Дело чести

Николай Крыж
Верницкий  Александр Васильевич, подполковник милиции, старший оперуполномоченный группы по раскрытию тяжких преступлений уголовного розыска Затонского РОВД проснулся рано утром, потому что где-то недалеко лаяли соседские собаки.  На улице брезжило. Он взглянул на часы, было четыре часа утра.  Александр прошёл по коридору к окну. На улице был предрассветный туман, возле крыльца стояла его белая «Лада», покрытая сплошь капельками влаги. Возле дома и возле машины никого не было. Александр, стоя возле окна в одних трусах, стал всматриваться в туман. В метрах трёхстах, возле строящегося второй год дома, который уже стоял под обрешётченными стропилами, он увидел силуэты.  Один силуэт  что-то переносил в руках перед собой.
            «Воруют!» – первая возникшая мысль мелькнула в голове Верницкого, - «Вытаскивают что-то из недостроенного дома. Что там можно вытаскивать? Доски?». У Александра кровь ударила в виски, он забежал в спальню, схватил со стула брюки, рубашку. Быстро стал одеваться. «Стоит ли ввязываться? Пусть тащат! Значит, так Богу надо!» - мелькало в голове, -  «Если не ввязаться, то какой я милиционер? У милиционера под носом крадут. Нет, я так это оставить не могу! Надо идти! Будь что будет! Потом сам себя не прощу. Трус! Но ведь один в поле не воин! У меня есть «Макаров»! В людей, все равно, не стрельнешь! У нас здесь не Америка, не Чикаго! Из-за кражи в человека стрелять? Как я их, преступников, задержу? Это ещё не преступники. Кто заявление напишет? Потерпевших, заявителей нет, где их искать? Преступниками их может только признать суд. Как я их, совершающих непонятно что, доставлю в отдел? Ведь я им не дам совершить  преступление. Не доведённое до конца преступление – это только покушение. У них получается только покушение. Один справлюсь? Хотя бы предотвратить, не дать украсть. А-а, что думать? Вперёд!» 
Такие мысли постоянно сопровождали Александра, перед тем, как необходимо было на что-то решиться, в данном случае - задержание лиц, похищающих чужое имущество, способом - кражей. Он - старший оперуполномоченный уголовного розыска, может быть, поэтому и дослужился до подполковника, потому что не был «безбашенным», как некоторые его сослуживцы, которые могли открыть стрельбу из того же «Макарова», как попало и во что попало, бить, ломать - крушить без разбора, причинять боль, крутить руки. Верницкий так не мог, это не в его складе характера. Он ясно понимал, что за всё потом придётся отвечать. «Да не делай добра и не будет зла». «Живи одним днём». «Подальше от дерьма – меньше вонять будет». «Не ошибается тот, кто ничего не делает». «Победителей не судят». «Сегодня ты полковник – завтра ты покойник». Все эти пословицы и поговорки учат нас, живущих на этой земле, мудрости, потом могут стать оружием в руках тех, кто будет проводить «разбор полётов», кто, может быть, ни разу не задерживал преступников, не раскрыл ни одной «сраной» кражи, и бить ими тебе больно по мозгам, раня сердце и душу. Смотря - какой человек, каким оружием воспользуется, с какой стороны подойдёт и с какой точки зрения посмотрит на тебя и на содеянное тобой, на твои заполошные, необдуманные, как следует, деяния, произведённые тобой рефлекторно из-за отсутствия даже секунды на раздумья. Вот и получается, что все мы ходим, как говорится, «под Богом».
Волнение Верницкого передалось от головы к сердцу, оно начало биться, как птица в клетке,  и по всему телу к рукам и ногам, заканчиваясь в пальцах дрожью. В одну штанину Александр без промаха попал правой ногой, брючина прошелестела, выпрямляясь, потом вторая, быстро застегнул брючный пояс. «Как это у меня всё так ловко получилось» - отметил про себя Верницкий. Из-под тёплой ещё подушки опер достал «Макаров», воткнул в открытую оперативную кобуру, болтавшуюся на поясе, щёлкнула кнопка. «Этого друга оставлять и никому доверять нельзя», - продекларировал мозг опера.  Рубашку милиционер уже одел на ходу, пока добежал до входной  двери, возле которой стояли чёрные милицейские туфли. Оперативник всегда ходил в милицейских туфлях, которые ему выдавали на работе по-положенности, потому что, во-первых, купить туфли, и чтобы потом ходить в них каждый день на работу, это была роскошь для Александра, как всегда не хватает денег, во-вторых, милицейские туфли, как и солдатские, долговечнее и надёжнее.  Александр всунул голые ступни в прохладные туфли, схватил с подоконника ключи от машины, открыл входную дверь, выскочил на улицу, открыл водительскую дверцу, прыгнул на сиденье, поворот ключа в замке зажигания. Жигулёнок завёлся с пол оборота. Машина рванула со двора. Ворота Александр ещё не успел построить. Поворотом руля он направил автомобиль вдоль улицы. По пустырю видна была удаляющаяся фигура человека. «Ага! Один уже убегает!» - мелькнуло в голове. Александр быстро подрулил к строящемуся дому. Метрах в десяти от строящегося дома стоял мужчина с садовой тачкой в руках, в которой лежал десяток листов шифера.  Силуэт человека появился  на несколько секунд в проёме стены, оставленном под входную дверь, и исчез туда, откуда появился.
- Стоять! Сволочи! – крикнул Александр в открытое окно водительской дверцы.
Мужчина, держащий тачку за ручки, повернул своё наглое, не знающее страха и совести, лицо в сторону Верницкого.
Первое, что мелькнуло в голове милиционера: «Цыган, где-то я его видел? Наглая физиономия. Щас я её задавлю!»
- Ах ты, цыганская твоя рожа! – непроизвольно сорвалось с губ Александра, и он понял, что плохо контролирует свою речь, - Стоять!
Щёлкнул предохранитель, клацнул затвор. Милиционер высунул руку с пистолетом в окно. Машинально грохнул оглушительный в утренней тишине выстрел куда-то в воздух и в сторону.
 Цыган, как бы присел от испуга, выпустил тачку из рук и нырнул в густые кусты облепихи, растущие рядом, заполонившие весь песчаный берег  небольшой речушки, протекающей по посёлку. «Ну, вот и ты струсил, нахалюга! Ишь! Воруешь и не боишься!», - подумал Верницкий.
Александр, не выпуская пистолета из правой руки, открыл дверцу, заглушил двигатель, вышел из машины. На улице стало тихо, соседские собаки перестали рваться на цепи и лаять, он подошёл к проёму в стене, заглянул внутрь. За панельной стеной дома лежала стопа, листов двести, нового шифера, привезённого  и складированного внутри стен, приготовленного хозяевами   для кровли дома.  «Что за хозяева? Кто такие?» - подумал Верницкий и почувствовал, что сердце начинает успокаиваться, руки перестали дрожать.  Александр , не знал соседей, строящих этот дом, но видел несколько раз издалека, проезжая мимо, когда выгружали люди с грузовиков строительные материалы, потом видел, что копошились, как мураши – строили. Говорили,от кого слышал Александр - не помнил, будто они, новые соседи, из какой-то далёкой брошенной деревни края, разобрали там свой финский дом, перевезли и здесь, в пригородном посёлке, рядом с речушкой, возводили его заново. Строительство шло медленно, потому что, наверное, деревня, откуда переселенцы, была не близко. Каждый день ездить на стройку не было возможности.
