционный взрыв в самой столице России – Петрограде. Происходят массовые демонстрации и забастовки под лозунгами «Долой царя!». Создаётся орган власти: Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов во главе с меньшевиками Н. С. Чхеидзе и его заместителем М. И. Скобелевым. 27 февраля начался повсеместный переход армии на сторону восставших.  2 марта образуется Временное правительство в России и отречение от престола Николая II. После образования Временного правительства и Петроградского Совета в России сложилось двоевластие. Двоевластие представляет собой реальное противоречие, без разрешения которого страна будет находиться в состоянии хаоса. По очереди могут существовать и властвовать не только две партии в обществе, но и многие другие партии. Одновременно две партии выполнять одну и ту же функцию не могут, так как это уже нонсенс. Властвует всегда та партия, которая в большинстве. Противоречие могло быть разрешено двумя способами, если бы интересы сторон не были диаметрально противоположными, если бы обе власти существовали в привычных нормальных условиях. Но в том-то и дело, что условия были в обычном понимании ненормальные. Так вот, при нормальных условиях первый способ такой: путь компромисса, который проистекает из правил торговых отношение, когда осуществляется договор относительно определения цены товара, и который при товарном производстве определяет и юридические законы. При этом способе компромисс всегда приводит владельцев товаров к договорённости в цене, и не требует, чтобы каждый владелец товара «бил морду другому» владельцу. Юридические законы, проистекающие из законов торговли, внутри каждого государства до гражданской войны не доведут. Что касается торговых войн между государствами, то это тема отношений между государствами.

Второй способ: путь отрицания всякого компромисса и этот путь ведёт к войне до победного конца, когда одна из сторон будет уничтожена. Последний путь, надо сказать, особый исторический путь и на первый взгляд путь ненормальный, и, кажется, недальновидным, похож на капризного и настырного ребёнка, который требует сладкого. Такое детство было у российской революции в 1917 г., полное надежд на светлое будущее. И когда речь заходит о власти в этих условиях, каждый компромисс считается предательством, такова историческая логика пути к власти была у каждой стороны. Вместе с этим каждая сторона того времени доводила собственную власть до абсурда. Например, Петроградский Совет выпустил приказ №1, согласно которому роль командиров в армии сводилась к минимуму, каждый приказ командира должен первоначально обсуждаться в солдатском комитете: дескать, вы там командиры приказывайте к бою, а мы здесь комиссары решать будем: толи к бою, толи отставить. И этот маразм, иначе это не назвать в тех условиях, где требовалась военная дисциплина, полностью ослабил эту самую дисциплину и усилил хаос в армии. Демократия в трудовом процессе, как и демократия в армии – это нонсенс и нужно всегда это помнить. С другой стороны. В то время как страна переживала экономический и политический кризис, тяжелейшее время для выживания страны, Временное правительство было на стороне продолжения войны с Германией до победного конца. Ну не абсурдны ли все эти решения? Надо было царской власти Романовых за их 300 лет правления сильно постараться, чтобы народ и буржуазию довести до такого маразма, который свойственный невоспитанному ребёнку и глубокому старику. Когда в главном отношении между властями каждая сторона занимается «властвованием» без договорённости с другой стороной, то общественный бардак обеспечен полностью и надолго. Вместо того, чтобы разрешить противоречие, всё делали для того, чтобы противоречие между властями осталось неразрешимым, чтобы оно развивалось и делало жизнь невыносимой. И обе стороны этого добились: война  между сторонами стала неизбежной, стала темой дня, общество раскололось надвое: на два лагеря, на два фронта.

ВОЕННЫЙ  КОММУНИЗМ.

Для правильного понимания тех целей и задач, которые ставили перед собой «марксистские партии», необходимо исходить из того, что действительная цель состояла в надежде на революцию в капиталистически развитых Европейских странах, например, в Германии и во Франции. Надежда на мировую революцию, а не на строительство социализма в отдельно взятой стране, тем более в крестьянской России, -- вот в чём заключалась основная цель и задача большевиков во главе с Ленином. Тактика стала меняться потом, когда поняли, что надежды тщетны. Это отправная точка опоры для дальнейшего рассмотрения развития революции и смены тактики и стратегии. Все кто был против большевиков стояли по другую сторону фронта и также надеялись и полагались на зарубежную помощь, надеялись на Антанту. Так что всё, что происходило в России, было связано со всем миром капитала. Россия стала центром мировых событий и именно, рассматривая события только с этой стороны, можно понять детали происходящего в России. Так, по крайней мере, мне представляется. Можно думать, конечно, и по-другому – флаг в руки.

