Кукольник

1

Оришах не любил людных мест. Он вообще старался уединиться при каждой возможности. Толпа пугала его уже много лет независимо от обстоятельств и если хотя бы один человек находился к нему ближе, чем в трех ярдах, убийца чувствовал дикий дискомфорт и самый настоящий страх, не поддающийся контролю.
Сегодня, слава Христу, в забегаловке было не очень людно. Добрая половина столиков пустовала, поэтому он с облегчением сел в самом пустом углу зала и сделал заказ.
– Куриная грудка? – удивился Кот, расположившийся на коленях Мироны. – В этих местах недавно прошла эпидемия. Не боишься подхватить какую-нибудь заразу?
– Не боюсь, – ответил Ори. Тихо, так, чтобы не слышал ни один человек, находящийся поблизости.
Убийца быстро огляделся. Тень где-то пропадал, а кот по-хозяйски развалился на коленях девушки и посмотрел на него преданными глазами:
– Закажи молочка, а?
– Не приставай к нему, – шикнула Мирона. – Все равно пить не станешь.
– Как это не стану?! Когда это я… Мр-р-р-р, – начал возмущаться Кот, но Мирона стала гладить его под подбородком, и тот с урчанием зажмурился, разом забыв про молоко.
За окнами уже стемнело, вялая официантка закрыла жалюзи и прошлась по залу, зажигая масляные лампы. В этом районе города отсутствовало электричество – генератора хватало только на два центральных квартала, а на постройку еще одного, понятное дело, не хватало средств.
Убийца осторожно разбинтовал руку под столом, осмотрел рану. Пара дней и можно снимать повязку, не опасаясь заражения.
Дверь забегаловки отворилась, и в зал вошел невысокий мужчина в дорогом черном костюме. Глубоко посаженные черные глаза, нос с горбинкой, сухие губы, почтенная седина в усах и шевелюре. Официантка, видимо, поняв, кто соизволил заглянуть в их скромное заведение, тут же оживилась и прыгнула навстречу, что-то пролепетав, но тот остановил ее властным жестом и уверенно направился к столику Оришаха.
Губы убийцы прошептали проклятие, а Мирона вместе с Котом перебралась на соседний стул, хотя помешать новому посетителю, конечно же, никак не могла. Мужчина, холодно улыбаясь, сел на освобожденное место и просипел:
– Здравствуй, Сардиец.
– Арний Звонец. Собственной персоной, – процедил Ори, сверля собеседника взглядом.
Кот зашипел и оскалился, якобы намереваясь прыгнуть и расцарапать мафиози все лицо. Он по какой-то причине на дух не переносил преступных элементов, наряду с большими собаками и одеждой из натуральной шерсти.
Звонец, глава одной из крупнейших преступных организаций Ларгии, продолжал безэмоционально улыбаться:
– Мои люди узнали тебя на улице.
– Да не ври ты! Так и скажи – следили от самого въездного поста! – продолжал шипеть Кот.
Оришах, по привычке игнорируя само присутствие кого-то, кроме мафиози, ответил:
– К делу, господин Звонец. Если Вы лично пришли говорить со мной, значит оно и впрямь важное.
Бандит хохотнул, но тут же посерьезнел, будто его лицо враз окаменело:
– Слыхал о Кукольнике?
Убийца внимательно следил за помещением:
– Кроме того, что он работает на Илиани – ничего. Хотите сделать заказ?
К ним, лучезарно улыбаясь, шла официантка, неся на подносе еду Сардийца.
– Именно. Он… – мафиози замолк, дожидаясь, пока лебезящая девушка уйдет. – Он стал угрожать моему бизнесу. Мне хотелось бы уладить все разногласия с ним с твоей помощью.
– У меня сейчас есть дела. Почему бы Вам не обратиться в гильдию?
– Потому что мне нужен лучший. – Цепкие глаза бандита не мигая смотрели в лицо Ори. – Я располагаю достаточными средствами, чтобы оплатить твои услуги.
– Стало быть, дело очень сложное.
– Как раз для твоего уровня.
Мирона печально вздохнула, продолжая гладить Кота.
– Как я уже сказал, у меня сейчас есть дела. – Оришах отправил в рот кусок грудки.
– Я деловой человек, Сардиец, – спокойно продолжал Звонец, откинувшись на спинку стула. – И очень занятой. Как видишь, я не пожалел времени, чтобы встретиться с тобой лично, хотя через каких-то полчаса должен быть на сделке в старом Капитолии. Все потому, что я умею расставлять приоритеты. Дело Кукольника действительно требует срочного вмешательства.
Убийца продолжал невозмутимо поглощать пищу, совершенно не глядя на собеседника. Арний помолчал какое-то время и снова заговорил вполголоса:
– Я знаю, что ты очень разборчив в принятии заказов. Уверяю, это дело тебя заинтересует.
Оришах поднял глаза на бандита и заметил, что позади него стоит Тень, небрежно облокотившийся о стойку.
– Чем?
– Кукольник – грязный ублюдок и беспринципный убийца. Он талантливый и смышленый человек… в определенном смысле. – Кот после этих слов презрительно фыркнул. – Но он зарвался. В какой-то момент ему перестало хватать того, что ему отстегивал Илиани, и он решил прибрать к рукам его бизнес и счета. Он избавился от своего босса и его заместителя, предварительно заставив их передать ему «Илианис». Мне, конечно, плевать на это, но теперь он стал тем же самым образом присваивать другие предприятия.
– Аномал?
– Да. Думаешь, за что его прозвали Кукольником? Он может контролировать чужие тела.
Оришах вытер губы салфеткой:
– Вы знаете тарифы. За аномалов четверная ставка.
– Я заплачу хоть десятерную, лишь бы этого урода наконец осадили. – Просипел Звонец, сверкнув глазами.
– Предположим, я возьмусь за дело, – тихо сказал убийца. – Но мне нужен максимум информации.
– Мои люди следят за его особняком. Я предоставлю тебе адрес и время, когда он будет там. Выследить его почти нереально – он очень осторожен. Придется действовать там.
