ЮБИЛЕЙ
Он брел в одиночестве по раскаленному свирепым солнцем тротуару. По его щекам текли слезы, слезы текли градом и в каждой слезинке всеми цветами радуги играл солнечный луч, как бы пытаясь смягчить детскую скорбь и облегчить мальчишеское горе.
* * *
- Братья и сестры! К вам обращаюсь я, друзья мои! – начал юбиляр свою речь почему-то повторив слова Иосифа Виссарионовича Сталина, сказанные тем в июне 1941 года в обращении к народу по случаю вероломного нападения Германии на Советский Союз.
Сделав паузу и оглядев внимательным взглядом присутствующих, юбиляр продолжал:
- Я хочу поблагодарить Вас, дорогие друзья, за то, что дожили. Пришли проводить меня в последний…, - юбиляр запнулся, почувствовав сильную боль в области правой ягодицы, и тут же понял, что это его щипает сидящая справа жена, и, прервав на мгновение свою речь, продолжал, - проводить меня в санаторий, который мы с Алевтиной Исааковной уезжаем послезавтра.
- Горько!!! – вдруг неожиданно для всех и особенно для себя, визгливо закричала бывшая тридцать лет тому назад любовницей юбиляра, а ныне носительница либеральных ценностей, Изабелла Юрьевна.
Не целовавшийся с женой последние двадцать лет, юбиляр слегка растерялся, но жена, впилась в его губы, как ему показалось – страстгным, поцелуем.
- Во, блин, присосалась, - подумал юбиляр, пытаясь оторвать от себя свою половинку.
Гости в это время считали – раз…два… На счете три жена отпустила юбиляра и, брезгливо передернув плечами, озарила гостей сияющей улыбкой счастья:
- Если бы вы знали, как я Васю люблю. Так выпьем же за любовь! – будущая вдова подняла бокал с коньяком и начала его нюхать, но почему-то не бокал вращала перед носом, как это делают в сериалах киношные бандиты, менты, воры в законе при игре в миллиард, а носом водила по периметру бокала. Гости тоже давай носами водить. А друг жены юбиляра еще с детского сада вообще макнул нос в коньяк И, не дожидаясь пока жена юбиляра нанюхается, засосал коньяк через ноздрю. Увидев это, все выпили ЗА ЛЮБОВЬ и тут же встал юбиляр, постучал вилкой по тарелке, требуя внимания, и в наступившей тишине дрогнувшим голосом произнес:
- Господа! Друзья! Человек без мечты, как птица без крыльев. Мечта есть и у меня, - и после продолжительной паузы сообщил, - я хочу, чтобы, прощаясь со мною, когда я покину этот бренный мир, Вы говорили друг другу: «ЛЕЖИТ, как ЖИВОЙ»
Все нервно захихикали, переглядываясь, и начали обещать – Мол, будем говорить, жалко, что ли. Но тут встал бывший начальник главка, в который входил завод, руководимый некогда юбиляром, и обратился к застолью:
- Прошу наполнить бокалы!
- Сейчас, блин, пожелает мне прожить ЕЩЕ СТОЛЬКО, - прошептал на ухо жене юбиляр.
- Дорогой юбиляр! – Начало свою речь бывшее начальство, - я желаю тебе прожить еще столько…
- Сам, падла, столько проживи, - возмущался про себя юбиляр, одобрительно кивая в такт речи и приветствуя слова оратора сияющей улыбкой.
- И главная черта нашего дорогого юбиляра – это то, что он не умел во-время лизнуть сапог. А то бы главком руководил он. А так руководил я …, - жена дернула бывшего начальника главка за пиджак и тот выкрикнув «За Васю!», опорожнил свой бокал.
* * *
Он брел в одиночестве по раскаленному свирепым солнцем тротуару. По его щекам текли слезы, слезы текли градом и в каждой слезинке всеми цветами радуги играл солнечный луч, как бы пытаясь смягчить детскую скорбь и облегчить мальчишеское горе.
* * *
После того, как сходивший в туалет бывший секретарь горком КПСС, а ныне начальник костюмерного цеха местного драматического театра, подняв бокал, сообщил застолью, что струя у него уже не та, что была сорок лет назад и все за эту струю выпили, начались танцы.
Юбиляр «зажигал» со своей бывшей секретаршей Анжелой и при попытке Анжелы легко «куснуть» юбиляра за мочку уха, как она это делала в молодости, у неё выпала вставная челюсть, а юбиляр, изящно наклонившись, поднял ее с пола и попросил Анжелу: «Девочка моя, открой ротик», а когда та послушно ротик открыла, вставил челюсть на место и нежно поцеловал Анжелу, как бы целуя свою молодость.
