Люмен – «А мы не ангелы, парень»
1.
- Алексей Дмитриевич, пожалуйте к столу.
Началось чудное осеннее утро. Стояло бабье лето, солнце припекало, а прохладный ветерок обдувал прохожих. Листья уже успели окраситься в огненные цвета.
Алексей Дмитриевич, мужчина весьма приятной внешности, средних лет, сидел возле окна и щурился, рассматривая открывающийся взору пейзаж. Его темные, пронзительные глаза быстро двигались туда-сюда, словно за чтением книги, внимательно наблюдая за происходящим на улице. Со стороны было видно, что Алексей Дмитриевич анализировал.
- Алексей Дмитриевич!
Мужчина и не думал пошевелиться. Лишь кончик губ изогнулся в легкой, неприятной ухмылке.
- В конце концов, я зря готовила завтрак?! – вновь раздался недовольный женский голос. Алексей Дмитриевич поморщился. Он не был особо богат и по этой причине сдавал комнату молоденькой женщине по имени Катя. Катя была хороша собой, вкусно готовила, и… и вкусно готовила. Пожалуй, на этом все.
- Да-да, иду.
Алексей Дмитриевич неохотно поднялся, небрежным движением руки отодвигая стул от окна, и, хмуря густые, темные брови, потягиваясь, неспешно пошел завтракать. На завтрак был суп. Странная женщина.
Катя крутилась на кухне, как юла. За полгода житья она освоилась в этой квартире и стала чувствовать себя как дома, считая себя полноценной хозяйкой. Алексей Дмитриевич думал иначе, но молчал, ибо готовить не умел.
- Наконец-то, - проворчала Катя, накладывая на тарелку блины. Алексей безразлично смотрел на еду, на женские руки, на грязный фартук…
- Я Вас все хочу спросить… - Алексей Дмитриевич поднял наконец голову – ворчливый тон Кати сменился на неуверенный.
- Я Вас слушаю.
- Почему с самого раннего утра Вы вечно смотрите в окно? Что там такого удивительного Вы пытаетесь найти? – с детским любопытством в глазах спросила Катя.
Алексей Дмитриевич вновь противно ухмыльнулся. У Кати кольнуло в сердце.
- Считаете меня странным?
- Вовсе нет…
- Слушайте меня. Слушайте внимательно! – Алексей Дмитриевич даже приподнялся со стула. – Вот уже несколько лет как я разочарован в жизни. Я разочарован в людях.
- И во мне?
- Молчите, не перебивайте! Каждое утро я смотрю в окно и пытаюсь найти в поведении людей хотя бы каплю здравого смысла. А вижу лишь наивных влюбленных, что разойдутся через год, может, через два, глупых детей, еще более глупых родителей… Да, у людей нет мозгов. Нет мозгов… - задумчиво повторил Алексей Дмитриевич. – И в Вас я тоже разочарован. Чем Вы лучше? Вы только готовить и умеете, на большее не способны… И вообще, кто же готовит суп по утрам?
Нижняя губа Кати задрожала. Выглядела она жалко.
- Вы… Вы не правы… - прошептала она.
- Если не прав я, тогда я разочарован во всем мире! – рассмеялся Алексей Дмитриевич странным, нездоровым смехом. Он резко встал, скинул со стола тарелку, та разлетелась вдребезги. Не глядя на бедную Катю, Алексей Дмитриевич вышел из комнаты и, хлопнув дверью, выбежал на лестничную площадку.
2.
Алексей Дмитриевич быстрым шагом двигался вдоль московских переулков.
Он не знал, зачем вышел на улицу. Обычно он делал это лишь для того, чтобы пройти от работы и обратно.
Сегодня словно что-то щелкнуло в его душе. Вопрос Кати тревожил его.