– Охрана?
– Тебе передадут информацию. Будь завтра по адресу Лемова-8 ближе к полуночи.
– Есть какие-то особенности у его аномалии?
– Полностью отбирает контроль над телом. Он может «кукловодить» одновременно двух людей. Именно поэтому вас будет трое.
Оришах резко взглянул на собеседника. Ему не нравилось, когда ему диктовали, как он должен делать свою работу, но еще больше он не любил компаньонов.
– Я привык работать один. Мне не нужны помощники.
– Прости, Сардиец, но мне нужны гарантии, – развел руками Звонец. – Если двоих из вас Кукольник выпотрошит, третий должен сделать дело. Плачу пятерную ставку.
– Шестерную. Кто остальные двое?
– Братья Вурио.
Сардиец хмыкнул. Эту пару он знал очень хорошо. Работают, что называется, грязно, но безотказно. Младший, Салли, был славным малым, чего не скажешь о его старшем братце. Будучи беспринципным и неоправданно жестоким, Дюк мог прикончить за неосторожное слово кого угодно. Он, не моргнув глазом, убивал не только саму цель, но и всю ее семью, включая женщин, стариков и детей.
Сардиец терпеть не мог детоубийц. Он знал совершенно точно – такого человека, как Дюк Вурио, можно убивать без малейших сомнений и сожалений, и совесть будет молчать, потому что подобная жестокость должна караться. Оришах с большим трудом представлял, как можно прощать таких людей и проявлять к ним милосердие, на которое они сами были просто неспособны.
Убийца был против подобного сотрудничества, но сказал совершенно иное:
– По рукам. Я буду завтра на Лемова-8.
Мирона с сожалением подняла глаза на Ори, и он отвел взгляд.
– Отлично, Сардиец. – Звонец поднялся из-за стола. – Половину оплаты получишь там. Остальное – когда принесешь доказательства выполненной работы. Не опаздывай.

2

С приходом ночи окраины города стали напоминать бесформенные нагромождения бетона и кирпича, тонущие во мраке. Тихие пустые улицы редко переходил припозднившийся горожанин, зигзагами бредущий из какого-нибудь бара в сторону дома. Вдалеке мерцали фонари центра, несколько более оживленного наличием электричества, но все равно стремительно пустеющего с наступлением темноты.
«Каждый день одно и то же. – Подумал Оришах, быстро шагая к выезду из Планара. – Каждый вечер они идут домой, чтобы запереться там, поужинать, прочитать молитву перед сном и забраться под одеяло. Они сидят в своих тихих уютных квартирках и будто перестают существовать. Выпадают из внешнего мира, ведь каждый имеет свой маленький мирок в пару десятков квадратных ярдов. Большое пространство пугает их, и они стремятся ограничить его, чтобы было не так страшно и непонятно. Ведь дома есть теплый очаг, еда, алкоголь и несколько таких же существ, как они – маленьких и напуганных громадным миром. Они забиваются в свои дома как муравьи в муравейник и стараются как можно меньше думать о том, что будет завтра, надеясь лишь, что будет не хуже, чем сегодня. А за стенами их домов другие, те, что из более густого теста, подгребают под себя их жизни и решают, кто как должен жить, и как умереть. Но именно благодаря молчаливому бездействию первых, а не корысти вторых, существует моя профессия.
Ведь я могу войти в любой дом и распять родителей на глазах их детей, прямо на стене в детской. Просто так, чтобы не мешали мне обчищать их кошельки, к примеру. Кто заступит мне дорогу? Возможно, соседи услышат крики и вызовут полицию. Те, приехав, найдут тела и начнут расследование, будут искать жестокого психопата-убийцу, возможно, маньяка, религиозного фанатика. Но не найдут, потому что я знаю свое дело. Я буду спокойно пить пиво в баре, а дети убитых родителей попадут в приют, если не сразу в психушку. Их жизни окажутся разрушенными, и уже вряд ли будут подлежать восстановлению. А что те, кто жил с ними через стенку? Поохают, повздыхают, а на следующий вечер врежут в косяк засов покрепче, чтобы проще было смириться с тем, что через день или неделю к ним может вломиться тот же убийца и убить их детей. Да и что еще они могут сделать?
Миллионы ежедневно запираются на эти самые замки в своих головах, а кто-то другой в тот же самый момент из последних сил зажимает пробитую артерию, теряя оставшиеся миллилитры крови в какой-нибудь грязной подворотне. Малодушным проще жить, потому что, по большому счету, им все равно – они слишком заняты мыслями о себе. Равнодушие одних и жестокость других рано или поздно прикончат человечество. И если с равнодушием можно бороться гуманными методами, то с жестокостью никакие номера всепрощения не пройдут. Именно поэтому я завтра пойду в этот особняк и прикончу этого Кукольника. Не вижу ни одной причины, чтобы его не убить».
Ори вздохнул, доставая свою маску из сумки. Вурио не знали его в лицо, поэтому он решил так все и оставить. Он специально навел справки по Кукольнику, перед тем как пойти на выполнение заказа. Похоже, мафиози не лгал. Люди Звонеца отдали ему обговоренную сумму и снабдили информацией, которую удалось добыть по логову Кукольника: количество охраны, время пересмены нескольких постов и даже карту планировки особняка. Теперь оставалось только догнать остальных убийц и тщательно продумать с ними план нападения.
Сардиец поморщился. Если бы не его аномальная шизофрения, было бы намного проще переносить присутствие еще двух головорезов. Он оглянулся на своих извечных спутников, плетущихся за ним по улице. Мирона с Котом о чем-то негромко переговаривались, Тень по обыкновению молчал и лишь вяло крутил головой по сторонам.
«Тринадцать лет, – подумал он, – а я все не могу привыкнуть к ним. Как и к тому, что кроме меня их никто не видит».
– Ори! – Мирона бегом догнала быстро идущего убийцу, но тот не откликнулся и даже не обернулся. Опасался, что кто-нибудь заметит. – Куда мы идем?