«Вот люди! Вот народ! Хотя бы предупредили, что у них здесь лежит новый шифер, чтобы соседи присматривали, - рассуждал оперуполномоченный. -  Впрочем, соседи, если они нормальные, то сами должны понимать, что нужно обязательно присматривать за оставленным без  присмотра имуществом».   Верницкий посмотрел на здоровенный особняк из бело-серого силикатного кирпича, построенный на соседнем участке, в двадцати метрах, в котором уже жила семья - «А этот сосед, Рома, который кричал: «Я - полковник, афганец!»,  дрыхнет без задних ног или боится и не выходит, хотя его собаки тявкали так, что даже меня разбудили». 
Александр подошёл к брошенной тачке с шифером, рассуждая про себя: «Тачка, как тачка, обыкновенная садовая, двухколёсная, ничего примечательного в ней нет, заводского изготовления, «маде ин Китай», которыми завалены хозяйственные магазины в городе. Как так? Стройматериалы не заперты, не охраняются!» – снова возмущался про себя Верницкий, а потом сделал вывод, -  «А я и сам так строился! Никто у меня ничего не караулил. Но, вроде  как, ничего  с моей стройки тогда не пропадало, по крайней мере, не замечал», - продолжал мысленно рассуждать Верницкий, -  «А этого цыгана я уже где-то видел, здесь в посёлке. Если нужен будет, найду, никуда он не денется!». Александр сел в машину, завёл двигатель, развернулся и поехал обратно к своему дому.
Стоя возле окна «прихожки» в ночной рубашке, Александра поджидала его жена Ульяна.
- Что там случилось? – припёрла к стене внимательным и любопытным взглядом  жена вошедшего мужа, - чего-то соскочил, схватил пистолет, поехал! Куда? Зачем? Так и крыша у меня может поехать!
- Да так, ничего. Жулики какие-то шифер из строящегося дома хотели утащить.
- И что?
- Меня увидели - разбежались! 
  - А кто такие? Не знаешь?
- А кто их знает, но скорее всего, это местные, тачку там бросили, один похож на цыгана, где-то я его видел! А вот где? Не могу вспомнить. Пошли ещё поспим часика два. Сейчас ещё только половина пятого.
Александр прошёл в спальню, вытащил пистолет из кобуры, проверил «на предохранителе ли?»,  положил на место, под  свою подушку и, раздевшись, залез под покрывало.


2.
Прошла неделя. В седьмом часу утра  оперуполномоченного Верницкого разбудила жена.
- Саша, Коровы-то нет! У нас корову украли, - донеслось до слуха Александра, - корову–то увели, и собаки не лаяли. Для чего мы их держим, этих дармоедов? Две собаки и ни одна не гавкнула. Увели вместе с налыгачем, калитка настежь. Что же мы теперь будем делать без коровы, без кормилицы? Чем же я буду детишек своих кормить? На чём я им буду кашку варить? Где буду молочко, сметанку да творожок брать? Как жить? – запричитала, чуть не плача, Ульяна, - какая коровка была добрая, да умница, домой приходила сама, да всегда чистенькая, да как легко доилась, да молока давала вдоволь. А какое сладкое молоко! Неужели у сволочей рука на неё поднимется зарезать?
Ульяна не работала. Во-первых, четверо детей, за ними нужно смотреть: приготовить обед, покормить, проводить в школу, встретить, проконтролировать домашние задания, помочь сделать уроки. Во-вторых, подсобное хозяйство: корова, телёнок, поросята, куры. Небольшой возле дома огород, который тоже требует ежедневного внимания: садить, поливать, полоть, чтобы что-то с него иметь. В-третьих, работу в девяностых трудно было найти. Все предприятия в городе стояли, так как сырья для производства не было, а для готовой продукции не было сбыта. Вот и началась безработица, о которой советские люди знали только по учебникам истории и обществоведения, да газетам. Поэтому вся семья жила на одну зарплату Александра и за счёт небольшого подсобного хозяйства. С хозяйством не пойдёшь побираться да попрошайничать.
 Александр открыл глаза. Жена стояла перед ним, в рабочем платье, кофте, на голове - белая косынка, завязанная на узелок сзади, на затылке, в руках – пустой подойник.
Александр встал с кровати, молча, взглянув на дно пустого подойника. «Правда, доянка пустая», - подумал он, как будто всё понял, стал одеваться. Когда оделся, нагнулся, просунул руку под подушку, нащупал «ПМ», определил его в кобуру на поясе, наручники брякнули в заднем кармане брюк. Верницкий вышел на улицу, небо было чистое, без единого облачка, яркое солнце уже показалось над бором, который стоял тёмной, угрюмой стеной на крутой возвышенности, являющейся границей поймы речки. Александр зашёл в пригон, где должна была стоять их кормилица. Заглянул в сарай. «Тёлочка на месте! А коровы нет!» - опер по привычке посмотрел на землю. Ничего: никаких следов преступников, вещественных доказательств, оставленных преступниками, при визуальном осмотре хозяин двора не увидел.  Только вдавленные в землю, смешанной с навозом, следы, раздвоенных небольших копытц, стоявшей здесь ещё недавно коровы. Почему небольшие копытца? Да, потому что коровка была ещё молоденькой и принесла весной только второго телёнка. Задняя калитка двора, ведущая к речке, была приоткрыта. «Сама, конечно, корова отрезать верёвку не могла, открыть калитку – тоже. Может, кто подшутил, просто выпустил со двора?» – говорил про себя Верниций, - надо на лугу посмотреть?
- Я уже всё оббежала, нет коровы нигде! – как будто поняла, о чём думает муж, сказала хозяйка.
Александр вышел из пригона, Ульяна – за ним, в руках пустой подойник.
- Иди - звони в милицию, пусть приезжает опергруппа. Да поставь ты эту свою доянку на место, что ты с ней таскаешься! – разнервничался опер, глядя на убитое горем состояние жены. - Не было печали, так черти накачали! Заявление пиши от своего имени. Я писать не буду. Меня не правильно поймут на работе, не могу я вешать «висяк»  своему РОВД, здесь так заведено. И так, знаю, будет начальство коситься, в глаза тыкать, что, мол, «твоя жена написала заявление». Но я скажу, что это её право. Она свободный человек! Хочет – пишет заявление, не хочет – не пишет,
- Я же не знаю: как и что писать? Сколько указывать стоимость коровы?
- Следователь тебе сам всё подскажет. Я, так думаю, тысяч двенадцать наша корова стоит. Будет спрашивать: «Ущерб, для вас, причинён какой, значительный или незначительный?» Говори - значительный. Ох, и дремучий ты, в этом плане человек, хоть и жена подполковника милиции.
- Если мне никогда не приходилось писать, откуда я могу знать!
