Служил Гаврилов инженером,
Гаврилов инженером был.
День не предвещал ничего неожиданного. Иван Васильевич Гурин просматривал подготовленные заместителем главного инженера и руководителями служб материалы к совещанию в министерстве по монтажу опытного оборудования. Совещание проводил заместитель министра с приглашением представителей заводов и ответственных работников Минстанкопрома. Поскольку состав участников был обширный, предполагалось проведение его в зале коллегии.
Иван Васильевич не был удовлетворён подготовленным докладом и вызвал к себе заместителя главного инженера Попова Сергея Николаевича и главного энергетика Гаврилова Рэма Фёдоровича с необходимыми дополнительными сведениями.
Но в час дня неожиданно позвонили из министерства и сообщили, что совещание перенесли на завтра в одиннадцать часов.
Гурин чертыхнулся. Затем приказал выписать командировки, всем троим, купить билеты и забронировать проживание в гостинице «Россия», в которой действовала договоренность с объединением о проживании их сотрудников. Он решил в поезде рассмотреть недостающие материалы, а зам. главного и энергетик могут пригодиться, если возникнет непредвиденная ситуация.
Иван Васильевич проживал в одном фирменном доме с главным энергетиком. Личность Рэма Фёдоровича была в некотором роде замечательная. Он носил личину эдакого простака-недотёпы. Чубчик набок, косящий взгляд, странное поведение, вопросы и паузы в речи служили постоянными насмешками, переходящими в прямое издевательство начальства над ним. Однако, на самом деле, это был человек острого ума, он прекрасно организовал свою службу, которая работала без срывов и эксцессов. Создал систему, которая работала как единый отлаженный механизм. И при всем этом был в объединении за умного придворного шута при короле.
Гурин укладывал в портфель необходимые в командировке вещи, когда раздался телефонный звонок:
- Иван Васильевич! Вы в чём едете? – звонил Гаврилов, который жил над квартирой шефа.
- Что значит в чём?
Вопрос показался настолько дурацким, что Иван Васильевич даже слегка оторопел.
- А я, наверное, поеду в своей коричневой шляпе, - продолжил Гаврилов.
- А какая у вас еще есть?
- Больше никакой!
- Некогда мне, - рявкнул Иван Васильевич. - Вечно вы с вашими глупыми вопросами. Не звоните мне, встречаемся на вокзале, всё.
-Вот идиот, - громко прошипел он себе под нос, заканчивая укладывать необходимые документы и застёгивая портфель.
За десять минут до отхода фирменного поезда «Тихий Дон» Иван Васильевич со своим водителем Виктором, который нес портфель, показались на перроне. Виктор пробежал из конца в конец, но Гаврилова нигде не было, а билеты на поезд находились у него.
Попов, который стоял на перроне уже минут двадцать, поджидая шефа, Гаврилова тоже не видел. По радио объявили, что поезд отправляется через пять минут.
Иван Васильевич галопом поскакал вдоль поезда, который вот-вот должен тронуться и, вдруг увидел его в окне вагона «СВ».
Он оттолкнул проводника и бульдозером ввалился в отходящий поезд. Гаврилов спокойно сидел в малиновом трико и пил кефир.
- Что это значит, - свирепо заорал Иван Васильевич. Вы что, с ума сошли, Рэм Федорович? Он запыхался и, утирая пот со лба, продолжил:
-Этот номер у вас просто так не пройдёт! Это переходит уже все границы! Хамство какое!
Гаврилов молчал, кося глазом. Вид у него был виноватый и растерянный.
- Иван Васильевич, - наконец промямлил он, - я думал, что вы догадаетесь…
- Чего я должен был догадаться? Это надо же…
- Ну, как же! Ваш помощник взял билеты в купированный вагон, а я обменял на «СВ». Вам же работать надо!
Иван Васильевич даже выругался с досады и, молча, стал устраиваться.
Он был зол как чёрт, достал бутылку Плиски и залпом выпил полстакана. Не мог никак отдышаться.
-Иван Васильевич, - попросил Гаврилов, - и мне плесните…
-Да вы и впрямь не в своём уме! Кто пьёт коньяк с кефиром? И вообще прошу ко мне не обращаться ни с чем, пока я сам не потребую!
Утром, без четверти одиннадцать они заняли места в первом ряду бельэтажа в конце уютного зала Коллегии.
Заместитель министра сделал небольшое вступление о перевооружении отрасли высокопроизводительным оборудованием и важности проводимой работы министерства в этом направлении.
В зале было тепло и после бессонной ночи клонило ко сну. Гаврилов держал в руках еженедельник, куда намеревался записывать умные речи начальства.