Конечно, все это казалось бредом сумасшедшего, но Алексей Дмитриевич просто чувствовал, что так надо. Чувствовал… разве чувства есть? Мир подобен Венецианскому карнавалу – везде маски, везде обман, который легко распознать, стоит только человеку приоткрыть свое лицо.
«Все лгут», - говорил персонаж одного известного сериала.
Алексей Дмитриевич не сомневался в этом. А Катя просто не хотела этого признавать. Это же верно, не так ли?..
Внимание Алексея Дмитриевича привлек старый дом, покосившийся, но еще живой. «В этом доме больше души, чем в людях», - невольно подумал Алексей Дмитриевич. Невидимая сила повела его внутрь.
Все вокруг пахло временем. Сырость, пыль, выбитые стекла… давным-давно здесь жили люди. Странно, что дом не снесли.
Алексей Дмитриевич внимательно оглядывался вокруг, словно искал что-то…
Взгляд его упал на деревянные обломки.
Подойдя ближе, он понял, что это разрубленная икона.
С одного куска Богоматерь печально и укоризненно смотрела на него, с другого куска Сын Божий тянул руки к своей родительнице. В глазах их было много страдания… и надежды.
Алексей Дмитриевич, пораженный увиденным, застыл, не в силах двинуться с места.
Его сердце сжалось. Это была боль. Человечная, гуманная, искренняя…
По щекам его потекли слезы.
3.
- Что Вам здесь нужно? – резкий грубый мужской голос вывел Алексея Дмитриевича из оцепенения. Он вздрогнул.
- Я.. я ничего. Осматриваю.
На него хмуро глядел мужчина лет пятидесяти. Он был одет в форму охранника.
- Нечего Вам тут делать, этот дом завтра сносят, - проворчал он.
Алексей тихо спросил:
- Простите… Вы не знаете… что случилось с хозяевами этого дома?
Про икону говорить не хотелось. Алексей Дмитриевич встал напротив нее, загородив от взора охранника.
- Что случилось, что случилось… говорил мне правнук бабки, жившей здесь, что покинула она этот дом во времена сталинских репрессий. Каким образом нашли этот дом, неизвестно… только правнук этот хочет организовать на его месте ночной клуб. Может, и не правнук он вовсе.
Сердце сжалось сильнее.
- Хорошо. Спасибо. Сейчас я уйду…
- Да, пожалуйста, - проговорил охранник, морщась.
Подождав, пока он выйдет на улицу, Алексей Дмитриевич схватил куски иконы, сунул их под кофту и, абсолютно уверенный в том, что делает, твердо зашагал к церкви.
4.
- Катя, Катя! – воскликнул запыхавшийся Алексей Дмитриевич, затем испуганно смолк. «Зачем ей об этом знать? Зачем?»
Алексей Дмитриевич поспешно прошел в комнату, закрылся на ключ и вытащил оттуда куски иконы, поставив их перед собой. Катя, верно, была в душе, и вряд ли слышала, как он ее звал.
Он долго смотрел на икону. Казалось, словно какая-то положительная и в то же время грустная энергия исходит от нее – будто она была живая.
Алексей Дмитриевич не мог понять, что все же заставило верующих людей разрушить то прекрасное, что у них было. Молились на нее, верили, надеялись… и разрушили.
Алексей Дмитриевич соединил куски. Он внимательно рассматривал каждый мазок кисти, каждый контур, каждый блик… И снова рассоединил их. В глазах невольно защипало.
Нет, он не винил этих людей… Он и сам не мог понять, что чувствует.
Мария и Иисус смотрели друг на друга с той нежностью и любовью, что Алексей Дмитриевич давно не видел среди людей. А может, просто не замечал? И, несмотря на то, что сына Божьего и его Матерь так бесчеловечно разлучили, они продолжали смотреть друга на друга кротко и нежно…
Несмотря ни на что.
Алексей Дмитриевич криво усмехнулся.
- Катя!.. Я подумал… приготовьте мне завтра снова суп. Он был весьма и весьма…
Так начался человек.