Александр закурил сигарету и задумался: «Всё равно я их найду! Дело чести. Наглецы, у милиционера украсть, у «опера» уголовного розыска, но не на того нарвались. Я их всё равно достану, чтобы другим неповадно было». Александр вспомнились те времена, когда он начинал работать в уголовном розыске в 80-х годах в Кировском РОВД, в другом городе, и там, и тогда у одного опера, Сашки Сергиенко, обворовали квартиру, вся милиция была на ногах. Делом чести было раскрыть преступление в отношении работника милиции, его родственников или его имущества. И вечером того же  дня преступник был задержан, а похищенное - изъято. Или другой случай. Преступник-гастролер с целью ограбления проник в квартиру начальника отдела вневедомственной охраны, убил его взрослую дочь, находившуюся с грудным ребёнком, в квартире. Через несколько дней преступника задержали где-то уже в Кустанайской области. Здесь же Александр вспомнил, как позже, уже  в 90-х годах, он работал в новом коллективе управления уголовного розыска, куда он перевёлся, у начальника отдела украли новую вишнёвую девятку, с госномером 945, и её уже искали вяло. В конце концов, так и не нашли. Верницкий вспомнил, как он удивился тогда, что никто из милиционеров, вплоть до руководителей управления, кроме его одного, в те дни не сказал, что найти девятку и преступников - это дело чести управления уголовного розыска. Но к его призыву, к его словам никто не прислушался. Некоторые коллеги согласились: «Да! Да! Конечно, раскрыть кражу девятки – это дело чести!» Но за словами никаких действий не последовало. Сложилось такое отношение к преступлениям в отношении работника милиции в ведомстве, где в настоящее время работал Верницкий, уже в период перестройки, или было такое отношение к делу здесь изначально, оперуполномоченный не мог понять, потому что перевёлся из другого региона. Здесь всё было по-другому:  другой подход, который нынче модно называют по-иностранному менталитетом. Все усилия милиции теперь здесь изначально были направлены не на раскрытие, а на укрытие преступлений. Если Верницкий раскрывал преступление в соседнем районе, который обслуживал соседний РОВД, то начальники ему говорили: «Если ты раскрываешь преступления в другом районе, то ты повышаешь им раскрываемость, их рейтинг. Иди к ним и работай, а нам такие опера не нужны!» Ещё удивляло Верницкого отношение новых начальников к раскрытию преступлений прошлых лет. На раскрытие Верницким прошлогоднего убийства, начальник его ошарашил: «Зачем ты его раскрывал, утруждал себя, ведь оно нам в учёт раскрытых преступлений в этом году уже не идёт».
«Может, там, в Кировском РОВД, где я работал, сейчас тоже такое же отношение к своим сотрудникам, к раскрытию преступлений? Везде так или только у нас, здесь?» – спрашивал сам себя сыщик.
«Нет таких преступлений, которые бы не раскрывались, - рассуждал по старинке оперуполномоченный, - Я всё равно буду искать, пока не найду преступников. Лучше, конечно, искать по горячим следам. А, чтобы искать, нужны основания, оформленные письменно: заявление и возбужденное уголовное дело, иначе меня самого могут привлечь за незаконные действия. Потом доказывай, что ты делал, для чего и с какой целью, не было ли в твоих действиях корысти? Короче, потом доказывай, что ты - не козёл. А, «после драки, кулаками не машут», или «победителей не судят».
К дому подъехал УАЗик дежурной части РОВД. Вышел следователь, которого он уже знал несколько лет, с папкой в руках, поздоровавшись с Александром, спросил: «Где тут что? Показывай!».
- А кинолога нет? – спросил  Верницкий следователя, - собачку бы пустить по свежему следу, может хоть направление даст, где искать, чем чёрт не шутит? Я вот знаю случаи, когда собаки приводили милиционеров в соседние сёла, и жуликов брали ещё тёпленьких, прямо в постели.
- За кинологом с собакой нужно ехать в дежурную часть управления, а мы здесь были на происшествии недалеко, поэтому быстро приехали. Кинолог один на весь город, на все преступления одна собачка.
- Тогда я на своих «Жигулях» по-быстрому съезжу за кинологом, а вы тут работайте, потерпевшая вот, - Верницкий показал на свою жену, стоявшую на крыльце дома, - Ульяна, вот следователь! Что будет спрашивать - отвечай, показывай!
 Верницкий заехал в ГОВД, зашёл в дежурную часть, объяснил, что он приехал за кинологом  с собакой, чтобы применить по розыску похищенной коровы.
Кинолог вывел на поводке овчарку. Александр открыл заднюю дверку, собака тяжело запрыгнула на сидение. Кинолог сел на пассажирское сиденье. Через минут двадцать кинолог с собакой были доставлены на место происшествия. Собака взяла след и пошла по следу вдоль заборов. Кинолог торопливо поспешал за собакой на поводке, Верницкий следовал сзади, чтобы не мешать их работе. Собака шла в противоположную сторону от города, пройдя метров триста, повернула к речке, подойдя к воде, стала метаться вдоль берега.
- Всё, дальше собака не пойдёт! – сказал кинолог, - корову повели по воде, да и собачка устала, за сутки выезжаем на тридцатое преступление, сам понимаешь, человек не выдерживает, а это животное! С такой нагрузкой собака теряет интерес к работе.
- Да! Понятно, досадно, но ничего не поделаешь, - сказал Верницкий, подумав немного, спросил,  - вас обратно отвезти в управление?
- Мы можем и на дежурке уехать.
- А мне сегодня, всё равно, на сутки заступать дежурным опером. Так что, могу довезти! А, впрочем, езжайте на дежурке, так как, у меня есть ещё немного времени, то я пройду на тот берег, посмотрю следы, куда пошли, пока коров не выгнали пастись. Коров выгонят, все следы затопчутся. Тогда дело джаман.
- Не понял?
- Джаман – это плохо, по-казахски. Дело джаман – это означает, дело плохо!
- Понятно.
 Надежды Верницкого на служебную собаку были разрушены. Нужно было самому, что-то предпринимать.  А что предпримешь? Предстояло суточное дежурство в районном отделе. Единственная возможность поработать по краже коровы - это только на следующий день после суточного дежурства или когда будет предоставлен отгул. Верницкий понимал, что никто  по краже его коровы работать не будет. Всему УВД наплевать, что у милиционера со двора украли корову. Самое лучшее, если возбудят уголовное дело, а то и могут состряпать «отказной материал», мол, корова сама ушла, потому что вы её чем-то, как-то обидели. И ему, как бы он ни сопротивлялся, придётся согласиться с ними. Верницкий постоянно слышал на планёрках о кражах коров в их посёлке, на окраинах города и в соседних сёлах, с самого начала, когда он пришёл работать в Затонский отдел из управления УР УВД, на протяжении уже двух лет. Кражи скота в посёлке периодически повторялись с некоторыми промежутками затишья.
Александр, снял туфли, носки, брюки, перейдя через речку вброд, снова натянув брюки, носки и туфли, стал ходить вдоль правого берега, высматривая на земле следы коровьих копыт. Долго искать не пришлось, следы появились на пологой песчаной отмели. Они пошли по пойме речки в сторону бора, дойдя до дорожки, накатанной отдыхающими, повернули по ней в сторону города.
Пойма речки, местами зеленела лужайками, местами золотилась жёлтыми, нанесёнными некогда половодьями, боровыми песками, на которых росли кусты краснотала, облепихи, шиповника, кое-где встречались ивы, молоденькие сосенки и старые тополя. Вековые, матёрые, тополя с мощными стволами, засохшими лысыми вершинами и толстыми, далеко  в стороны распростёртыми, ветвями, под которыми пастухи со своими небольшими стадами в жару находили прохладу и тень. Пойма речки за её правым берегом окружена возвышенностью, местами переходящей в крутые, зияющие жёлто-розовой глиной, обрывы, кое-где заросшие от основания до самого верха различными кустарниками, деревцами. С горы, возвышенности, которой окружена пойма речки, над которой возвышается реликтовый сосновый бор, можно видеть, насколько позволяет ландшафт, некоторую часть города.  Александр шёл уже около часу по следам, впереди на горе, и под горой, и по всему склону уже показались дома правобережных улиц, следы резко повернули к обрыву, по крутой тропинке поднялись в гору, в лес. Сыщика это удивило.
«Если бы корова шла сама, то зачем бы ей надо было забираться в гору?» - рассуждал Верницкий, - «значит, её тащат на верёвке и не по улицам, а в обход, через лес». Следы человеческих ног на земле рядом с линиями копытц  Александр не обнаруживал, может быть, потому что почва была твёрдая и пересохшая. Ему важно было идти по следам, и, главное, не потерять их.  Следы копытц привели Александра в такие заросли кустарника, что когда он выбрался из зарослей, то, сколько ни искал, больше следов коровы не нашёл.   Александр посмотрел на часы, нужно было срочно возвращаться домой и ехать на работу. Времени, искать потерянные следы, не было. Верницкий заспешил к дому.