* * *
Не успели разгоряченные танцами гости усесться за стол, как, распевая «Врагу не сдается наш гордый Варяг» в зал вошел высокий, стройный, со сверкающим кортиком на боку, седовласый капитан первого ранга и направился к юбиляру.
- Ухаб?! Точно Ухаб! – вскочил с места юбиляр и бросился навстречу гостю. Они обнялись, застолье разразилось аплодисментами. Раздались крики: «Штрафную! Штрафную!»
- Господа, - начал свою речь капитан, - когда немцы подходили к нашему городу и бомбили его, бомба попала в наш дом. Моя мама погибла. Отец был на фронте, и тоже погиб, меня приютила мама Василия Александровича. Город окупировали немцы. Оккупация продолжалась два с половиной года. В апреле 1944 года нас освободили. Но тут умерла Васина мать, мы превратились в беспризорников. И была у нас мечта стать моряками. Наших моряков немцы называли «Шварцен тодт» - черная смерть. Мы-мальчишки войны гордились этим. А фильм «Иван Никулин – русский матрос» смотрели раз десять, «каная» каждый день в кинотеатр «Баян».
Мы с Васей написали письмо Сталину. Письмо начиналось так: «Дорогой наш друг, вождь и учитель Иосиф Виссарионович …» В нем мы описали всю нашу жизнь и свое пожелание стать моряками. Адрес указали одной бабушки, которая нас привечала. И, что Вы думаете, через месяц получили письмо за подписью вождя. В письме было направление в Рижское Нахимовское училище. Деньги на дорогу собирали всей улицей. Мы добрались до Риги. Я поступил, а Вася не прошел по здоровью – не слышал на левое ухо. Вот такая история. Я предлагаю выпить за тех, кого нет среди нас, за тех, с кем мы создавали страну, за все пережитое и принесенное на алтарь Отечества.
Все встали. Подняли бокалы. И, скорее всего, перед каждым из этих, уже очень пожилых, людей калейдоскопом пронеслась их жизнь. И был в этой жизни труд, труд, труд и вера, что все их усилия приведут к «Светлому завтра». Вместо этого «Светлого завтра» они получили демократию, разваленную страну, созданию которой они отдали все силы, и армию беспризорников большую, чем была она после Великой Отечественной Войны. И борцов за новое «Светлое завтра» в мерседесах и с парфюмом от Clive Christian Perfume – самого дорогого парфюма в мире.
После того, как отзвенели бокалы, Ухаб, это была кличка капитана в детстве, подошел к юбиляру, обнял его за плечи и они запели:
На ветвях израненного тополя
Теплое дыханье ветерка.
Над пустынным рейдом Севастополя
Ни серпа луны, ни огонька.
В эту ночь кварталами спаленными,
Рассекая грудью мрак ночной,
Шел моряк, прощаясь с бастионами,
С мертвой корабельной стороной.
Шел моряк над бухтами унылыми,
Где душе все камушки милы.
На кладбище старом над могилами
Конвоиры вскинули стволы.
Он стоял. Тельняшка полосатая
Пятнами густыми запеклась.
Он сказал; "Повоевал богато я,
С черной вашей сворой бился всласть".
На ветвях израненного тополя
Теплое дыханье ветерка.
Над пустынным рейдом Севастополя
Ни серпа луны, ни огонька.*
После освобождения из эвакуации вернулась Васина родная тетка и он стал жить в ее семье. С фронта вернулись многие отцы его сверстников. В городе восстановили механичесукий завод. Большинство вернувшихся с фронта отцов работали на нем. По окончанию рабочего дня гурьба ребятишек мчалась навстречу идущим со смены отцам. Те подхватывали детей на руки. Дети обнимали отцов. Царила атсмосфера добра, счастья, близости родных людей. Отцы на руках уносили домой счастливую детвору. В надежде встретить отца, бежал со всеми и Вася.
А потом брел в одиночестве по раскаленному свирепым солнцем тротуару. По его щекам текли слезы, слезы текли градом и в каждой слезинке всеми цветами радуги играл солнечный луч, как бы пытаясь смягчить детскую скорбь и облегчить мальчишеское горе.
Его отца задушили в фашистской душегубке в 1942 году, в феврале.
*Песня из кинофильма "Иван Никулин - русский матрос".1943 год. Слова А.Суркова.