Курсантские байки 3. 0 Залет

Эпизод 1.

По неписанным традициям на личный состав первого курса, помимо ведения основных хозяйственных работ, выпадала львиная доля внутренних нарядов.
В наряд рота заступала практически через три-четыре дня, когда интервал достигал пять-шесть дней, это был праздник!
 Одна группа, в почти  полном составе уходила в караул № 1, другая - в наряд по столовой, потом следовал второй караул. Затем, выделялись дополнительно: наряд по роте, учебным корпусам, КПП, клубу, патруль. Из жалких остатков личного состава подразделения формировалась так называемое дежурное подразделение по училищу, предназначенное для проведения экстренных работ, состоящие из больных, хромых, кривых и убогих. Причем, в чем эти работы будут заключаться, знал только Господь Бог, Будда или Аллах. Могло прорвать трубу канализации или водопровода, и тогда предстояло копаться в грязи, ища аварийное место,   мог придти вагон с боеприпасами или продуктами, которые срочно надо разгрузить. Причем второй вариант считался предпочтительней, ибо во время разгрузки, можно было слямзить нечто съедобное. Грузить, носить, копать – вот удел остатков роты, вошедших в стройные ряды дежурного подразделения, являющегося скорее инвалидной командой.
Над всей преднарядной и нарядной суетой гордо наблюдали – старшина, писарь, каптерщик и еще десяток курсантов, входящих в состав многочисленных рабочих команд по укреплению материально-технической и учебной базы Системы. Этой категории наряды были чужды, не царское это дело.
Сашка Чижик исправно тянул свою лямку, попадая то в караул, то в другие любопытные места. Однако, в ноябре месяце, он заметил, что произошло нечто странное. Когда, на вечерней поверке зачитывали разнарядку на следующий день, он заметил, что его фамилия просто-напросто исчезла. Он не числился не в одном из нарядов! Его ФИО не было даже в составе дежурного подразделения! Поручик Киже, наоборот, твою мать, человек есть, имени нет!
- Товарищ старшина, - обратился он к старшине, напоминающего небольшую гориллу, - меня в списках нет, - за что и был тут же наказан зачислением в инвалидную команду, которой ночью было суждено разгружать вагон с патронами. И это правильно, инициатива наказуема!
В следующий раз, когда рота заступала в наряд,  Чижик попал в караул, затем в кухонный наряд, в третий раз, когда он по логике должен был попасть в дежурное подразделение или куда еще, он снова исчез!
Наученный предыдущим случаем, Сашка промолчал. Дождавшись момента, когда все разошлись по местам несения службы, он просочился в расположение старшего курса, где благополучно прокантовался до отбоя. После отбоя он с усталым видом возвратился в роту.
На вопросы участников инвалидной команды – «Ты где дежурил?», Сашка отвечал, что в учебных корпусах. На вопросы наряда по корпусам, он говорил, что в столовой. На вопросы кухонных рабочих –  что в клубе и т.д. и т.п. Конспирация была соблюдена.
Утром,  Чижик предпринял вояж по училищу, побывав во всех учебных корпусах, клубе, КПП, чайной и столовой, убив тем самым время до обеда, после которого опять пошел к старшекурсникам.
- Представляете, так никто и не врубился, - рассказал старшим товарищам о происшедших событиях Чижик.
- Такой шанс, если повториться упускать нельзя! Сам говорил, что в увольнения тебя не пускают,  так вот случай, пользуйся! К подруге на всю ночь!
- Да нет у меня еще такой, - смущенно отвечал Сашка, - не успел еще обзавестись, есть только знакомая, а она еще в школе учиться.
- К родственникам вали! – Посоветовали более опытные друзья.
Следующего случая Чижик ждал с нетерпением. Все шло, как и в прошлый раз. Сначала караул, затем столовая, а когда пришла очередь дежурного подразделения или других нарядов – Чижик опять исчез!