В феврале 1918 года в собственность государства перешли предприятия, принадлежавшие царской семье, российской казне, частным лицам. Затем были национализированы как мелкие промышленные предприятия, так и целые отрасли промышленности. 2 сентября 1918 года ВЦИК объявил о введении военного положения, руководство страной перешло к Совету Рабочей и Крестьянской Обороны во главе с В. И. Лениным. Фронтами командовал Реввоенсовет, возглавляемый Л. Д. Троцким. Я приведу выдержки из статьи Л. Троцкого: ВОЕННЫЙ КОММУНИЗМ.

«Советская власть застала не вольную торговлю хлебом, а монополию, опиравшуюся на старый торговый аппарат. Гражданская война разрушила этот аппарат. И рабочему государству ничего не оставалось, как создать наспех государственный аппарат для изъятия хлеба у крестьян и сосредоточения его в своих руках.
В чём же состояла сущность военного коммунизма по отношению к промышленности? Всякое хозяйство может существовать и развиваться только при условии известной пропорциональности между различными его частями. Отдельные отрасли промышленности находятся по отношению  друг к другу в определённом количественном и качественном соотношении. Необходима известная пропорция между отраслями, производящими предметы потребления, и отраслями, создающими средства производства. Необходима также пропорциональность внутри каждой из этих отраслей. Другими словами, материальные средства и живая рабочая сила нации и всего человечества должны быть распределены в известном взаимоотношении между сельским хозяйством и промышленностью и отдельными отраслями промышленности для того, чтобы возможно было поддержание существования человечества и дальнейшее его развитие.

При социализме хозяйство будет управляться централистически, и, следовательно, необходима пропорциональность отдельных отраслей будет достигаться путём строго соразмеренного плана, - конечно, с большой автономией частей, но опять-таки под общенациональном, а затем и мировым контролем. Такой целокупный охват всего хозяйства, такой совершенный социалистический учёт, как мы говорим, не может быть создан a priori, умозрительно, канцелярски; он может вырасти только из постепенного приспособления текущего, практического хозяйственного расчёта как к наличным материальным ресурсам и возможностям, так и к новым потребностям социалистического общества. Путь этот длинен. С чего же мы могли и должны были начать в 1917 – 1918 году? Капиталистический аппарат – рынок, банки, биржа – был разрушен. Гражданская война была в полном разгаре. Об экономическом соглашении с буржуазией, или хотя бы с частью буржуазии, в смысле предоставления ей известных хозяйственных прав, не могло быть и речи. Буржуазный аппарат управления хозяйством был разрушен не только в общегосударственном масштабе, но и на каждом отдельном предприятии. Отсюда вырастала элементарная жизненная задача: создать хотя бы грубый временный аппарат для того, чтобы из полученного хаотического промышленного наследства извлечь самые необходимые продукты для воюющей армии и для рабочего класса. По существу, это была не хозяйственная задача в широком смысле слова, а военно-промышленная. При содействии профессиональных союзов государство материально овладело промышленными предприятиями и создало крайне громоздкий и неповоротливый централизованный аппарат, который всё же позволил обеспечить действующую армию обмундированием и боевыми припасами – в крайне недостаточном количестве, но всё же в таком, что мы вышли не побеждёнными, а победителями из борьбы.

Но вся эта политика военного коммунизма была нам навязана режимом блокированной крепости с дезорганизованным хозяйством и истощёнными ресурсами. Вы спросите, не надеялись ли мы перейти от военного коммунизма к социализму без больших хозяйственных поворотов, потрясений и отступлений, т. е. по более или менее прямой восходящей линии? Да, действительно, в тот период мы твёрдо рассчитывали, что революционное развитие в Западной Европе пойдёт более быстрым темпом. Это бесспорно. И если бы пролетариат овладел в Германии, во Франции, вообще в Европе властью в 1919 году, то всё наше экономическое развитие получило бы совсем другую форму».

http://www. magister. msk. ru/library/Trotsky/trotm224.htm

 Военный коммунизм показал на практике, во-первых, что заниматься распределением предметов потребления централизованно в рамках государства дело в высшей степени бесперспективное и, во-вторых, военный коммунизм был вынужденной и необходимой мерой в условиях гражданской войны.

НОВАЯ  ЭКОНОМИЧЕСКАЯ  ПОЛИТИКА №1.