  - Ну что? – спросила дома жена Александра, - Что-нибудь нашёл?
- Только коровьи следы. Корову повели сначала как бы за город, потом повернули и краем леса пошли обратно, всё-таки, в сторону города.
 - Иди - умывайся, да садись завтракать! Неужели её зарежут? Такую корову… Как мне её жалко!
- Что сделаешь? Такова наша доля! - Александр зашёл в ванную комнату стал умывать руки, лицо.
- А этот твой опер, с которым ты сидишь в одном кабинете, как его зовут?
- Генка?
- Вот-вот, Генка, из машины даже не вышел. Как сидел, сложив голову на стол, так и сидел, наверное, пьяный спал.
- Ну да! Генка, он сегодня дежурит. После него – я заступаю! И что даже не вышел из дежурной машины?
- Я ж тебе говорю: как приехал, склонивши голову на стол в УАЗике, так и уехал.
Александру нечего было сказать на слова жены. За его коллегой-напарником водилось такое. Александр не понимал таких работников, которые могли позволить себе на дежурстве выпить достаточное количество спиртного.
- А овчарка, которую ты привозил, след не нашла?
- Нашла, но до речки, до воды дошла и след потеряла. А я вот сейчас, как раз, вспомнил опера, Лешу Камзина. Это был девяносто пятый или девяносто шестой год. Магазины «бомбили» без конца! Как-то была кража из магазина в Зональном. Солидная кража, на большую сумму. И я выезжал на эту кражу для осуществления руководства по раскрытию преступления по горячим следам. Применили собачку. Собачка зачихала, аж слёзы из глаз, и работать не стала. Какая ей после этого работа? Эксперт посмотрел, а на полу махоркой посыпано.  Всё стало ясно. Ну, думаю: «Висяк!» и поехал в отдел. А, после обеда приходит оперативная группа и парней с похищенными товарами приводят. Я спрашиваю: «Как нашли? Кто раскрыл?»  А мне говорят: «Вот Лёха Камзин раскрыл!» Я у него спрашиваю: «Лёха! Правда, ты раскрыл?» Он говорит: «Угу!» Я спрашиваю: «Как?»  А Лёха мне рассказывает: «Воры-то правильно рассчитали, что собаку будем применять, прихватили с собой махорки побольше. И всю дорогу, как шли в магазин и обратно, посыпали махоркой. Ну, я и пошёл по этой дорожки из махорки, пришёл к воротам, захожу в дом, а там товар из магазина похищенный! А я у Лёхи и спрашиваю: «А как ты её видел, эту махорку?» А он мне отвечает: «Вот так и видел! Становился на карачки да и разглядывал!». Вот были опера! – закончил рассказ Верницкий.


3.

    На городском селекторе подразделений милиции утром Александр услышал, что в Затонский РОВД поступило заявление от гражданки Верницкой о краже коровы, причинённый ущерб от кражи составляет двенадцать тысяч рублей и является значительным. Дежурные сутки старшего оперуполномоченного УР РОВД Верницкого прошли как обычно.
После суток подполковник милиции Верницкий спешил домой, чтобы покушать и заняться кражей своей коровы. «Похоже, что кражу коровы совершил этот цыган, со своими дружками мне в отместку за то, что не дал украсть шифер», - думал Александр, - «нужно искать, где в посёлке живут цыгане. Интересно, зарезали ли корову или она ещё жива? Для каких целей её украли? Продать живьём или мясом? Может, куда-то к родственникам в деревню отведут? Не мешало бы, проверить мясные прилавки на рынках города, скупщиков мяса, всех лиц, проходивших по кражам скота, только времени совсем нет. Да! Работёнки, ох-хо-хох!  Не то что не мало, а  не меряно!».   
Приехав домой, Александр умылся, сел за стол. Его жена - Ульяна суетилась на кухне, разогревала на газплите суп, резала хлеб, достала малосольные огурчики, вывалила в чашку сваренные маленькие картофелины нового урожая.
- Это уже у нас в огороде такая картошка? – удивился Верницкий.
- А где бы я накопала?
- Люблю молоденькую картошечку! Да с холодненьким молоком!
- Молока-то у нас теперь нет! Только кисляк, если будешь?
- Буду! Наливай!
- Знаешь, что мне сказала одна женщина по краже нашей коровы, что нужно искать бабу с рыжей собакой. Как она появляется где-то, так там пропадает со двора корова. Перед тем, как у нас украли корову, люди видели бабу с собакой, ходила по берегу речки. Высокая такая баба! Эта баба, поговаривают люди, является главарём местной шайки, которая ворует скот.
Александр не любил обобщенные, не конкретные информации.
- Что за баба с рыжей собакой? Где она живёт? Мне нужна конкретная информация! И что за женщина, которая тебе это говорила?
- Тебе только скажи, ты потом пристанешь, как банный лист, и не рад будешь, что сказал.
- За что зацепиться-то? Где искать эту женщину-главаря? – начинал нервничать Александр, - Говорят, говорят! В Москве, говорят – кур доят!
- А, может, это сделали воришки, которые хотели шифер у соседей украсть?
- Вот я и думаю, что это их работа, огня без дыма не бывает, - согласился муж, - только, где этого цыгана искать, и кто ещё с ним был? Ладно, сейчас поем и поеду. Здесь на соседней, центральной улице какие-то цыгане живут. Мишка-зять, когда приехал из Казахстана, и искал - у кого купить дом, так ездил к ним. Но та семья давно живёт в посёлке, вполне положительная.
Позавтракав Александр сел на свою «Ладу» поехал по посёлку, нужно было встретиться с некоторыми людьми, с которыми оперуполномоченный УР наладил оперативный контакт, да и просто с гражданами поговорить.
Подполковник вспомнил информацию от гражданки Коробкиной, когда работал по убийству таксиста, что её дочь, Коробкина Ника, сожительствовала с одним цыганом по имени Руслан. Он решил поехать к Коробкиной, подробно, до мелочей, узнать об этих цыганах.
Коробкина была дома, во дворе полола грядки с морковью, рядом сидел - игрался в песке её маленький ребёнок-последыш.
- Здравствуйте! Не ждали гостей!
- Ой, Александр Васильевич – вы? А мы тут грядки полем. Коробкина подхватила мальчика под мышки и поспешила в дом, - пойдёмте!
- Я-то что к тебе заехал! – когда Коробкина уселась возле стола и приготовилась слушать приехавшего милиционера. - У меня корову украли. И я подозреваю, что это сделали цыгане. Вот я и вспомнил,  как ты мне рассказывала как-то про цыгана. Если можешь, то поподробнее об этом Руслане расскажи, что он за человек, с кем общается?
- Понятно. Значит слушай! Так! – начала рассказывать Коробкина, - Руслан, одно время жил у нас с Никой. Симпатичный парнишка. Смуглое лицо, глаза большие. Родителей у него нет, есть братья, один старший - Александр, лет двадцати трёх и младший - Яшка, лет десяти. Мать у них недавно, с полгода, как умерла. От чего умерла - не знаю, говорят, что болела. А чем болела - не знаю. Вот они и остались втроём. Наркоманят: и курят травку, и колются, и другим продают, чтобы немножко себе навариться.
- Как у них фамилия?
- По-моему, Сидоренко.
- Сидоренко, Сидоренко. Где-то я слышал уже про них. А где они живут?
- Домик у них на горе, на Правобережной улице. Притон у них там. Собираются все наркоманы – варятся, колются. Кого там только не бывает!
- А младший что, тоже наркоманит?