Сашка пытался проанализировать возникшую ситуация, но логике она не поддавалась. Можно было понять - исчезнуть из списков один раз, но чтоб такое явление перешло в ранг постоянных – неясно…, как можно потерять целого человека в строгой армейской бюрократии?  Причем, терять лишь при конкретно возникающих обстоятельствах? Нет, точно поручик Киже наоборот, даже еще круче, ибо последнего не существовало вообще, а Чижик то появлялся, то исчезал! Временный призрак, подводная лодка в степях Украины.
Ситуацией надо было воспользоваться, дождавшись темноты Сашка, перемахнув забор, скрылся в ночи. Так, немного необычно у курсанта организовалась первая самовольная отлучка, первый «самоход».
Встречи с патрулем Сашка не опасался, неоднократно испытанная старшим братом «тропа самоходчика» почти стопроцентно гарантировала безопасность, лишь в дневное время два относительно коротких участка, могли представлять небольшую угрозу.
Чижик, растворившись в сумраке ночи, осторожно шагал по узким, запутанным улочкам старого города. Впереди манил теплом домашний очаг, вкусная еда и долгожданный отдых.
Отдых удался на славу! Курсант отоспался, отожрался и вечерком предпринял обратный вояж.
Когда в следующие выходные Чижик не получил долгожданной увольнительной записки (ну не любил замкомвзвода Сашку), то особо не расстроился. Если схема снова сработает, то черт с ними, с увольнениями! Схема сработала еще один раз Чижик, постепенно наглел, уверовав в свою удачу, забыв о постоянной осторожности. Он с нетерпением ожидал следующего случая, когда однажды вечером стоя в строю на вечерней поверке, понял, что земля у него уходит из-под ног. Плохо он чувствовал себя и раньше, но «любимый» замкомвзод не записывал его в книгу больных.
- Не шлангуй, курсант, встань в строй! – Неизменно отвечал на Сашкины просьбы он.
Падающие тело подхватили стоящие рядом.
- Что случилось! – Подбежал к курсанту присутствующий на поверке лейтенант Котелков и пощупал лоб курсанта. – Тащите его в санчасть!
Дежурный по роте с двумя добровольцами под руки потащили Сашку в санчасть, где сдали тело дежурному вольнонаемному врачу и медсестре.
Те немедленно сунули пациенту подмышку градусник и стали измерять пульс.
- Пульс зашкаливает, температура за 40, полуобморочное состояние. – Констатировал эскулап, осмотрев Сашку. – Коли укол и давай таблетку.
Курсанту что-то вкололи, сунули в рот таблетку и отволокли в пустую палату, где он и валялся в полузабытьи.
Через каждые десять минут его навещали то врач, то сестра.
- Звони в госпиталь, вызывай машину, сами не справимся, - дал команду медсестре спустя некоторое время врач.
В ожидании машины Чижик почувствовал, что его отпускает, проясняется голова, падает температура.
Госпитальные эскулапы, появились спустя часа полтора, очень недовольные столь поздним вызовом.
- Что вы нам голову морочите, температура 38.0, пульс слегка учащен, что с простым случаем справиться не можете?! – Возмущались госпитальные медики. – Делать нам больше ночью нечего! – Сами лечите!
- Да мы…, - что-то пытался промямлить в свое оправдание дежурный врач.
- Мы на вас еще рапорт напишем за необоснованный вызов. - Рассерженные представители вышестоящей медицинской организации удалились.
- А ты наверно шлангуешь курсант! – Склонился над Чижиком медик. – Чего сожрал-то, а? Мы тебя  на чистую воду выведем! Молод еще, от службы косить. Иди во вторую палату!
Курсант по стенке добрел до двери с цифрой «2». В палате было занято одно место из четырех. Чижик занял пустующую койку у окна, и даже не удивившись тому, что на одеяло надет пододеяльник (в казарме курсантам полагалась две простыни, на одной спать, другой укрываться), мгновенно отрубился.
Проснулся курсант от того, что кто-то бесцеремонно тряс его за плечо.
- Вставай, служивый, завтрак пропустишь. – Склонилась над ним чья то голова.
Сашка привстал на кровати.
- Где я? – Его по прежнему знобило, тело болело, а в голове бил по мозгам отбойный молоток.
- В санчасти, родной, в санчасти. – Прояснил незнакомец и представился, - Серега, третий курс, морская рота.
