8
Что делать, Эльза не знала, но сидеть сложа руки тоже не могла. Тем более что сам Денис не делал ничего. На занятия к Ирине Михайловне больше не ходил, ссылаясь на то, что даже за обычную консультацию преподаватели берут не меньше ста гривень. И хотя добрая Ирина Михайловна уверяет, что готова заниматься бесплатно, совесть надо иметь – пользоваться этим.
– У меня лежат на книжке деньги, они мне не нужны, – как-то отважилась Эльза заговорить на эту щекотливую тему. – Немного, но на уроки хватит.
Денис дернул плечом и так глянул на свою хозяйку, что та прикусила язык.
Но через две недели спросил смущенно:
– А вы бы не могли мне… занять гривень сто? Я отдам! Зарплату задерживают. Еще и сняли прибавку за звание ансамбля «академический», которую в прошлом году дали. А это треть зарплаты.
– С одним условием: отдашь, когда сможешь без потери для себя. Мне эти сто гривень – тьфу! И не проси у мамы.
Оказалось – Денис приобрел у кого-то по дешевке старый компьютер.
– Вот, – сказал он, появляясь с какой-то огромной коробкой на пороге и пряча глаза. – Теперь колонки только переставлю от музыкального центра – и порядок! А монитор куплю позже. Не новый, конечно.
– А монитор ты купишь сейчас, – властно заявила Эльза. – Не будем ждать твоего дня рождения. Я тебе дарю монитор. Если ты не скажешь, где купить и какой, сделаю глупость, сама куплю. А вдруг не тот?
Денис еще поартачился немного, но сдался – не выдержал искушения.
Эльзе этот подарок наперед обошелся в восемьсот гривень – из «похоронных».
– Хоронить – так с музыкой, – сказала она себе, пересчитывая заветные «похоронные», снятые с пенсионной карточки. Как хорошо, что она последние два года оставляла от пенсии двести гривень ежемесячно! Вот бы подивились ее соседки, узнав, что живет она даже не на полную пенсию. А хватает! Пока.
Письменный стол Бориса тоже перешел в собственность Дениса, и Эльза только радовалась этому.
– А ноутбук возвращаю. Интернет будем переключать куда надо. Осваивайте его и дальше.
– Зачем нам два компа? Я ноутбук Катьке подарю, – расщедрилась Эльза.
Несколько дней эта возня с новым компьютером, колонками и перестановкой стола словно сблизили обоих. А потом снова потянулись депрессивные осенние вечера. Холодные ноябрьские дожди тарабанили по стеклу в уже заплаканные окна. И Эльзе хотелось плакать. Денис тихо возился с компьютером в своей комнате.
Однажды вечером Денис, очевидно, тоже истосковавшись в одиночестве, вдруг разговорился. Это был монолог взрослого человека, и Эльза боялась его вспугнуть.
– Понимаете, у меня нет сцены! Мне негде выступать. Ансамбль – это так, когда вместе, то не страшно. А мне нужна площадка для… реализации. Я ведь солист, а не хоровая единица. Вроде бы хорошо: я получил свободу. Но что с нею делать? Получается, что самыми счастливыми были годы в училище, хоть я тогда и часто болел, простужался, не высыпался. Я же после школы не бездельничал В киоске торговал кассетами. Днем учился, ночью работал. Спал так: голову на прилавок положу, окошко закрою, чтоб не дуло. Зимой – холодина, ноги мерзли, а печку хозяин запрещал включать, товар такой – огнеопасный. Утром шел на занятия. Голодный, как цуцык, потому что с вечера съедал бутерброды, которые мама положила на завтрак. Все время жрать хотелось…
Денис отвернулся к окну, наверное, не хотел видеть сочувствующих глаз Эльзы. Но не замолчал, нет. Все-таки грело участие неравнодушного человека.
– Зато на уроке я себя чувствовал …личностью. Меня редко перебивали, не останавливали ради замечаний. Я пел и думал, что все хорошо, во мне была уверенность. Потом, правда, Иван Николаевич все ошибки перечислял, и я начинал снова. А Валерия – одну фразу споешь – стоп! Вторую – опять! Ей все не нравилось, но я не мог понять, что должен сделать, чтобы петь, как ей хочется. Не могла она объяснить, как это делал Иван Николаевич. И наступало отчаянье. Я решил, что вообще не могу петь. Бросить хотел. Но как представлю себе мамино отчаянье… И столько лет на это потратил. Может, и правда – я не оперный певец, а камерный?
– Ты что, ты что, Денис?! – Эльза даже вскочила с места. – У тебя же уникальный тембр! Я такого ни у кого не слышала! Ты разве Алеко пел камерным голосом? Или Богдана Хмельницкого? Вы же с Валерией гран-при получили, забыл? Теперь и ее заслуги – коту под хвост? Извини за грубость. Я тут с тобою неврастеничкою сделаюсь.
Эльза подумала немного и уже спокойнее спросила:
– Может, как другие делают, запишешься на студии и пошлешь куда-нибудь диск? Дать тебе денег на запись? Говори, не стесняйся!
Теперь Денис воззрился на свою хозяйку:
– Откуда такие сведения, Эльза Кирилловна?
– Но ты ведь меня зарегистрировал на «гугле»? Я и сообразила. Там есть такой сайт – «ютюб» называется, музыкальный.
– Эльза Кирилловна, вы меня поражаете! – крикнул повеселевший Денис. – Сами разобрались?
– Вот бы тебе записать видео… – мечтала уже вслух Эльза, не обращая внимания на комплименты.
– Да это тоже денег стоит немалых!
– Вот-вот, значит, бери мои деньги.
– Я еще долг не отдал. – Ничего ты мне не должен. Твоя мама в прошлый раз столько продуктов натащила! И не вздумай отдавать, я не возьму!
– У меня халтура наклевывается. Пригласили на свадьбу. Правда, я еще не знаю, что они закажут. У нас же в репертуаре нет попсы. А кому на свадьбе нужны арии и романсы?
– Есть красивые песни, надо подумать.
– Ладно, посижу за компом, может, найду минусовки приличные.
Что такое минусовка, Эльза не спросила, но поняла сама, когда услышала из комнаты Дениса звуки оркестра и его голос.
Потом он и сам появился на пороге комнаты.
– Кажется, я нашел хорошую минусовку, завтра попрошу Мишу, пусть поможет записаться.
О звукорежиссере Мише Эльза уже слышала не раз По словам Дениса, тот был Богом в своем деле.
Продолжение http://www.proza.ru/2013/02/17/131