- Нет. Он им только помогает в кражах. Сейчас младший живёт у бабушки в какой-то деревне недалеко от города. Старший, Александр, женат на русской, живёт в посёлке, нигде не работает.  Её, жену этого цыгана, НОНовцы «хлопали» за сбыт наркотиков. Уже и суд прошёл, но из-за ребёнка, на руках у неё малолетний ребёнок, получила условно. Сейчас торгует или нет – не знаю, но ходит она… отмечается к вам в отдел.
- Так они, эти братья Сидоренко, могут заниматься и кражами скота?
- Могут! Они ничем не брезгуют. Лишь бы найти, чем вмазаться. Нет у них ничего святого! Одним словом - наркоманы.
- Да! Вот это пареньки! – удивился Александр, - а, что-нибудь за ними, какое-то конкретное преступление есть?
- Конкретно, о них ничего не знаю. Конченные они наркоманы! От них всего можно ожидать, - хриплым голосом говорила Коробкина, периодически, то и дело, подкуривая овальную сигарету «Луч», которая ежеминутно почему-то гасла и гасла.
- Где твоя старшая дочь?
- Ника? В больнице она, сифилис поймала, теперь лечится.
- Вот дожились! Раньше, в советские времена, про сифилис и не слышно-то было, а сейчас всё какие-то болезни на людей навалились, эпидемии начались. То сифилис, то туберкулёз, то СПИД. Врачи, говорят, что это социальные болезни, болезни общества. - Александр достал из кармана пятисотку, положил на стол перед Коробкиной, - Это тебе на хлеб! 
- Спасибо!
- Ну и тебе за всё спасибо!
Попрощавшись, Александр вышел из низкого и душного домишки с маленькими оконцами, периодически наклоняясь головой, чтобы не задеть верхние старинные массивные, выпирающие внутрь комнат  потолочные матки, косяки дверей.
«Это ж надо так! В двадцать первом веке живём, а домишки такие же… или даже те, в которых жили сто, двести лет назад наши деды и прадеды. Мало что изменилось в России. То война, то революция, то опять войны. И каждый раз всё из пепла, из руин восстанавливали. Мало, совсем немного, пришлось нашему народу пожить хоть немного, более или менее, по-человечески, только в семидесятые, да восьмидесятые годы. Потом опять перестройка, опять развал, разруха! Опять разгул преступности», - думал про себя Верницкий.

4.
Александр решил поехать к тому месту, где потерял коровьи следы в день кражи. «Вот они кусты, где я потерял следы! – рассуждал оперуполномоченный, - А вот и улица Правобережная! Рядом крайние дома. Где-то недалеко, наверное, цыгане Сидоренко живут. Надо у жителей поспрашивать, может, кто-то, что-нибудь видел или слышал. Верницкий въехал в улицу и остановился возле крайних домов. Во дворе, огороженном некрашеным - почерневшим от времени штакетником, играли ребятишки.
- Здравствуйте, дети! – обратился к ним сыщик, - есть ли кто дома… взрослые?
- Здравствуйте, - ответила девочка лет девяти, -  Дедушка дома! Позвать вам его?
- Позовите, пожалуйста, хотя бы дедушку. Мне поговорить с ним надо.
- Сейчас! – девочка побежала к дому, стоящему в глубине двора по дорожке, справа и слева которой были грядки с луком, чесноком, морковкой, росли помидоры, подвязанные к колышкам.
Пока Верницкий разглядывал усадьбу, огуречник, и что в нём растёт, из верандочки вышел пожилой смуглолицый мужчина с чёрными кучерявыми волосами на голове, лет шестидесяти, невысокого роста. Мужчина вышел за калитку, подошёл к Верницкому.
Александр подал мужчине руку.
-  Здравствуйте!
- Здравствуй, сынок! – ответил мужчина, пожимая руку оперуполномоченного, внимательно заглядывая  в глаза гостя.
- У меня несколько дней назад,вернее позавчера украли со двора корову. Я живу на окраине посёлка, - сыщик показал взмахом левой руки направление, где находится его дом. - Следы привели в ваш район. Не видели – никто корову не проводил? Может, слышали, где-нибудь мычала? Может, видели где-нибудь привязанную?
 - Нет, сынок! Не видал и не слыхал, – ответил мужчина, продолжая внимательно смотреть на опера, - у меня, у самого недавно украли лошадь.
Вот здесь была привязана на верёвке, - мужчина показал рукой за дома, вниз, где бежала речка, и зеленела сочной травой лужайка, росли кусты краснотала, - и передние ноги спутанные были. Пошёл посмотреть в обед, а лошади нет.  Веревку обрезали и увели.
- А кто мог увезти не предполагаете?
- Нет! И ума не приложу.
- А в милицию обращались?
- Думал – найдётся. Так в милицию и не дошёл.
- А цыгане здесь не живут поблизости?
- Живут!  Только туда подальше, ближе к городу. Молодые парни, одного Русланом зовут. Но они меня знают. Они бы  у меня сроду не украли. Ты что! Я на них и не думаю!
- Они и лошадь вашу знали?
- А как же!
- Я же, сынок, и сам цыган, только воспитывался в детском доме. Всю жизнь на тюрьме отработал инспектором. Меня все сидевшие знают. Чуть что, дядя Вася, дядя Вася! Уважают они меня за справедливость. Вот отработал положенный стаж, на пенсию вышел. Лошадей люблю. На этой лошади в детском садике подрабатывал, то мусор вывезти надо, то продукты привезти. И вот украли, изверги. А лошадка-то ручная была, детишки, внучата, её приводили, уводили, катались. Смирная лошадка была, не уросливая.
- Какой масти-то?
- Масть каряя.
- А приметы особые были? Тавро? Или шрамы?
- Нет! Особых примет не было, только копыто переднее правое белое.
- Это уже хорошо. Мерин или жеребчик, или кобыла?
- Кобылка была, Машкой мы её звали.
- А возраст, какой?
- Лет пять, молоденькая! Я её жеребёночком покупал у мужика знакомого в деревне. Жалко кобылку, безобидное животное.
- Ладно, дядь Вась, если что узнаю, то обязательно скажу. Мне нужно дальше ехать, работать. Спасибо за информацию! - Верницкий пожал протянутую сухую ладонь цыгана, - до свидания!
- До свидания, сынок! Если сможешь найти кобылку, помоги!
- Ладно! Постараюсь.

  5.
     Александр поехал дальше по Правобережной улице.  Поставив машину, на лужайке под клёнами, чтобы она никому не мешалась, оперуполномоченный шёл, рассуждая: «Пойду по дворам, надо поговорить с людьми, узнать дом - где живут эти цыгане, Руслан, Сашка… может быть, чем чёрт не шутит, удастся насобирать компрометирующие материалы».
Первая попавшаяся на улице женщина, на вопрос Верницкого, «где здесь живут цыгане Сидоренко?» показала на небольшой домик, без ограды, одной, южной стеной, вросший в песчаный склон горы.
Александр подошёл к  дому, на входных дверях висел замок. Сыщик стал заглядывать в окна. Ничего особенного в доме он не увидел: небрежно заправленная кровать, стол, шкаф.
«Надо будет вечерком заехать сюда, может, кто-нибудь и будет дома», подумал старший оперуполномоченный, - «На всякий пожарный надо будет взять с собой хотя бы Мишку-зятя. Вдруг понятой нужен будет, вдруг за помощью послать придётся или  какая заварушка получится. Да мало ли что?».
Проезжая мимо двухэтажного барака Верницкий увидел Голубева Пашу, который общался с местными жуликами, ранее судимыми, но и с ментами не брезговал поговорить на различные темы.
- Здорово, Паша! Как жизнь? Подходи, поговорить надо, - Верницкий приоткрыл дверцу, заглушил двигатель.