- Саня, первый курс, первая рота, - ответил Чижик.
- Надевай пижаму и пошли, завтрак пропустим.
Сашка надел положенную кем-то на стул синею пижаму с коричневыми накладными карманами и пошел за третьекурсником.
Качество пищи, подаваемой в медицинском учреждении, было значительно лучше той, что была в курсантской столовой.
Позавтракав, больные вернулись в палату.
- Тебе надо в роту позвонить, чтоб мыльно-пузырные принесли, - стал просвещать молодого старший товарищ. – После завтрака обход начальником санчасти и дежурным врачом. Потом процедуры, если назначат, затем жри, спи в свое удовольствие, книжки читай, радио слушай. – Кивнул моряк на переносной радиоприемник.
Сашка внимательно слушал, открывшиеся перспективы предстоящего лечения его весьма обнадеживали. Он уже представлял, как хорошо он отдохнет.
- А ты чё, действительно шлангуешь? Чего сожрал, поделись? – Прервал мечтания Чижика Серега.
- Да ничего не жрал я, - стал оправдываться тот, - плохо себя чувствовал, а на вечерней проверке свалился…
Оправдания Чижика прервало появление в палате делегации медиков. Два, одетых в белые халаты врача, и одна медицинская сестра.
- Вот этот, товарищ капитан, - с ходу начал жаловаться, указывая на Сашку давешний врач. – Явно симулирует , то почти помирает, то живой поди, наглотался чего-то.
- Разберемся, - выдергивая из подмышки градусник, произнесло местное медицинское светило, - так, температура 37.5…
Далее Сашку прослушивали, простукивали, заглядывали в рот.
- Непонятно… - задумчиво вынес вердикт капитан, - на рентген! Потом посмотрим. Как дела Семенов, - смотря на термометр моряка, поинтересовался врач.
- Да по-прежнему, голова болит, кашель, - Отозвался Серега.
Медики удалились.
- Не понравился ты Клизме, а он злопамятный, паскуда! -  Сделал вывод сосед по палате. – Самый вредный из здешней братии!
- Клизма это кто? – Поинтересовался курсант.
- Это тот, кто на тебя жаловался, врач дежурный, - пояснил Серега, - их, дежурных трое. Клизма, Пилюлькин и Касторкин. Двое последних тихие, а Клизма – урод, всех во всем подозревает и выписать грозиться. Будь его воля, санчасть бы пустой стояла!
- А капитан кто?
- Начальник санчасти, Тихонов, подпольная кличка – Вирус. Тоже не сторонник того, чтоб   кто-то тут залеживался.
Зашла медсестра, заставила выпить пациентов прописанные таблетки, а Сашке, еще два завернутых в вощеную бумагу порошка.
- Тебе завтра на рентген, - удаляясь, сказала она Чижику.
Для курсанта наступили райские дни. Он отсыпался, отъедался, валяясь на кровати читал книжки, которые исправно доставляли соседу по палате, вел с ним задушевные беседы. Он завел курсантский блокнот, куда вклеил свой первый календарь и проколол первые четыре месяца, означая прожитые дни. Еще немного подумав, он решил отмечать различными цветами наиболее запоминающие даты. Красным – увольнения, желтым – самоволки, синим – встречи с подругами, зеленым – пребывание в санчасти. Итоги получились неутешительными: одна красная отметка, четыре желтых, одна зеленая и ни одной синей. В тот же блокнот он переписал у соседа крылатые выражения, ранее произносимые командно преподавательским составом типа «Дымовая завеса обволакивает ДОТ противника, а вы беспрепятственно бегаете по цепи и спрашиваете: «Александр Матросов есть?», и дополнил их своими наблюдениями. Особенно ему понравилось небольшое стихотворение емко и четко описывающие  жизненный путь советского офицера:
Мама, соска, папа, кошка.
Книга, яркая обложка.
Буратино, Карабас,
Ранец, школа, первый класс.
Грязь в тетради, двойка, тройка.
Папа, крик, головоломка.
Осень, сбор металлолома.
Лето, лес, река, солома.