– В загородную конюшню. Если взять лошадь в Планаре, меня будет проще вычислить – они все подкованы подковами с городской гравировкой, – едва шевельнув губами, произнес Оришах. Одним из облегчающих свойств его шизофрении было то, что его невидимые «друзья» могли расслышать его шепот даже в перегруженном звуками помещении.
Мирона замолчала, шагая рядом. Убийца знал, что она не одобряла его работу, но отговаривать его было бессмысленно.
Какое-то время они шли молча. Где-то неподалеку ухала сова, перекрикивая скрип несмазанного флюгера. В воздухе витал горький запах полыни, изредка перебиваемый вонью конского навоза. Звезды чуть покачивались в такт ходьбе, а дуновения ветерка, слегка овевавшего лицо, были похожи на прикосновения чьих-то мягких холодных ладоней.
– Ты же не станешь убивать братьев? Я знаю, ты их не любишь.
– Только Дюка и только если начнет глупить.
– Он тоже дитя Божие, – вкрадчиво сказала девушка, пытаясь заглянуть в глаза Сардийца.
– Если так, ему давно пора в Чистилище. Слишком много грехов для одного человека.
Мирона снова вздохнула и не стала возобновлять разговор.
Планар закончился, слева и справа от дороги растянулись поля, в которых темными грудами изредка возвышались домики фермеров и мельницы. Убийца дошел до ближайшей конюшни, купил коня, проверил подковы и поскакал на север, рассчитывая за ночь покрыть расстояние в тридцать пять миль, – именно там он должен был встретиться со своими вынужденными компаньонами.

3

– Кажется, кто-то идет, – насторожившись, сказал Салли.
Дюк открыл глаза и молча подтянул к себе пояс с оружием. Он знал, что у его младшего брата куда более тонкий слух, чем его собственный.
Отблески костра плясали на камнях, до места стоянки чуть слышно долетал плеск воды. Свежий ночной воздух щекотал нос запахом трав, немного отдавая сырым деревом. Небо на востоке стало светлеть, предрекая новый рассвет.
– Откуда? – шепнул старший Вурио.
Салли пальцем указал на юго-запад. Убийцы молча вооружились и скрылись за камнями, покинув круг света от костра.
Какое-то время Дюк не слышал ничего, кроме плеска речных волн, но потом его уши уловили шелест одежды и едва заметное похрустывание песка под чьими-то сапогами.  Головорез напрягся, приготовившись к броску, мысленно просчитывая расстояние до приближающегося человека. Салли скрылся за соседним валуном, очевидно, чтобы зайти чужаку за спину, когда тот появится в поле зрения.
Но незнакомец вышел к костру неожиданно, на несколько мгновений сбив с толку даже Дюка – тот не ожидал, что кто-то может двигаться настолько тихо. Темно-серая камуфлирующая одежда, высокие плотные сапоги, на голове – капюшон, плавно переходящий в искусно отлитую маску, закрывающую все лицо. Старший Вурио опытным глазом заметил кинжал в левой руке, взятый скрытым хватом.
Мужчина остановился в ярде от костра и замер, точно статуя. Его маска имела прорези для глаз и рта, но слабый свет огня не мог дотянуться до них. Дюк дорого бы дал за то, чтобы рассмотреть его лицо. Потому что он уже понял, кого видит перед собой.
Но Салли, увы, уже зашел за спину Сардийца и через несколько секунд прыгнул на него сзади, моментально применяя удушающий захват. Младший Вурио был заметно крупнее сардийского убийцы; его накачанные руки уже почти сомкнулись вокруг шеи жертвы, когда та сделала едва заметное движение, и Салли полетел кувырком. Бросок был отменным: ноги незадачливого головореза с размаху ударили по горящим головням, рассыпав целый сноп искр, голова оказалась у ног победителя, а к шее его тут же оказался приставлен узкий сардийский кинжал.
Дюк уже вышел из своего укрытия и рявкнул, нацелив многозарядный наручный самострел на ловкого убийцу в маске:
– Если на нем появится хоть царапина, я нашпигую тебя отравой, так и знай!
Сардиец резко поднял голову навстречу новой угрозе.
Вся троица замерла. Дюк держал на прицеле незваного гостя; тот наблюдал за его пальцами, на которые были надеты спусковые кольца самострела; Салли старался не дышать и не глотать, чувствуя бритвенную остроту лезвия своим кадыком. Где-то за камнем прогремела трель сверчка.
Немая сцена продлилась несколько секунд, прежде чем Салли нарушил ее своим скулежом, почувствовав, что у него загораются ноги. Сардиец тут же убрал оружие от его горла и отступил, давая несчастному убраться подальше и потушить занявшиеся штаны. Потянуло паленой тканью.
– Силен, бычара, – добродушно пробубнил младший Вурио, поднимаясь на ноги. Он уже понял, на кого напал и знал, что был бы мертв, если бы Сардиец этого захотел.
– Меня прислал Звонец, – сказала маска, повернувшись к  Дюку. – Помочь вам с делом Кукольника.
– Он говорил, что будет третий, но не сказал, что это будет сам Сардиец, – сказал Салли, отряхиваясь. – Дюк, да убери же оружие!
Его брат нехотя опустил руку и поставил самострел на предохранитель. Правда, его глаза при этом не стали добрее.
– Рад познакомиться, – молодой убийца протянул руку Сардийцу, и тот холодно ее пожал. – Прости, что напал. Недоразумение вышло.
– Ничего, – ответила маска сухим голосом. – Но больше так не делай.
Салли подавился смешком, поняв, что это была не шутка. Он нервно переступил с ноги на ногу и сел на прежнее место у огня.
– Приведу коня, – сказал убийца в маске и удалился.
Дюк, пристально глядя ему в след, сел рядом с братом.
– Чего ты так напрягся? Он же с нами работает, – сказал Салли, ставя кипятиться воду в котелке.
– Мы бы и вдвоем справились.
– Да даже если так, не каждый день удается поработать с Сардийцем. Он же легенда!
– И что теперь? Сапоги ему облизывать?