В октябре 17-го рабочих было приблизительно меньше в три раза, чем крестьянского населения. И оба класса в своём большинстве были недостаточно образованы, особенно крестьянство. Именно поэтому рабочий класс не мог выполнять в полном объёме свою собственную функцию как носитель диктатуры пролетариата. Только этим можно объяснить то обстоятельство, что партия большевиков взвалила эту функцию рабочих на свои плечи. Это был кредит доверия рабочего класса партии большевиков, и по всем правилам справедливости и юридическим законам этот кредит надо было когда-то всё равно возвращать. «Долг платежом красен!». Вот это отношение между партией большевиков и рабочим классом нам и предстоит рассмотреть, как это отношение постепенно менялось, как оно превращалось в свою противоположность по всем правила логики истории. Рабочие об этом кредите доверия, конечно, забыли, так как им некогда этим делом заниматься – они работают. Партия большевиков как бы она не меняла своё имя впоследствии про это кредит никогда не забывала, всегда говорила от имени рабочего класса, управляя этим рабочим классом. Дело простое: партия всегда знала и всегда про долг помалкивала. А теперь не могу отказать себе в удовольствии процитировать здравые мысли, ясное сознание того времени, о котором идёт речь, не смотря на печальное заблуждение про будущее. Этого человека знала вся страна.

«В марте 1917 года был низвергнут царизм. В октябре рабочий класс взял в руки власть. Почти вся земля, национализированная государством, была передана крестьянам. Обрабатывающие эту землю крестьяне ныне платить государству определённый натуральный налог, который является существенным вкладом в дело социалистического строительства. Рабочее государство владеет всей железнодорожной сетью, всеми промышленными предприятиями и, за второстепенными исключениями, ведёт  на этих предприятиях хозяйство за собственный счёт. Вся система кредита сосредоточена в руках государства. Внешняя торговля составляет государственную монополию. Каждый, кто способен трезво и без предвзятости оценить эти результаты пятилетнего существования рабочего государства, должен будет сказать: да, для отсталой страны это весьма большой социалистический успех.
Особенность, однако, в том, что этот успех был достигнут не путём непрерывного прямолинейного развития, а зигзагообразным движением: сперва у нас был режим «коммунизма», затем мы открыли ворота рыночным отношениям. Этот поворот в политике стал трактоваться в буржуазной печати как отказ от коммунизма и капитуляция перед капитализмом. Незачем говорить, что социал-демократы разъясняют, углубляют и комментируют эту версию. Нельзя, однако, не признать, что кое-кто даже из числа наших друзей впадал в сомнение: нет ли тут действительно скрытой капитуляции перед капитализмом? Нет ли действительно опасности, что на основе восстановленного нами свободного рынка капитализм будет развиваться всё больше и больше и возьмёт верх над начатками социализма? Чтобы дать правильный ответ на этот вопрос, нужно предварительно устранить основное недоразумение. В корне неверно, будто экономическое развитие Советской России идёт от коммунизма к капитализму. Коммунизма у нас не было. Не было у нас социализма и не могло быть. Мы национализировали дезорганизованное хозяйство буржуазии и установили, в самый острый период борьбы не на жизнь, а на смерть – режим потребительского «коммунизма». Победив буржуазию на поле политики и войны, мы получили возможность приступить к хозяйству и оказались вынуждены восстановить рыночные формы взаимоотношений между городом и деревней, между отдельными отраслями промышленности и между отдельными предприятиями.

Без свободного рынка крестьянин не находит своего места в хозяйстве, теряет стимул к улучшению и расширению производства. Только мощное развитие государственной промышленности, её способность обеспечить крестьянина и его хозяйство всем необходимым, подготовит почву для включения крестьянина в общую систему социалистического хозяйства. Технически эта задача будет разрешена при помощи электрификации, которая нанесёт смертельный удар сельскохозяйственной отсталости, варварской изолированности мужика и идиотизму деревенской жизни. Но путь к этому лежит через улучшение хозяйства нынешнего крестьянина-собственника. Этого рабочее государство может достигнуть только через рынок, пробуждающий личную заинтересованность мелкого хозяина. Первые результаты уже сейчас налицо. Деревня в этом году даёт рабочему государству, в виде натурального налога, гораздо больше хлеба, чем государство получало во время военного коммунизма путём изъятия излишков. В то же время сельское хозяйство, несомненно, идёт вверх. Крестьянин доволен, - а без нормальных отношений между пролетариатом и крестьянином социалистическое развитие в нашей стране невозможно.
Но новая экономическая политика вытекает не только из взаимоотношений между городом и деревней. Она является необходимым этапом в развитии государственной промышленности. Между капитализмом, когда средства производства составляют собственность частных лиц и все экономические отношения регулируются рынком, - и между законченным социализмом, который ведёт плановое общественное хозяйство, имеется ряд переходных ступеней; и НЭП, по существу, является одной из них». Л. Троцкий.