- Здорово! Начальник. Чё стряслось? Или так от неча делать ездишь? – спросил Голубев, подходя к оперу, и опёрся слегка левым локтём на открытую дверцу «Лады».
- Корову у меня, Паша, украли. Неделю назад здесь, в посёлке, рано утром шуганул парней, пытались шифер со строящегося дома утащить. Один как будто похож на цыгана, тачку бросил и убежал. А через неделю вот и корову со двора увели, получается, что в отместку.
В это время к машине подбежал откуда-то обыкновенный маленький серый котёнок, который, подняв хвост, стал урчать и тереться возле ног Голубева.
Поурчав, котёнок стал заглядывать в салон «Лады».
- Твой котёнок? – спросил Верницкий у Голубева, - хороший какой! Да шустрый!
- Нет! Не мой. Какой-то приблудный.
Котёнок, как будто понимая, что говорят эти взрослые мужчины о нём, запрыгнул в салон, под ноги старшего оперуполномоченного, потом на пассажирское сиденье.
- Если не твой, то пусть тогда у меня в машине сидит, а то вдруг под колёса залезет, я его лучше домой увезу, у меня, как назло, все кошки куда-то перевелись. Если хозяин котёнка найдётся, пусть ко мне приходит. Договорились, Паша?
- Я же говорю – котёнок ничейный, бери! А то ещё и в правду под колёсо машины, какой… попадёт.
- Ну, всё! Тогда мы поехали!  Если что-то узнаешь про корову, чьих рук дело, дай, пожалуйста, знать! В долгу не останусь.
- Конечно, конечно, начальник. Всё замётано!
Проехав по улице метров пятьсот, Верницкий подрулил к своему дому.
Взяв котёночка на руки, Александр занёс его в дом.
 Котёнок, опустившись на пол комнат, стал ходить взад – вперёд, тереться то одним бочком, то другим, начиная от мордочки с усами, туловищем, заканчивая кончиком хвоста.   
- Смотрите! Какого я котёнка принёс! – опуская маленький живой пушистый комочек на пол, произнёс хозяин дома.
- Ой! Правда, котёнок! Ты где взял такого хорошенького? – подошла к мужу Ульяна.
- Да, там на улице! Сижу в машине разговариваю с мужиком, смотрю - котёнок этот трётся возле его ног, потом запрыгнул  ко мне в машину. Вот я его взял и привёз! Пусть живёт?
- Да, пусть! – ответила жена.   

6.
Утром, когда планёрка закончилась, начальник отделения уголовного розыска попросил Верницкого остаться на пять минут в его кабинете.
- Ну что, Александр Васильевич, наверное, твою корову уже съели? – спросил, непонятно и загадочно улыбаясь, молодой майор подполковника, когда начальник  и его подчинённый остались в кабинете наедине.
Начальник искоса смотрел на своего подчинённого.
«К чему клонит? Не пойму», – подумал старший оперуполномоченный и ответил вслух, - кто их знает? Может и съели.
- Что будешь делать?
- Время ещё есть, буду работать!
-  Смотри! Висяк нам не повесь!
Ничего не ответил Верницкий своему начальнику, а только спросил:
- Можно идти?
- Идите!
Александр вышел из кабинета начальника." Вот бессовестная молодёжь пошла! - подумал про себя подполковник, - Нет, чтобы помочь организовать раскрытие кражи, выделить транспорт, людей, так он ещё и  угрожает!"

   Закончив  рабочие дела, Верницкий приехал домой после 19 часов.
- Не видела Мишку? – спросил Александр жену.
- Мишку – зятя? Да нет! А что?
 - Я его хочу с собой взять, – объяснил Александр жене, - вдруг, какая помощь понадобится, лишний человек не помешает, и как свидетель, и как понятой. Да мало ли что! – хозяин умывал руки под краном. Хозяйка собирала на стол. В дом вошёл мужчина лет пятидесяти, со смуглым лицом, чёрными глазами, смотрящими из-под крутых чёрных бровей.
- Смотрю - машина стоит, дай, думаю, схожу - узнаю, как дела? Что новенького? – сильным голосом, слегка с хрипотцой, как со сцены в театре на репетиции, подходя к столу, произнёс мужчина.
- Мишка! Ты лёгок на помине! – хозяин подал руку гостю, зная, что тот, как всегда начнёт показывать свою силу, крепкой пятернёй сжимать ладонь Верницкого, - садись, чай пить будем.
Гость взял протянутую руку опера в свою сухую и сильную ладонь и крепко сдавил, слегка улыбаясь, самодовольно посмеиваясь, искоса заглядывая в глаза Верницкого, - Хи-хи!  Сесть я всегда успею, вот чай - это можно. Хи-хи!
- Ты что с ума сошёл? Руку-то больно, пальцы-то отпусти!
- Рассказывай, что нового? – спросил Мишка, отпустив руку подполковника, сменив весёлый тон на  тон  серьёзный и деловой.
- Мне сегодня твоя помощь нужна будет. Как ты на это смотришь?
- Помощь-то моя, мне нужно знать, в чём это…  Как тебе это сказать? Чтоб всё было правильно… будет заключаться? – неуклюжим языком необразованного дипломата говорил зять.
- Помощь твоя для начала – это поехать со мной. А там, как Бог даст. Одному-то несподручно, как-то. Мало ли куда забуриться придётся.
- Это мы можем, кого в бараний рог скрутить, кого… Хи-хи! – опять захихикал Михаил, - Как скажешь! Поехали! Мне, всё равно, вечером делать нечего! 
- Тогда всё! Решили! Чай пьём и едем!

7.

Был вечер, солнце скрылось за горизонт, но на улице ещё было светло, когда старший оперуполномоченный уголовного розыска Верницкий с зятем Мишкой подъехали к цыганскому домику, построенному на склоне песчаной горы. На этот раз замка на дверях не было.
- Здесь постой! – попросил Александр зятя, а сам вошёл в дом.
 В доме на кровати, заправленной покрывалом, лежала женщина в верхней летней одежде лет тридцати пяти, увидев вошедшего, она приподнялась и села на край.  Рядом с кроватью сидела здоровая бесхвостая собака, рыжей масти. Увидев вошедшего, собака встала и молча, не спуская глаз с гостя, начала его осторожно обнюхивать.
- Собака-то не укусит? – спросил Верницкий, тоже не спуская глаз с животного.
- А ты кто такой? –  спросила женщина, заплетающимся языком и искоса посмотрела на вошедшего.
Александр  по её речи понял, что женщина пьяна.
- Я – оперуполномоченный уголовного розыска, - спокойно ответил на вопрос Александр, - мне нужны хозяева. А вы кто здесь будете?
- Я здесь в гостях, а хозяева куда-то ушли. Когда придут – не знаю. А ты  - мент, ты свою корову ищешь? Не найдёшь ты её!
- Найду! – твёрдо ответил Верницкий и медленно осторожно без резких движений стал поворачиваться к выходу. Не отпуская руку с кобуры, Александр вышел из дома, плотно прикрыв за собою дверь. «Вот она-то, скорее всего, и есть та самая «баба с собакой», про которую говорила жена, - подумал оперуполномоченный, - «но сейчас она нам пока не нужна, пусть ещё поспит на кровати, так будет лучше! И главное, что она знает, что я ищу свою корову. Это уже что-то значит!».
- Ну, что? – спросил Михаил у, появившегося на улице,  Александра, - дома?
  - Нет их, хозяев! Куда-то ушли. Пойду – поищу, – сказал сыщик, переходя через улицу, вниз под гору, - смотри за машиной, чтоб никто и ничего… Ну, ты понял?»
На улице уже стало совсем темно, никаких фонарей поблизости не было. Навстречу Верницкому кто-то шёл по тропке, подойдя ближе,сравнявшись с идущим навстречу человеком,  Александр увидел женщину.