– Да брось ты, – младший махнул рукой. – Нам бы у него поучиться. Он почти всегда работает один и я не слышал, чтобы он проваливал дела. Никто не знает, где он обучался боевым искусствам, но ты сам видел, как он меня швыранул!  Такие приемы боя я еще не встречал.
– А я слышал, что у него не все дома, – тихо сказал Дюк. – Что он странный. Что он неуправляем. Помнишь дело в Бохте?
– Помню, – с досадой ответил Салли. – Но Уорбон был полным психом с плохой репутацией. Репутация Сардийца безупречна – он даже лишнего никогда не убьет.
– Не понимаю, почему ты его так защищаешь.
– Не понимаю, почему ты на него так нападаешь.
Дюк вздохнул, давая понять, что переубедить его не удастся.
– Я беспокоюсь, братишка, – сказал он примирительно. – Жизнь научила меня осторожности. А такие люди, как Сардиец, очень опасны. Ты сам сказал, он отличный киллер. Он убивает. Для него это проще, чем трепака сплясать. И он очень странный. Трудно доверять таким людям. Держись от него подальше.

4

День только подходил к концу, но равнина уже погрузилась во мрак, как поздним вечером – небо полностью заволокли тяжелые тучи. Оришах, вернувшийся с разведки, с досадой подумал, что работать придется под дождем. Это, с одной стороны, скорее помогало, чем мешало, потому что шум воды должен скрасть их передвижения, но мокнуть лишний раз все равно не хотелось. Кроме того, в самом особняке они сильно наследят мокрой обувью.
Когда он вошел в их маленький лагерь, Салли спал, а Дюк задумчиво курил, привалившись спиной к одному из камней и глядя на потухающий огонь.
Сардиец молча сел у костра рядом с Мироной, которая не захотела идти с ним к особняку. Тень неспешно прошелся вокруг костра и приблизился к Дюку, нагнулся к его лицу и замер, глядя тому в глаза. Головорез смотрел сквозь него на Ори, даже не подозревая, что в этот момент находится в страшной опасности. Но через какое-то время Тени наскучило это развлечение, и он удалился за валуны в сторону реки. Оришах облегченно выдохнул.
– Они о чем-нибудь говорили? – спросил он одними губами, обращаясь к Мироне.
– Не знаю, я… задремала, наверное… – рассеянно ответила девушка и прикрыла глаза.
«Ну конечно, – подумал Оришах, извлекая из кармашка орион. – Ты не могла ничего слышать, потому что существуешь только в моей голове, а я в тот момент был за пять миль отсюда. Поэтому ты ищешь оправдания, чтобы самой себе казаться настоящей».
Дюк, конечно же, ничего не заметил: маска не позволяла ему видеть лицо Сардийца и слышать его внутренние диалоги он тоже не мог. Однако он пристально наблюдал за движениями Ори, выполняющего привычное упражнение на развитие мелкой моторики. Метательная звезда порхала меж пальцев Сардийца с умопомрачительной скоростью, на первый взгляд, совершенно игнорируя законы физики.
– Илиани был полным придурком, если связался с аномалом. Каждый знает, что из-за них всегда все плохо заканчивается. Не зря за ними охотятся, – сказал Вурио.
Оришах промолчал. Его часто пытались втянуть в разговор, но очень редко кому это удавалось.
На несколько минут над лагерем повисла тишина, прерываемая только тихим храпом Салли и треском углей.
– Я слышал, что тебя никто не знает в лицо, потому что ты постоянно в маске. Это правда? – Дюк смотрел с подозрением.
Сардиец хотел проигнорировать его и на этот раз, но Мирона вовремя сказала:
– Ответь ему. Помнишь, что говорил тебе Хен? Чтобы болезнь не прогрессировала, с ней нужно бороться. Нужно общаться с людьми.
«Это смотря кого называть людьми», – подумал Оришах, но все же ответил:
– Носить маску – это традиция в моей стране.
– Я знаю. Но сейчас ты не в Сардии. – Острый взгляд Дюка пронял бы кого угодно, но только не Сардийца.
– Но я все еще сардиец, – процедил Ори.
Дюк замолчал на несколько секунд.
– Мне кажется, ты боишься своих жертв, поэтому прячешь свое лицо под маской. Так они не видят, кто их убил, – старший Вурио бросил окурок в костер.
«Надо же, ему бы психологию преподавать».
– Не собираюсь спорить.
– В лицо тебя, скорее всего, знают, – продолжал Дюк, доставая новую сигарету. – Избранные. Но ты живешь под прозвищем и никому не называешь свое настоящее имя. И вот его-то, наверное, не знает никто. Из живых. Так почему ты стал убийцей, Сардиец? Потому что убить человека проще, чем открыть ему правду о себе?
– Не проще.
Оришах уже проклял себя и Мирону за то, что она уговорила его начать этот разговор.
– Ха! Да проще, не прибедняйся. Я знаю, что такое отнять жизнь. Я их отнял уже очень много. Сначала потрясение, потом необходимость. И заметить не успеваешь, как это входит в привычку. Наша работа ничуть не хуже и не лучше других. Мы таким образом зарабатываем себе на жизнь, пусть и прерывая чужие. Мы совершаем поступки, которые другие совершать боятся.
– Он не понимает тебя, – сказала Мирона, тревожно глядя на Ори. – Он не такой, как ты. Он не поймет.
– Вроде убийства детей? – голос Сардийца оставался бесстрастным.
Дюк удивленно поднял брови. Было заметно, что эти слова его зацепили.
– Слушай, Сардиец. Меня не мучает совесть, когда я убиваю. Будь то хоть взрослый, хоть ребенок. Тебя, судя по всему, мучает. Это считается слабостью в нашем ремесле, ты должен знать. Я себе такого не позволяю, потому что я – профессионал.
– Убийца-профессионал. Или мясник-профессионал? – Ори усмехнулся под маской.
И тут Вурио буквально перекосило.