Зам. министра еще не закончил, как Гаврилов заснул напрочь, и еженедельник с шумом хлопнулся плашмя на пол. Все повернулись в сторону делегации ростовчан, а зам с неодобрением посмотрел в сторону Иван Васильевича и произнес:
-Вот посмотрите, товарищи, на его предприятиях график монтажа трещит по швам, а Гурин спит! Заводы поставили ему оборудование с опозданием, а Гурин спит! Даже мне было позвонить недосуг!
В зале раздались смешки, и пошел шум. Иван Васильевич пнул ногой Гаврилова, но тот уже и сам проснулся. Гурин - многоопытный руководитель. Он даже не пытался объяснить, что спал не он и проклятый еженедельник упустил его сосед Гаврилов. Он ведь его работник и оправдания могли вызвать еще больший шквал насмешек. Он только сопел тяжело, и его щека непроизвольно стала подергиваться в нервном тике.
Взбешенный до предела Гурин на пути в гостиницу не произнес ни слова и в сторону Гаврилова даже не смотрел. Он плелся позади, семеня ногами, тащил свой и начальственный портфель.
А в гостинице оказалось, что Рэм Фёдорович забыл взять паспорт. Он стал упрашивать администратора поселить его по удостоверению личности. Положив купюру в удостоверение, ему почти удалось выйти из положения, однако администратор усмотрел, что удостоверение просрочено. Печать на продление срока действия стояла, а подписи руководителя не было.
Гаврилов жалобным голосом и шутовскими ужимками стал просить:
- Иван Васильевич, продлите, пожалуйста …, а то ведь мне придётся на улице ночевать!
Администратор с интересом наблюдал, чем закончится бесплатное представление.
- Не продлю, - зло выпалил Гурин и направился к лифту.
Вскоре в одноместном номере, который занимал Гурин появился и Гаврилов с бутылкой польского «Наполеона» и мандаринами. За ним шёл коридорный и нес раскладушку.
- Это ещё что за номер? – спросил Иван Васильевич.
-А меня только к Вам и подселили… по удостоверению. Столик в ресторане я уже заказал. Нам ведь только на одну ночь. Вид у Рэма Фёдоровича был хитрым и одновременно виноватым.
-Чёрт с вами, махнул рукой Гурин, - прямо шут гороховый! И зачем я только Вас взял. Прославили на всё министерство.
Утром, выйдя в коридор, Гурин увидел, что его номер соседствовал с японским представительством торговой фирмы «Чори» и японцы, строго одетые чинно направлялись в буфет на завтрак. Гаврилов, который вышел в след Гурину был в своём малиновом трико. Иван Васильевич, увидев Гаврилова в таком виде, обомлел. Чуть удар не хватил. Он зашипел:
- Переоденьтесь, что вы вырядились как петух в колхозе!
-А чё? Всё нормально…
Гурин перешёл на другую сторону коридора и сделал вид, что с этим клоуном он не знаком. Они сели за разные столики. Гаврилов набрал четыре порции сосисок и уплел их с горчицей и хлебом.
Когда они вернулись в номер, Рэм Фёдорович спросил Гурина нет ли у него фталазола – живот что-то стал побаливать.
- Жрать надо меньше, сосиски с горошком из ушей выскакивают! И не смейте за мной ходить. Я в министерство. Встретимся на вокзале и отдайте мой билет! Хватит мне одного раза на грабли наступить.
Историй про Гаврилова было множество и в руководстве пересказывали их неоднократно. Особенно в производственных застольях. Однако услугами Гаврилова начальство пользовалось без зазрения совести. Он мог организовать всё. И шашлыки и пикники и всё такое подобное. Денег никогда не требовал и не брал даже насильно. Крутился сам. Он был всем удобен. Его шпыняли, подсмеивались, а служба работала как часы и сам он был безотказен.
Наступила осень. На левом берегу Дона и Зеленом острове деревья покрылись золотом, но службам главного инженера объединения было не до красот осеннего города и природы. Полным ходом шла подготовка предприятий к работе и эксплуатации в осенне-зимний период. Готовились и к селекторному совещанию технического управления министерства.
Гаврилов Рем Фёдорович за это время сбрасывал до пяти килограммов живого веса, что впрочем, шло ему только на пользу. Носился по всем объектам электро – и теплоснабжения. Профилактические и ремонтные работы в котельных практически были завершены. Шло устранение недоделок. Все работы, предусмотренные системой ППР* выполнялись по графику, несмотря на недостаточное, с точки зрения Гаврилова, финансирование. Закончив очередной осмотр, он доложил главному, что его служба приступила к завершающей фазе испытания тепловых сетей и наладке гидравлического режима работы.