- Можно вас спросить?
Женщина остановилась. Александр стал торопливо, путаясь, спрашивать, - У меня украли корову.  Может быть, слышали, может, где-то поблизости мычала? Может, где-то закрытая стоит… в сарае у кого-нибудь? Вчера или сегодня не слышали?
- Нет, не слышала, - ответила женщина, не громко,  чтобы было слышно только собеседнику, - но знаю, что там, под горой, где бьёт родник. Там есть за деревьями колодец. На днях… или это вчера было? – женщина немного задумалась, - на том месте резали корову. Там же и шкуру прикопали и требуху… должно быть.
- А кто резал?  - шёпотом, наклоняясь ближе к её плечу и левому уху, спросил Верницкий, разглядывая в темноте, чтобы запомнить, это обыкновенное женское лицо, сострадающее ему.
- Да вот цыгане, - женщина рукой показала на домик, откуда, только, что вышел Верницкий, - Руслан, по-моему, был, ну и Сашка. Кто ещё был - не знаю.
- Мясо куда дели?
- Мясо должно быть в этом доме у ручья, - женщина наклоном головы показала на двухквартирный барак, а, может, и сдали. Видела, что машина легковая приезжала, что-то грузили в багажник.
- Ой! Спасибо вам! Большое спасибо! – от радости Верницкий не знал, что  и делать, он готов был обнять и расцеловать эту встретившуюся ему незнакомую женщину, но не мог. В непроглядной темноте могли быть глаза и уши. - В долгу не останусь. Вы где живёте? Чтобы мне вас потом отблагодарить.
- Да вот здесь! – женщина показала рукой на дом, стоящий на улице и скрылась в темноте ночи так же быстро, как и появилась.
«Надо запомнить эту женщину! Интересно, мою корову резали или чью-то другую?» - гадал про себя Верницкий, возвращаясь к своей «Ладе». Мишка-зять докуривал сигарету.
- Ну, что? – спросил Мишка.
- Пошли! – Александр дёрнул зятя за рукав пиджака, шёпотом стал объяснять, - Там, говорят, под горой корову зарезали. Пойдём – посмотрим место, где резали, для верности, чтобы потом не попасться впросак. Там, говорят, и шкуру прикопали. Пойдём,только тихо!
- Темнота, хоть глаза выколи!
Верницкий  с зятем спустились по тропинке к родникам. Рядом с источниками в земле  было сделано небольшое углубление, огороженное дощатым срубом, чтобы можно было черпать воду вёдрами. Вода в колодце бурлила из глубины, бурля, ручейком уходила дальше, вниз, под гору, животворно вливаясь в речку.
- Идеальное место для забоя скота, со всех сторон заросшее деревьями, кустарником от посторонних глаз, - удивился Верницкий прекрасному творению природы, которое открыли и использовали в своих целях скотокрады.
- Ага! – поддержал зять, - руки помыть надо, пожалуйста, вода.
- Вода чистая, родниковая, и привязать есть за что! – Сыщик потрогал руками наклонённый шероховатый ствол черёмухи, покрытый тонкой, отшелущивающейся местами, подсохшей корочкой, - Сотня миллиметров в диаметре. Не сломаешь, не вырвешь! За эту черёмуху наверно нашу корову и привязывали.
 Верницкий стал осторожно наступать ногами, как бы пробуя твёрдость почвы, чтобы найти свежий взрытый грунт и, чтобы не провалиться, и не намочить ноги. Под наклонённым стволом черёмухи, земля заиграла волнами. Александр нагнулся и стал руками осторожно, чтобы не пораниться, разгребать землю. На небольшой глубине он нащупал что-то твёрдое и скользкое.
- Миша! Фонарик у тебя? Посвети фонариком! Сюда! – попросил Александр зятя. - Вот она, шкура коровы! Только нашей коровы или не нашей? Это вопрос. Но информация, достоверная, стопроцентная. Ладно, пусть шкура здесь полежит!  Нам теперь, Миша, нужно мясо найти, хотя бы часть. Ты понял? Всё до кусочка, всё равно, они не могли сдать или продать, должны и себе немного оставить. Я так думаю!
- Дураку понятно! Что хоть немного свеженины должны себе оставить, – поддержал Михаил.
- Дело в том, что этой шкурой, которая здесь прикопана, мы жуликов к краже нашей коровы не привяжем. Они скажут: Да мы откуда, дорогой начальник, знаем, как эта шкура здесь оказалась. Может, кто специально, чтобы нас очернить, на нас поклёп сделать, сюда привёл корову и прирезал, а может, здесь и не резали, а просто принесли шкуру и закопали, а потом и вас навели. Даже, если мы найдём свидетелей, Миша, сегодня они, эти свидетели, скажут: «Да, мы видели, как они резали корову! А завтра им, свидетелям по делу, заплатят жулики, или их запугают… И свидетели на суде скажут, что обознались, совершали преступление другие, которых они не знают. Таким образом, нам висяк повесят. Свидетели сейчас пошли ненадёжные, продаются за деньги.  Жулики - не дураки!  У себя во дворе не стали резать, а за оградой. Пошли!
- И не боятся же! – удивился Михаил.
Верницкий поднялся по тропинке, мимо колодца к дому, зять за ним. На веранде, горел свет. Верницкий постучался кулаком в дверь, и сразу же потянул за ручку. Дверь открылась. Верницкий первым вошёл на веранду, за ним следом боком протиснулся Михаил. Их встретил мужчина, лет сорока, среднего роста.
- Я из уголовного розыска, - представился Александр, правой рукой вытащил из грудного кармана рубашки удостоверение, развернув его, дал прочитать мужчине его содержимое и взглянуть на двуглавого орла, красовавшегося в верхней части корочек, - у меня украли корову. Кто здесь проживает?
- Я - Королёв! – ответил мужчина.
Оперуполномоченный увидел на веранде возле стены табуретку.
- Можно? Я здесь присяду.
- Присаживайтесь,- мужчина сел у противоположной стены на стул, стоящий возле стола.
Сыщик прошёл к табуретке, сел. Михаил остался стоять у двери.
- Вы здесь проживаете? А кто ещё с вами?– своим вопросом, делая ударение на «вы», продолжил разговор Верницкий, разглядывая мужчину.
- Я, жена и двое детей.
- Где ваша жена?
- Куда-то ушла. Скорее всего, у соседей.
- А дети? 
- В комнате телевизор смотрят.
- А это что за холодильник? – спросил оперуполномоченный, увидев, недалеко от стола стоящий холодильник, - что в нём есть?
- Ничего в нём нет, он нерабочий, - мужчина привстал, подошёл к холодильнику и широко распахнул его дверцу. В холодильнике было пусто.
- Действительно, в холодильнике мышь повесилась, – отразил увиденное Верницкий, - а где вы храните продукты, ведь сейчас же лето, жара? У вас, поди, и холодильника нет?
- У нас ещё другой холодильник в комнате стоит.
- А что в нём хранится? Можно его осмотреть?
- А у вас санкция есть? - спросил хозяин.
- Я же обыск у вас не провожу, а лишь прошу посмотреть содержимое холодильника.
- Я вам не разрешаю смотреть.- Взволновано ответил мужчина.
- А почему?
- У вас нет санкции.
- А я хочу посмотреть, потому что совершено преступление – кража коровы.
И, если вы его, это преступление, не совершали, то вам нечего бояться, поэтому я прошу вас добровольно показать, что находится в холодильнике.
Мужчина сидел, молча, отвернув глаза от сыщика.