– Ты смеешься надо мной?! – вскипел Дюк, подскакивая на месте. Он чуть было не сорвался на крик, но вспомнил, что рядом спит его младший брат и заговорил тише. – Хочешь называть мясником – называй! Мы с тобой – люди из общества, которое создано лживыми ублюдками, живущими только ради денег. Люди, живущие ради денег – не люди! Это они выбросили нас, будущих убийц и мясников, на улицу, это они народили нас! Они сделали из нас то, чем мы стали! Это свиньи! Свиньи пожирают себя, пожирая своих детей! Они понятия не имеют, что такое быть человеком. И из-за их сраного общества, в котором каждый хочет поиметь или сожрать каждого, мы – тоже не имеем! Если бы я захотел, я мог бы выпотрошить любого из них, без разбора. Если ты считаешь, что я виновен в том, что я мясник – считай. Но я хорошо помню, как оказался на улице с почти грудным Салли на руках. Помог ли нам кто-то? Когда я пробирался в чужие дома, чтобы украсть хоть немного молока, а меня, поймав, били палками жирные крестьяне? Ни одна душа руки не протянула, ни куска хлеба не подала. Все приходилось брать хитростью и силой. Вот он, – убийца ткнул пальцем в спящего Салли, – моя единственная семья. Никого больше  нет. Никому я больше не верю. Только его я стану защищать в целом мире. И он платит мне той же монетой.
– Ты не профессионал, – спокойно ответил Сардиец, продолжая вращать орион. – Хотя в чем-то и прав. Ты просто мстишь. Мстишь жестоко и бездумно. Профессионалы не мстят без веской причины.
– А что же тогда веская причина? – давя в себе гнев, спросил Дюк. – Какова твоя причина, по которой ты достиг такого мастерства в ремесле киллера?
Оришах убрал метательную звезду в специальный кармашек.
– Ты спросил, почему я стал убийцей. Тебе этого не понять, но я отвечу. Некоторые люди просто не должны жить. Такие, как, например, ты. Пока ты не вырос, у тебя был шанс стать другим. Не мясником. Поэтому я не трогаю детей, никогда. Но теперь уже поздно. Теперь ты думаешь, что можешь убивать, кого тебе вздумается. Так быть не должно. Таких людей я уничтожаю.
Дюк заметно напрягся, но Сардиец сидел, как ни в чем не бывало.
– А ты, значит, можешь решать, должен ли жить тот, кто убивает других, – слова старшего Вурио  вылетали сквозь сжатые зубы.
– Я отношусь к ним так, как они относятся к другим. Принцип справедливости. И расслабься, я не собираюсь на тебя нападать.
– Почему же? Я так понял, ты вынес мне приговор.
– Тебя не заказали. Я не убиваю вне заказов. Но как только появится человек, который будет желать твоей смерти, я приду за тобой, будь уверен.
– Ручаюсь, многие хотят моей смерти.
– Но не заказывают.
Вурио достал еще сигарету.
– Ты слишком много на себя берешь, Сардиец. Не тебе судить. Однажды ты разочаруешься в своих убеждениях.
– Я верующий, – Оришах поднял голову. – Бог до сих пор не выказывал недовольства мной. Но если кто-то когда-то отправит меня на ту сторону, значит, на то воля Его.
– Ты чокнутый фанатик, – констатировал Дюк с отвращением.
Сардиец лишь пожал плечами.
«Я же говорил, тебе не понять».
Над лагерем убийц снова сгустилась тишина, сливающаяся воедино с мраком подступающих сумерек.
Совсем скоро они должны будут пойти и выполнить свою работу. Ори понимал, что Дюк почти наверняка попытается убить его после задания. Если не струсит. Так или иначе, у него были свои мысли, как сделать так, чтобы все, кроме Кукольника и иже с ним, остались живы.

5

Дождь лил уже два часа к ряду. Не ливень, но и не морось. Монотонно, равномерно, будто целенаправленно пытаясь смешать с грязью все, что окажется в зоне досягаемости. И не подавал ни намека на то, что собирается остановиться.
Одежда и обувь намокли и доставляли небольшой дискомфорт;  впрочем, Сардийца этот факт не беспокоил. Он подошел к северной стене особняка, просчитывая дальнейшие действия.
Большая огороженная территория, электрогенератор, около двадцати вооруженных наемников охраны. В здании, помимо центральной части, два крыла. Двор почти полностью освещается, скорее всего, полно камер, глазками которых за владениями Кукольника следит дежурный. Единственные ворота. В здание только три входа: главный, задний и вход в крыло охраны. Территория оснащена по последнему слову техники. Оришах почти не сомневался, что в самом доме существовало несколько дверей с биометрическими замками и тайное подземное убежище. Илиани был не столько глупцом, сколько параноиком, не жалеющим денег на высококачественную защиту. И не просто денег, а бешеных денег. По иронии судьбы, жизнь они ему так и не спасли.
Сардиец коротко разбежался и без труда взбежал на восьмифутовую стену, повиснув на ее краю. Тут же подтянулся и перекусил несколько спиралей колючей проволоки специальными плоскогубцами, открывая себе дорогу.
В этом месте за стеной раскинулся сад, прилегающий к крылу охраны, от стены к стене протянулось несколько толстых нитей проволоки для подвязки винограда и еще каких-то растений, неразличимых в темноте. Ори пригнулся, чтобы не светиться слишком сильно, и несколько раз глубоко вздохнул, выравнивая дыхание, а потом спокойно пошел по одной из них походкой опытного эквилибриста. Проволока натянулась, крепления чуть слышно заскрипели, но конструкция выдержала вес.
Дюк долго протестовал против этого плана, но его варианты казались еще более рискованными, поэтому он вынужден был согласиться и довериться мастерству легендарного сардийского убийцы. Они с братом притаились у западной стены, ожидая сигнала Сардийца, задачей которого являлось отвлечь охрану от обзора территории.
Без проблем добравшись до стены здания, Оришах направился вдоль нее по узкому карнизу, находясь в абсолютно неосвещенном секторе, а потому не опасаясь засветиться. Внизу по лужайке бродил Тень, с интересом наблюдающий за продвижением своего спутника.