Кабинет главного энергетика находился рядом с выходом на первом этаже здания управления. Вечером Гаврилов открывал настежь дверь кабинета и ждал, когда генеральный завершит работу и покажется в коридоре. Он уезжал всегда последним и сидел, как говорят, до победного…
Поскольку с Иваном Васильевичем они жили в одном доме, он частенько напрашивался к нему в машину, несмотря на то, что была и своя, служебная.
Напротив кабинета Рэма Фёдоровича висела доска объявлений, у которой валяли дурака инженер техотдела и главный механик, мешая Гаврилову написать деловое письмо. Шёл уже седьмой час и в управлении кроме них оставались только главный инженер Попов и генеральный директор Гурин.
Гаврилов выглянул в коридор и спросил, чему это они так шумно радуются? На что инженер техотдела ответил, показывая на объявление, что они собираются в поездку – вот и обсуждают…
Он поднял глаза и прочитал, что состоится поездка в Финляндию на родственные предприятия с проведением экскурсий и так далее.
Инженер технического отдела, который составлял планы и отчёты по освоению новой техники - молодой, амбициозный человек, больше всего на свете любил розыгрыши и всякие приколы, но Гаврилов не учуял подвоха. Он, подражая Гурину спросил:
-Ну, и что? Это была любимая фраза генерального и он всегда с нее начинал диалог с сотрудниками.
- Как, что… генеральный нас включил в группу. Поездка за счет объединения, НТО** платит, вот мы и обсуждаем, что там есть в этой Финляндии и что привезти оттуда.
Гаврилов промолчал, пожевал губами и решительно направился по лестнице наверх к руководству.
Инженер захихикал:
- Поперся, осёл! Клюнул! Щас получит по полной, генерал сегодня злющий как чёрт! Пойдем за ним, послушаем. Вот цирк будет!
А Гаврилов уже канючил в кабинете генерального:
- Иван Васильевич, как же так! Эти едут, а я…
Гурин действительно сегодня был не в духе. Его с утра «завели» на головной площадке, там через пень-колоду шло строительство экспериментального цеха, а после обеда – осечка в стройбанке: добивался открытия краткосрочной ссуды, а управляющий отказал. Вечером - неприятный звонок из министерства, и тут еще Гаврилов мямлит что-то невразумительное.
- Что случилось? Говорите внятно, - Гурин почти лаял, - кто едет, куда, зачем? Вы здесь причём?
- Как же, Иван Васильевич! Вы главного механика и этого… новую технику, посылаете, а меня как же? Я тоже хочу в Финляндию!
У Гурина от удивления даже очки соскочили.
-Какую Финляндию? Вы что Рэм Фёдорович, около своих котлов перегрелись? Или сбрендили? Вам что делать нечего? Чушь несете! Как всегда, в своем репертуаре…
Кого я посылаю, в какую Финляндию? Я их на ... посылаю, - продолжил уже матом Гурин, - и вас туда же!
Гаврилов выскочил как ошпаренный и только глядя в смеющиеся рожи своих коллег, понял, что его разыграли. Он с сожалением посмотрел на них и, обращаясь к главному механику, сказал:
- Ладно, Петрович, этот недоумок, который много смыслит в новой технике… а ты? Махнул рукой и поплелся вниз к себе.
Новая техника держался за живот и хохотал, а Петрович, который пожалел, что влез в этот розыгрыш, сказал Гаврилову:
-Ты знаешь, я где-то читал, что у древних спартанцев считали одним из главных достоинств человека – умение спокойно и невозмутимо переносить насмешки. Подумай…
Когда страсти вокруг подготовки к зиме поутихли, главный инженер Попов решил съездить на выставку нового оборудования, проводимой министерством в Сокольниках. С ним в Москву ехал и инженер по новой технике. Гаврилов тоже напросился.
Поездка в Москву по такому поводу всегда носила заготовительный характер. Слово «купить» во всех городах страны, кроме столиц и особых районов, не звучало. Бытовало слово «достать». А в Москве, как говорили в те времена, можно отовариться ничего не доставая.
У командированного в Москву в карманах шелестело несколько списков: один от жены, другие от сослуживцев и друзей. Просили купить самые невероятные вещи, как то костюмы, обувь и прочее. Если не подходило – продавали в своих же коллективах. В покупках для дома наравне с одеждой для жены и детей, присутствовал огромный список продуктов. Везли мясо и колбасы твёрдого копчения, сервилаты, апельсины и бананы и прочее.
В Ростове ходил анекдот:
-«У Армянского радио спрашивают, может ли осёл дойти из Владивостока до Москвы? Ответ:
- Может, если его не сожрут в Ростове!»
Конечно, доставали продукты и в Ростове, но здесь был задействован принцип «ты мне – я тебе», а командировка в Москву решала эти вопросы с помощью одного лишь стояния в очередях. Поэтому по возможности планировали выделить один день на покупки. Это, конечно не касалось начальства. Они и в Ростове могли достать без труда всё, что угодно.