 - Я, всё равно, не уйду из вашего дома, пока не удостоверюсь, что в вашем холодильнике. Если вам нужна санкция, будет вам и санкция. Но в некоторых случаях, если вы не знаете, объясняю, что работникам милиции дозволено проводить обыск без санкции, но потом, в течение двадцати четырёх часов, я, после проведённого обыска, обязан буду уведомить прокурора о том, что я провёл обыск. Вам это понятно?
- Понятно. 
- Ну, так что? Я посмотрю или идти за понятыми для проведения обыска? – Верницкий взглянул, на хозяина квартиры, потом на стоящего зятя, - что молчите? Или боитесь кого-то? Может, этих цыган, которые живут напротив?
- Никого я не боюсь!
- Так, в чём тогда дело? – настойчиво добивался своей цели сыщик.
- Ну, иди - смотри. Иди! – не выдержал хозяин и соскочил с табуретки, открыл дверь в комнату.
Верницкий поспешил за ним, следом – Михаил. В комнате сыщик увидел большой холодильник. Подойдя к холодильнику, Верницкий попросил хозяина собственноручно открыть дверцу. Королёв рванул на себя дверку. Холодильник сверху и донизу был забит мясом. Это была говядина. Александр не мог спутать говядину, ни со свининой, ни с кониной. Это были куски рубленной говядины, покрытой желтоватой плёнкой говяжьего жира.   
- Ну, вот оно и мясо!.. которое мы искали, - на выдохе, облегчённо произнёс оперуполномоченный, - откуда столько мяса?
- Цыгане, Руслан с Сашкой принесли, попросили, чтобы полежало.
- Вот теперь всё понятно. Ну что, пойдём на веранду перекурим? – Верницкий пошёл к выходу из комнаты, на веранде сел на своё место. – Миша, давай сигарету закурим. За это дело не грех и сигарету выкурить. Тебя как зовут-то?
- Виктор, - ответил мужчина, устраиваясь на табуретку, видно было, что у мужчины, тоже груз из души куда-то исчез. Он стал более раскованным.
- Здесь курить-то у вас можно?
- Да! Пожалуйста, закуривайте, - Виктор пододвинул на край стола массивную пепельницу из толстого зелёного стекла.
 Верницкий закурил «Казахстанскую», которой угостил зять.
- Миша, сейчас ты сядешь в мою машину, - вот тебе ключи, - милиционер достал из кармана брюк ключи с брелком, - поедешь в дежурную часть РОВД, и привезёшь сюда дежурную следственно-оперативную группу, а я буду здесь.  Ты всё понял? Скажешь, что Верницкий на адресе, ждёт следственно-оперативную группу. И без неё не приезжай! Давай, поезжай! А я буду ждать здесь, охранять вещьдоки.
Михаил взял ключи от «Лады» из рук Верницкого и вышел.
    В полночь группа прибыла на адрес, где Верницкий с хозяином дома, молча, сидели друг против друга, курили, ждали следственно-оперативную группу, каждый думая о чём-то своём. Прибывшая дежурная женщина-следователь стала заниматься документированием раскрытия преступления:  составлять осмотр места происшествия, опрашивать хозяина. Эксперт сначала вышел в улицу, щёлкал фотоаппаратом в сторону дома, потом расхаживал по двору, фотографировал со вспышкой прилегающую местность, дом, в доме - холодильник, его содержимое. Когда осмотр в доме был закончен, мясо из холодильника переложено в пакеты, взвешено на безмене, вся оперативная группа вместе с понятыми перешла к осмотру места забоя, которое указал хозяин дома – Виктор.
В ходе осмотра места происшествия из земли извлекли шкуру забитой коровы. Здесь же в земле были ещё найдены конечности лошади и самодельное, из капроновой верёвки сплетённое, путо.
- Вот и ещё одно преступление практически раскрыто. Кража лошади.  Откуда здесь лошадь? – спросил Верницкий у Виктора.
- Сашка – цыган как-то пригнал.
- Как пригнал?
- Верхом приехал.

8.

      Утром, после планёрки Верницкий взял у следователя изъятое ночью путо, поехал показать его дяде Васе-цыгану.
- Здравствуйте! – поздоровался  с дядей Васей Александр, хочу вам сообщить, что корову свою я нашёл.
- Где, как, что?
- Вернее, нашёл только шкуру, да немного мяса, килограммов сорок, остальное успели сдать.
- Чьих это рук дело?
- Сашки и Руслана.
- Ты смотри!  Что они делают! Чем занимаются! Я, грешным делом, на них и не думал.
- А ещё что я нашёл… Пойдёмте! Я вам покажу кое-что!
Верницкий открыл дверцу «Лады», достал целлофановый пакет и подал его дяде Васе.
- Возьмите, посмотрите!
Дядя Вася заглянул в пакет, потом медленно засунул в него руку и вынул, держа на ладони путо.
- Это моё путо, я его сам делал. Моей кобыле ноги были спутаны этим путом. Где ты его нашёл, Сашка? Скажи!
- Там же, где нашёл шкуру своей коровы, там вот и это путо было закопано в земле. Там же и конечности, лошадиные ноги, изъяты. Ноги следователь предъявит  вам для опознания. А сейчас поедемте со мной к следователю, напишете заявление, и он вас допросит. Вы согласны писать заявление?
- Конечно! Я им мою кобылку Машку не прощу. Пусть отвечают по закону, если посадят, пусть сидят! Я сроду на них не думал, что они у меня лошадь украдут.
- Время сейчас такое. Безработица, пьянство, наркомания. Раньше-то порядок был при Брежневе, Андропове, Горбачёве, - как обычно, начал восхвалять советские времена Верниций.
- Ты что говоришь, сынок?
- А что не так? Разве плохо, дядя Вася, мы раньше жили?
- При Андропове, согласен, был порядок! А при Горбачёве  - нет!
- Это почему же? Закон тогда был о борьбе с пьянством, алкоголизмом и самогоноварением…
- Вот, вот! Тогда и началась спекуляция. Один мой знакомый цыган водкой начал торговать, он мне этот цыган, когда Горбачёва убрали, говорит: «Вот видишь, Василий, у меня полный рот золотых зубов? Я ему говорю - вижу! Вот если бы Горбачёв ещё у власти несколько лет продержался, то я бы золотые зубы не только себе но и своим коням вставил. 
- Так, прямо, и сказал?
- А что не правда?
- Правда! Тогда цыгане начали палёнкой торговать, а когда не выгодно стало, то - наркотиками.  Ладно, дядь Вася, поехали!
Приехав в райотдел, Верницкий завёл дядю Васю к следователю.
- Вот! Доставил вам потерпевшего по краже лошади и возвращаю вещдок, - оперуполномоченный положил полиэтиленовый пакет на пол, - Я, думаю, на этом моя миссия в раскрытии кражи закончилась.

  Верницкий вышел из кабинета следователя в коридор. По лестнице на встречу оперу поднялась худенькая старушка. Александр подумал: «Знакомое лицо. Где-то я её видел? В посёлке?»
- Где у вас здесь начальника найти? - подходя к Верницкому, спросила старушка. - Сказали, что где-то на третьем этаже.
- А что у Вас случилось? - спросил Александр.
- У меня год назад корову украли. А теперь, говорят, что воров всех нашли. Как у начальника милиции корову украли, так сразу же и нашли! А наших сколько переворовали коров,лошадей -найти не могли! Не могли эти воры у вашего начальника корову раньше украсть, моя бы на месте была. А то, вишь, как получается!
- Вам, бабушка, нужно пройти по коридору, до конца. В последнем кабинете справа, там сидит наш начальник. Может вас сопроводить?
- Спасибо, сынок! Поняла я, теперь сама найду, - старушка пошла по коридору, куда указал Верницкий.
- Почему у начальника раньше не украли?… - слышалось по этажу.