«Этот никогда не упустит возможности посмотреть на чью-нибудь смерть», – тяжело вздохнув, подумал Оришах.
Внизу тихо переговаривались наемники, курящие в окно. Судя по голосам, они недавно проснулись и выражали свое недовольство тем, что настала их очередь дежурить.
Сардиец добрался до угла, спрыгнул на землю и короткими перебежками по затемненным участкам территории направился к небольшой пристройке, где, если верить плану, находился пульт дежурного.
Началась настоящая работа.

Один из наемников вышел из-за угла пристройки, на свою беду широко зевая, и потому не заметил тени, отделившейся от всеобщей темноты. Гладкое навершие кинжала ударило его точно в висок, проломив кость и убив на месте. Труп тут же был спрятан под раскидистым кустом гортензии, а тень направилась дальше.
Дежурный, сидящий в своем кресле, не услышал никакого шума, потому что откровенно задремал на своем посту. Смерть настигла его во сне, как он и мечтал – потому что не больно и не страшно.
Спустя минуту вдруг открылись ворота. Трое охранников, резавшихся в карты в вестибюле особняка, заметили это и сильно удивились: кто это заявился в третьем часу ночи? Но за воротами не было ни души. Насторожившись, они вышли проверить, в чем дело; двое направились к въезду, а их товарищ пошел к дежурному узнать, в чем дело. Он и не подозревал, что тело наблюдающего со сломанной шеей лежало в запертой подсобке.
С противоположной стороны дома другой охранник, наблюдающий за задним двором, пошатнулся и упал, толком не успев понять, что произошло. Он хотел закричать, но мощный паралитический яд не позволил ему даже открыть рот. Отравленный дротик попал точно ему в шею, и через минуту несчастный умер, попросту задохнувшись.
Наемник, отправившийся в операторскую, не успел выяснить, почему ворота оказались открытыми. Чей-то кулак врезался в его нос снизу, и тот с хрустом провалился в череп.
Его товарищи, всматривавшиеся в темноту за воротами, умерли от двух орионов, брошенных одновременно. Они погибли быстро, и только один успел тихо вскрикнуть, падая на землю со стальной звездой в затылке. Дождь равнодушно оплакивал их смерть.
Особняк безропотно продолжал мокнуть под холодными каплями. Люди умирали вокруг него без криков и особых мучений, никто не поднимал тревоги, не звучали сирены. Ничто не тревожило покой старого здания, до Войны бывшего имением семьи аристократов. Только три темных фигуры бесшумно проникли в него через заднюю дверь.

Помещение, просторное и мрачное, встретило убийц тишиной и запахом ароматических свечей. Ори сверился с картой в своей голове: выходило, что это вторая гостиная. Дюк направился направо, чтобы проверить кухню; Салли внимательно обследовал дверь с цифровым замком, ведущую в крыло охраны.
Сардиец, привычно игнорируя стоящего рядом Тень, осторожно заглянул за угол арки, ведущей в главный зал. Там было темно, но с балкона, уходящего еще дальше вглубь здания, сочился свет.
Дюк вернулся, заряжая свой самострел новыми дротиками. «Убил кого-то из прислуги, не иначе», – с отвращением подумал Оришах. Салли присоединился к ним и подал знак – все тихо. Они вместе направились сквозь главный зал к следующей двери, за которой начинались комнаты поменьше, за которыми находился спуск к генератору.
Обстановка зала блистала роскошью: дорогой мрамор пола покрывали сардийские ковры, в специальных нишах стояли статуи, мягкая мебель обита искусно выделанной кожей, на резных столиках черного дерева располагалась изящная посуда из тонкого хрусталя. Внушительных размеров бар заставлен огромным количеством высококачественного алкоголя, явно контрабандного, привезенного из самого Рагулона с большими рисками. У южной стены присутствовало даже небольшое возвышение, игравшее, судя по всему, роль сцены для музыкантов.
– Зараза! – прошептал Дюк, осматривая нужную дверь. – Биометрический замок!
– Что нужно? – спросил Сардиец так же шепотом.
– Отпечаток пальца.
– Ждите здесь, – Оришах отправился к лестнице, ведущей на второй этаж. Туда, откуда исходил свет.
Старший Вурио хотел было что-то возразить, но Сардиец не стал слушать.
Поднявшись наверх и пройдя по коридору со стенами, увешанными портретами незнакомых людей, убийца остановился у открытой двери. В комнате, похоже, смотрели телевизор – свет мелькал, то становясь ярче, то тускнея при смене кадра. Звука не было. «В наушниках, значит. Хорошо».
Он хотел лишь украдкой заглянуть внутрь, чтобы знать, сможет ли прошмыгнуть мимо. Но сидящий в кресле человек в военной одежде с лычками на погонах повернулся к нему как раз в тот момент, когда краешек капюшона убийцы показался из-за косяка.
– Стоять! – крикнул охранник и вскочил, потянувшись за лежащим на столике элитным арбалетом.
Действовать пришлось быстро.
Сардиец вскочил в комнату и преодолел разделявшие их два ярда за секунду. Воин вскинул арбалет и выстрелил в упор, но болт скользнул мимо, ударив в косяк за спиной убийцы. Чтобы избежать попадания, Оришаху пришлось совершить молниеносный рывок в сторону, поэтому его удар вышел неловким и не убил охранника сразу. Тот согнулся, с хрипом хватая ртом воздух – кулак Сардийца попал ему в солнечное сплетение. Тут же, периферией зрения замечая какое-то движение сбоку, убийца в маске ударом локтя отправил противника в то самое кресло, с которого военный вскочил несколько секунд назад. Противно хрустнули шейные позвонки.
Кто-то шелохнулся за спиной; Ори мгновенно ударил на звук, в горячке боя не всматриваясь, куда именно бьет. Тело со стоном повалилось на пол, а убийца мгновенно оседлал его, замахнувшись кинжалом, чтобы добить, но тут…
– Ори, не надо! – крикнул девичий голос и две узкие ладошки вцепились в его предплечье, останавливая смертельный удар.
Это была Мирона, глядящая на своего спутника расширенными от ужаса глазами.