Пушкин, Кромвель, Дарвин, Ом,
Гоголь и Наполеон,
Менделеев, Геростат,
Бал прощальный, аттестат.
ЛВВПУ, экзамен первый,
Конкурс, первый курс, консервы.
Автомат, пилотка, каска,
И дырявая палатка.
Таски, кроссы, тары-бары,
Гаубвахта, семинары,
Полотер, мастика, щетка,
Радость, сессия, зачетка.
Отпуск – жидкое любви похмелье,
ЛВВПУ, опять мученье.
Караул, наряд работы,
И подъем с переворотом.
Стаж, четвертый курс, ученья,
Госэкзамен, назначенье.
Жена, море, пароход,
И по Крыму турпоход.
Мельденсон, войска, ученья,
Дрянный клуб, уединенье,
Очередное повышенье.
Жигули, гараж, квартира.
Теща, юмор и сатира.
Детский сад, велосипед,
Карты, шахматы, сосед.
Дембель, юбилей, награды, речи,
Памятник, ограда,  свечи…

Старший собрат по палате охотно делился жизненным опытом, раскрывая пред Чижикам многочисленные подводные камни и коварные течения, осложняющие плаванье курсантскому кораблю к заветному порту под названием Выпуск.
Морячок закосил в санчасть, поссорившись с еще более старшими товарищами с четвертого курса, (в помещении морской роты жили все четыре курса и царила жесткая иерархия) дожидаясь их убытия на стажировку.
Через день температура у Сашки стала неожиданно скакать, взлетая то вверх, то опускаясь гораздо ниже положенной 36.6. Сие событие весьма настораживало эскулапов, которые по-прежнему подозревали курсанта в том, что он прикидывается резиновым изделием, под названием «шланг гофрированный». Клизма прописал ему еще дополнительно два каких-то порошка и поручил медсестре внимательно присматривать за якобы больным курсантом.
Чижика это не смущало, он-то знал, что ничего противоестественного своему организму не делает, термометр в чай не макает и жароповышающих препаратов не глотает.
- Слушай, у меня день рождения, отметить надо! – На обеде внес предложения моряк. – На камбузе я договорился, спортивный костюм мне принесли, сбегаешь?
- А как, с санчасти ведь не выпускают? – Удивился Сашка.
- Ничего, ты парень спортивный, - польстил Чижику сосед, - здесь не высоко. С окна туалета спрыгнешь, а назад я тебе простыни скину и втащу.
Ближе к вечеру, когда начало темнеть, Сашка, переоделся в спортивный костюм поверх больничной пижамы, и  сиганул в окно. Изображая из себя спортсмена-разрядника (хотя его выдавала коротко стриженная под полубокс прическа и армейское больничное белье, предательски торчащее из-под отворотов спортивной куртки) он припустил рысью к указанному соседом по палате объекту, под названием «винно-водочный магазин».
О том, что он погорячился, согласившись на предложение старшекурсника, он понял, когда навстречу стали попадаться офицеры и прапорщики соседней с училищем Железной дивизии. Эти-то, мгновенно могли заподозрить в нем молодого солдатика, или в простонародье «духа», совершающего явно противоправный поступок. Однако все обошлось, и спустя десять минут, он уже стоял под окном санчасти, бережно прижимая под курткой к груди два пузыря «Столичной».
Из окна мгновенно вылетела, брошенная бдительным Серегой, импровизированная веревка, связанная из двух простыней. Подтягиваемый сверху, никем не замеченный,  курсант быстро забрался наверх.
- Молодец! - Виновник торжества помог перелезть через подоконник и похлопал самовольщика по спине. – Не сдрейфил, будет с тебя толк!
Дождавшись, когда в коридоре все стихнет, курсанты накрыли стол. Конспирации, ради в стаканы был налит чай, а бутылки совершала кратковременные рейсы, то ныряя под подушку, то появляясь снова.
Вскоре болезных развезло.
- Нет, ты только, посмотри, - жалился на старших Серега, - я им фуражки за полцены сшил (морячок шил фуражки-аэродромы на заказ, обеспечивая тем самым себе безбедную жизнь), а они мне…
- А я замкомвзводу говорю… - в свою очередь стенал Чижик.