По моде времени в руках таскали огромные «двуспальные» портфели и многочисленные авоськи-мешки. Купить такой портфель - было не просто. Надо попасть в нужное место в нужный час и отстоять. Иногда сутками. Хороший портфель не только престижен, но и в него входило килограмм десять всего, чего хочешь! Позже появились «дипломатки», но их носило начальство – что в них положишь?
Накануне поездки Гаврилов с Иваном Васильевичем побывали в небольшом ДТП. В субботу Гурин, отпустил своего водителя и собрался ехать на работу. Рем Фёдорович тут же присоединился. Суббот у обоих не было, как впрочем и у начальников других служб.
Проезжая Бульвар Плевена в прекрасном настроении, Гаврилов мурлыкал вчерашнюю песню из мультика:
-Крокодил –дил-дил плывет,
-Крокодил – дил-дил идет.
Иван Васильевич тихонько тоже подпевал, крутя баранку. Они остановились на семафоре у виадука на площади Стачки и вдруг сильный удар сзади. В бампер «Волги» въехал троллейбус, водитель которого молодая девчушка не сумела как следует затормозить.
От удара дернулись головы, а у Гаврилова еще и кепка улетела к лобовому стеклу. Он ошалело посмотрел на Иван Васильевича и спросил:
- Вы зачем так меня?
- Посмотри назад умник! В приватной обстановке Иван Васильевич «тыкал» Гаврилову.
- Какую песню испортила! – прошептал Гаврилов, глядя на водителя троллейбуса.
После разборок с ГАИ поехали дальше. Больше не пели. Гурин задумчиво произнёс:
- А может мне с вами съездить… На пару дней?
- Конечно, Иван Васильевич! - обрадовался Гаврилов, - сходим в кремлевский дворец на концерт! Я билеты достану.
На следующий день вечером Гурин, Попов, Гаврилов и инженер по новой технике ужинали в купе фирменного поезда «Тихий Дон». Выпив три пузатых бутылки любимого коньяка Ивана Васильевича, они расположились на ночь, а утром, прямо с поезда поехали в Сокольники на выставку.
В этот вечер во Дворце Съездов давали концерт, в первом отделении которого были сцены из балета Прокофьева.
- Нет ничего ужаснее на свете, чем музыка Прокофьева в балете, - пропел Гаврилов и предложил первое отделение провести в буфете.
С закусками Кремлёвского дворца и армянским коньяком «Ахтамар» наша компания провела все два отделения. Съели поднос жульенов и блюдо маринованных миногов, закусили бутербродами с икрой. Обсуждали новую технику.
На следующий день Иван Васильевич поехал в министерство, решивший к общему удовольствию не добираться поездом, а лететь в Ростов последним рейсом. Таким образом освобождалась большая половина дня.
Все остальные провели остаток дня в покупках. Во Внуково отправились на такси. Гаврилов еле пер раздувшийся портфель и две авоськи. К авоське сверху он привязал ещё коробку с конструктором для сына.
Разместились на скамейках рядом с турникетом. Вот, вот объявят посадку, а Гаврилов, пожевав по обыкновению губами, произнес, не к кому конкретно не обращаясь:
- Пойду, пожалуй, выпью кофе, с сосиской. – Поднялся и ушел в конец зала, где стояла длиннющая очередь к прилавку буфета.
Объявили посадку. Попов в растерянности посмотрел на Ивана Васильевича:
-Ну и ну! – выдавил он из себя, - что же делать? Он же опоздает!
- А что вы от него ждали? Опять чудит, но на этот раз перешел все границы. Опоздает на самолёт – пусть только утром на работу не явится…
- А вещи его как же? – спросил Попов.
- Да, не как! Сосиски важнее. Пусть он ночью в купленный конструктор поиграет, если, конечно, не упрут его вместе со всем остальным!
- Может он не услышал о посадке?
- Всё он слышит. Просто дурака валяет, как всегда. Они подождали, пока очередь прошла за турникет и двинулись за ними к аэродромному автобусу. Вещи Гаврилова сиротливо стояли у скамейки, которую заняли другие пассажиры.
Уже когда поднимались последними по трапу, увидели, как Гаврилов с разобиженным лицом и портфелем с авоськами едет к самолёту на платформе электрокары.
- Что я вам говорил, - произнес Иван Васильевич, - он в своем репертуаре. Везде пристроится! И кару достал, и уговорил.
Вообщем все, как всегда…
______________________________________
ППР – планово-предупредительный ремонт.
НТО - научно-техническое общество. В советские времена имело собственные средства за счёт отчислений предприятий и финансировало различные мероприятия системы министерства.