Сардиец снова повернулся к поверженному. Его пальцы сдавливали горло тощему юнцу, тем не менее одетому в форму охраны. Парень отчаянно таращил большие синие глаза и пытался вдохнуть хоть крупицу воздуха. Свободная рука юнца неумело колотила по плечу Сардийца, пытаясь ослабить его железную хватку. Удары слабели с каждой секундой.
– Он же еще ребенок! – сказала Мирона уже значительно тише.
Выругавшись про себя, Оришах выпустил кинжал и точным ударом отправил молокососа в нокаут, сбив с его головы наушники.
Мирона смотрела на убийцу с благодарностью.
Вернувшись к братьям, Сардиец приложил отрезанный большой палец начальника охраны к сканеру, и дверь с тихим шелестом уехала в сторону. Входя внутрь, он поймал на себе восхищенный взгляд Салли.
Помещение, в которое они вошли, оказалось чем-то вроде трофейной комнаты или музея. На стенах висели головы животных, на роскошных стеллажах располагались коллекции старинного холодного оружия, строго упорядоченные по категориям, за стеклом витрин покоились драгоценности с редкими самоцветами. Навскидку стоимость хранящихся в этой комнате ценностей примерно равнялась стоимости нескольких электрогенераторов, которыми можно было осветить средних размеров город, тот же Планар, к примеру.
Куполообразный потолок начинался в пяти ярдах над мраморным полом; справа от входа поднималась лестница, ведущая на еще один балкон. Согласно плану здания, именно там находились кабинеты, поэтому Сардиец, недолго думая, направился к ближайшей двери на втором этаже. Кукольник был где-то там.
Но тут произошло то, что заставило Оришаха запомнить эту ночь на всю оставшуюся жизнь.
Его мышцы враз одеревенели и отказались повиноваться. Он попытался дернуться, но оставался стоять, словно соляной столб.
Почти сразу же дверной проем, до которого он не дошел всего два шага, перекрыла стеклянная перегородка; позади он услышал звук запираемой входной двери; включился свет, уничтожающий почти все тени в высокой комнате.
– Что за черт?! – прошипел Дюк откуда-то снизу.
– Так-так, – раздался приглушенный голос, и Сардиец увидел Кукольника, появляющегося за стеклом прямо перед ним. – Кого это я поймал?
Оришах не мог повернуть головы, но слышал, как внизу раздались быстрые шаги, короткие удары по металлу, снова шаги, прервавшиеся с криком:
– Салли!
– Твои друзья под моим контролем, киллер, – сказал Кукольник, довольно усмехаясь. – И вам не выйти из этой комнаты. Я заблокировал все выходы.
Пока он говорил, внизу снова раздалось несколько шагов, а потом в преграду, отделявшую Кукольника от убийц, со звоном ударил старинный кинжал с тяжелой рукоятью – Дюк кинул первое, что попалось под руку. Кукольник захохотал:
– Перестань! Это трехдюймовое бронированное стекло, оно способно выдержать удар тарана. Вы у меня как в клетке, милые мои.
От стекла отскочил второй кинжал.
– Бесполезно! – Кукольник откровенно развлекался.
Ори скосил глаза насколько это позволяло его положение, но не смог увидеть братьев. Зато увидел Тень, облокотившегося о перила балюстрады и с интересом наблюдающего за сценой.
– Я убью тебя, тварь!
– Ха-ха, это вряд ли! Ой, а это кто? – аномал уставился на замершего в двух шагах убийцу. – Маска, капюшон… Неужто сам Сардиец? Кто же настолько хочет от меня избавиться, что нанял лучшего убийцу на всем Востоке?
В стеклянную дверь ударил очередной клинок. На этот раз скимитар.
– Слушай, ты мне надоел, – сказал Кукольник, и снизу послышалась возня.
– Салли! Стой!
– Он не может. Вы как-то странно похожи. Братья, чтоли?
Внизу опрокинули витрину. Звуки борьбы не прекращались.
– Так, милые мои, давайте заключим сделку. Тот, что так настырно пытается сопротивляться, сейчас мне расскажет, кто меня заказал. Взамен я обещаю вам быструю безболезненную смерть.
– Пошел к черту! – рявкнул Дюк, пытаясь справиться с навалившимся на него Салли. Младший брат был заметно крупнее его, поэтому Сардиец с трудом представлял, как ему это удастся.
– Вы живыми отсюда не выйдете, – холодно произнес Кукольник, и в его тоне слышалось нечто угнетающее. – Так что прекращай этот цирк, киллер. Не то я прикажу твоему братцу перестать дышать.
Возня прекратилась. Тень разочарованно покачал головой, – он ждал более кровавой развязки.
– Говори, кто заказчик?
Внизу сосредоточенно и зло сопели.
– Мне что, начать пытку? – с досадой спросил Кукольник, но тут же получил ответ:
– Арний Звонец.
– Вот как? – Лицо аномала выразило удивление. – Значит, дядюшка решил не рисковать и убрать меня.
«Дядюшка?!»
Видимо, Дюка это высказывание поразило точно так же, потому что Кукольник усмехнулся и медленно проговорил:
– Удивлены? Знаете, как меня зовут по-настоящему? Милен Звонец. Я единственный сын его брата. Это был его план – добраться до «Илианиса», используя мою аномалию. Впрочем, какая вам разница, вы уже трупы.
Тень с нетерпением переводил взгляд с Дюка на Кукольника и обратно. Ему явно нравилось то, к чему шел разговор.
– И во сколько же дорогой дядюшка оценил мою смерть? – Аномал сунул руки в карманы брюк.
– Нам с Салли он должен по четыре куска.
– Значит, Сардийцу раза в полтора больше, – кивнул Кукольник, довольно ухмыляясь. – Не жалеет денег. Значит, сильно боится. Хорошо.
Оришах мучительно пытался вернуть контроль над своим телом, хотя бы чтоб приказать  Дюку заткнуться. Но челюсти оставались плотно сжатыми, а язык присох к небу.