- Давай споем! – Предложил моряк.
- Давай споем, - поддержал сосед.
- Раскинулось море широко… - грянул нестройный дуэт.
- Да вы что совсем ошалели! – На звуки самодеятельности прибежала дежурная медсестра. – Быстро по койкам, а то дежурного врача позову!
- Да нам по х-й. твой дежурный! – Уперся Серега. – В гробу я вашего Косторкина видал!
В палату влетел вышеозначенный эскулап.
- А, попались голубки! Сейчас я на вас рапорт напишу! Быстро  у меня в казарму вылетите, симулянты!
Чижик молча, забрался под одеяло и прикинулся плинтусом.
- Да пошел ты…, - хватило сил огрызнутся третьекурснику.
Утром оба виновника торжества предстали перед разъяренным Вирусом.
- Чтоб после обеда оба в ротах были! Я вас выписываю, пошли вон шланги!
Больные пулей вылетели в коридор.
- Заложит! Меня ротный со Слоном сожрет! - Стал собирать вещи Сашка.
- Не заложит, - успокоил более многоопытный товарищ, - себе дороже. Если заложит, то получится, что у него не санчасть, а проходной двор, сам по шапке схлопочет!
После обеда, Сашка сразу в казарму не пошел. Рота снова готовилась заступать в наряд, и курсант предположил, что он еще числится в санчасти. К тому времени, от вечерней попойки, а может, от пробежки по морозцу в одном спортивном костюме, у него опять подскочила температура.
Просидев до вечерней поверки у товарищей со второго курса, Чижик перелез забор и отправился к тетке. Та засуетилось вокруг больного курсанта, напичкала его таблетками, напоила чаем с малиновым вареньем и уложила спать.
Телефон зазвенел в три часа ночи.
- За тобой дежурная машина выехала, - положив трубку, обескуражено вымолвила тетя, - тебе ничего не будет?
Вскоре под окном заскрипев тормозами, остановился тентованый ЗИЛ, с кабины которого браво выскочил взводный Котелков.
Лейтенант пинком придал ускорения влезающему в кузов Сашке, и пообещал ему веселую экскурсию и незабываемые впечатления. Помимо сексуальных действий обещанных применить к самоходчику в весьма извращенной форме, выраженных посредством армейского мата, самыми мягкими его словами было: «сгною», «повешу», «закопаю».
- Так ведь он сильно больной, у него температура большая! – Вступилась за племянника тетка, вышедшая его проводить.
- У нас поправится! – Зловеще пообещал лейтенант, сбавляя тон при гражданском лице.
Что творилось в кабинете комбата, Чижик запомнил смутно, но надолго, знал бы, запасся вазелином, или на худой конец солидолом. Экзекуция закончилась спустя сорок минут пятью нарядами по роте и лишением пяти суток отпуска из четырнадцати положенных.
Комбат, как и Вирус, тоже не решился выносить сор из избы, свято блюдя репутацию, как самого грозного командира, так и батальона в целом.
Роковой ошибкой самовольщика стало то, что он не учел ряд сопутствующих факторов. Первое, в тот злополучный день, дежурным по училищу заступил Слон. Второе,  его помощником заступил взводный. Проверяя санчасть, комбат выяснил, что Чижика выписали, а в роте, он числился как пребывающий на излечении. Проверив список нарядов и построив дежурное подразделение, было выявлено отсутствие вышеназванного курсанта. Далее, лейтенант Котелков с помощью кулака, угроз и какой-то матери выбил из Арсена Тилибова номер телефона и домашний адрес Сашки, и предварительно позвонив, на дежурной машине выехал на проваленную явку.
Вечером следующего дня, стоя у тумбочки дневального и машинально поправляя  штык-нож, висевший на ремне, Сашка анализировал прошедший события. Проведенный анализ ситуации ничего хорошего не предвещал. Единственным положительным моментом, решил залетчик, было то, что в некотором роде ему повезло в том, что комбат и взводный дежурили вместе, что исключило утечку информации за пределы батальона.
Случись последнее, вряд ли я бы сейчас стоял у тумбочки, скорее сидел на губе, и примерял солдатские погоны.