Когда средства производства находятся в руках рабочего государства, то эти средства производства в юридическом отношении являются общественной собственностью и никакому конкретно частному лицу не принадлежат. Поэтому рабочее государство может себе позволить экспериментировать в целях улучшения качества производства и форму распределения благ. Но это не социализм! Только обобществление собственности и труда на каждом конкретном предприятии даёт действительное начало ассоциированному способу производства. Об этом ещё будет детально сказано позднее. Зачатки обобществления собственности и труда мы встречаем уже в недрах капиталистического производства. Но на эти зачатки «социалисты» не обратили внимания, зато капиталисты их вытравили из сознания рабочих с корнем. Вот что, например, вспоминает о кооперативных фабриках рабочих в Англии Ф. Энгельс: «В одном известном мне случае обанкротившийся фабрикант сделался после кризиса 1868 года платным наёмным рабочим своих прежних рабочих. После банкротства фабрику взяло в свои руки товарищество рабочих, а прежний владелец сделался её управляющим. – Ф. Э.». А вот что пишет К. Маркс по этому поводу о труде и надзоре за трудом: «Плата за управление, которой вознаграждаются управляющие как торговыми, так и промышленными предприятиями, является совершенно отделённой от предпринимательского дохода в кооперативных фабриках рабочих и в капиталистических акционерных предприятиях. Отделение платы за управление от предпринимательского дохода, которое в других случаях является случайным, приобретает здесь постоянный характер. В кооперативной фабрике труд надзора утрачивает свой антагонистический характер, так как управляющий оплачивается рабочими, а не является по отношению к ним представителем капитала». Том III., стр. 347 – 348. Выпуск издания в 1938 года.

Новая экономическая политика дала замечательные результаты с точки зрения роста производства и богатства. И обнаружила при этом все свои изъяны от несовершенства управления. С этими изъянами молодое рабочее государство справиться не могло: нужно было время и налаживание качественного управления хозяйством. Качественное управление заключалось в том, чтобы власть государства как можно меньше вмешивалась в хозяйственную жизнь, и как можно больше создавала условий для нормальной торговли. И самое главное, чтобы не совала свой нос в работу товарной биржи, давая «ценные указания». Но государство разрослось и «социалистам-коммунистам» казалось, что чем больше «государства» в экономической хозяйственной жизни, тем лучше, тем качественнее государственный социализм. При таком подходе к делу обнаружилось довольно серьёзное противоречие между центральной властью и свободой рынка. Управленческие кадры сильно забеспокоились о своей судьбе, ведь рынок со своими законами может отнять у бюрократии хлеб с маслом, которые она имела. Поэтому надо было срочно что-то делать, и они уже делали дело, прежде чем начали рассуждать. Мало-помалу, начиная приблизительно с 1924 – 1926 года, централизация власти достигла своего апогея, и НЭП начали сворачивать. На горизонте замаячил «государственный социализм». Это время можно считать началом формирования и борьбы за власть в рамках «государственного социализма» чиновно-бюрократической системы управления обществом и, соответственно, чиновно-бюрократического (в политическом и экономическом смысле) класса, который полностью сидел на горбу рабочих и крестьян как рак в голове человека и пожирал этих рабочих и крестьян живыми вместе с имуществом.

У бюрократии сложилось ложное представление, что так называемый «государственный социализм» можно строить в одной стране, в стране крестьянской и неразвитой, отсталой во всех отношениях от цивилизованных стран. Знаем-знаем, что из этого получилось. Посмотрим, как получалось строительство «государственного социализма». По-видимому, зная, что рабочим и крестьянам до чёртиков надоели проповеди про Маркса, Энгельса, Ленина, которых свалили без всяких различий в одну кучу и начали пичкать рабочих и крестьян специально ложными представлениями. Зная к тому же, что все эти проповеди ложные, обманчивые, чиновная номенклатура всё делала специально для того, чтобы все эти классики проели всю плешь простому народу, чтобы на этих классиков скопилось зло, и они добились своего. Далеко смотрели, однако! Я везде предполагаю, что чиновно-бюрократическая «гвардия» всё прекрасно понимала, поэтому не упрекаю её в незнании. Наоборот, считаю их коллективный и классовый ум вполне достойным для внимательного и спокойного изучения. Надо признать, что коллективный ум – это классовый феномен, и это касается всех существовавших и существующих классов. Понимание этого феномена для отдельного человека чрезвычайно затруднительно, но в целом каждый человек действует совместно с другими, подчиняясь этому классовому феномену: у капиталистов свой классовый подход к делу, каждый отдельный капиталист может этого не знать, но делать дело так, как это делают другие его собратья. Это касается рабочих, крестьян, образованной интеллигенции;  чиновников, бюрократическая работа который главная их ценность, а также бизнесменов, для которых денежная спекуляция – это особый вид их деятельности, и так далее. Но это отдельная тема, меня интересует отношение между классами. «Государственный социализм» - тема следующей части истории формирования классов в С.С.С.Р.

17 февраля 2013 г.