Кукольник повернулся к нему со зловещей улыбкой, и Ори хорошо видел, как через его холодные глаза проглядывает жестокость извращенного разума.
– Хочешь посмотреть спектакль, Сардиец? – Голос аномала доносился через узкое отверстие вентиляции. – Неважно, я хочу, чтобы ты посмотрел.
Тело убийцы повернулось в сторону зала, голова наклонилась, так что Сардиец отчетливо видел, как Салли слезает с распластанного на полу Дюка и поднимает его на ноги. Движения младшего из братьев стали какими-то деревянными, от былой ловкости и плавности не осталось и следа.
– Давай посмотрим, кто из вас лучше дерется. Я буду управлять твоим братом, а ты сам собой, ха-ха! Кто победит, того я, так и быть, выведу за ворота и отпущу. Второго должны вынести отсюда вперед ногами.
«Он его убьет».
– Ну ты и урод, – сквозь зубы выдавил старший Вурио, но Кукольник, стоящий за бронестеклом, его не услышал.
– Предоставляю тебе первый удар, как меньшему из бойцов.
Дюк стоял не двигаясь.
– Ну же, киллер! Ты сдулся чтоли? Тебе платят по четыре куска за заказ, ты должен быть профессионалом!
Салли механически толкнул брата. Тот сделал шаг назад, но продолжал бездействовать.
– Хочу тебе напомнить, что если ты не будешь драться, умрешь. Я думаю, этой мотивации достаточно для того, чтобы внять моим словам, – голос Кукольника источал патоку.
Тень заметно оживился и с жадностью ждал продолжения. Ори не прекращал попыток освободиться из под контроля, но уже начал осознавать, что это невозможно. От него первый раз в жизни не зависело ровным счетом ничего.
Салли размахнулся и ударил Дюка по лицу, заставив отступить еще на шаг. Через несколько секунд ударил еще раз. И еще. Кукольник пытался вынудить убийцу защищаться, но тот даже не поднял рук, лишь сплюнул кровь из разбитой губы. Его лицо не выражало ни единой эмоции.
– Скучно, – разочарованно сказал Кукольник и едва заметно шевельнул бровями.
Младший Вурио будто сорвался с цепи. Его удары посыпались на Дюка градом: в корпус, по почкам, в голову. Среднестатистическому человеку Салли вполне мог сломать ребра одним хорошим ударом, но его брат держался на ногах.
«Твою мать, почему ты не защищаешься?!» – в ярости подумал Ори. Тень, стоящий рядом с ним, радостно кивал в такт ударам и уже готов пуститься в пляс от удовольствия.
Время замедлилось до скорости улитки, Сардиец будто в рапиде видел, как удары вязнут в пространстве, как кровь из разбитого рта одного брата тяжелыми каплями падает на одежду и лицо другого. В глазах Салли застыл ужас, но остановить избиение он не мог.
– Еще не надумал? – спросил Кукольник из своего убежища.
Должно быть, он немного ослабил хватку, потому что Салли надрывно, с мольбой в голосе проревел:
– Бей!!!
Но Дюк не слушал. Лицо его превратилось в один большой волдырь, но Вурио будто игнорировал боль. Лишь молча терпел побои, сплевывал кровь, и, оборачиваясь к своему брату и тем самым подставляя лицо для нового удара, тихо говорил:
– Все хорошо, братишка. Я с тобой.
Он продержался на ногах почти две минуты. Это долго, очень долго, практически невозможно. Но наступил момент, когда он не мог больше сопротивляться, и один из ударов опрокинул его навзничь. Тогда Салли, управляемый Кукольником, сел сверху и начал неистово разбивать его голову о дорогой мрамор до тех пор, пока мозг не стал вываливаться из размозженного черепа.
Что творилось в этот момент в душе Салли, Ори даже представить себе не мог.
Кровавые кружева медленно растекались по полу, украшая мрамор лентами и полукружьями. Остекленевшие, заплывшие глаза Дюка бессмысленно смотрели на лицо младшего брата, тяжело дышащего и содрогающегося в странных конвульсиях, но не произносящего ни слова. Тень радостно хлопал в ладоши.
– Грустный финал, – констатировал Кукольник из-за бронестекла.
В эту секунду Сардиец готов был зубами разорвать его горло, лишь бы дали дотянуться.
– Но он не внял моим словам, увы. Так что не вижу смысла выполнять свою часть уговора.
Салли захрипел. Его взгляд, прикованный к лицу брата, выдавал желание поскорее умереть, лишь бы не видеть того, что он сделал своими руками. Ори понимал его, как никто другой: стоило только представить, что на месте Дюка мог быть Хен, а на месте Салли – он сам.
Младший Вурио умер спустя минуту. Кукольник, как и обещал, запретил ему дышать, и заставил Сардийца досмотреть до конца, как Салли задыхается и замирает рядом со своим старшим братом.
– Спектакль не удался, – сказал Кукольник, разворачивая последнего убийцу к себе. – Но я старался как мог, видит Бог. Тебе пора, Сардиец.
Оришах почувствовал, что его диафрагма перестала двигаться.
Еще немного и его должна была постигнуть судьба Салли, но это, к счастью, не входило в планы Тени. Насладившись кровавым зрелищем братоубийства сполна, темный силуэт шагнул сквозь бронестекло, будто того не существовало, и схватил аномала за шею. Он специально выждал секунду, чтобы понаблюдать за изменением лица Кукольника, понимающего, что он, оказывается, не в такой уж безопасности, а затем коротким рывком оторвал ему голову.
И тут же мозг Сардийца вернул себе управление над телом.

6

Дверь делового центра Планара распахнулась от пинка, едва не слетев с петель. Откуда-то сбоку подскочил охранник, но Сардиец одним ударом смел его с пути; бугай ударился головой о стену и потерял сознание.
Смазливая секретарша соскочила со своего места, возмущенно пролепетав: «Кто вы такой? У вас есть пропуск?». В ответ на это убийца за волосы вытащил из сумки оторванную голову Кукольника и сунул девчонке под нос. Та громко икнула и повалилась под стойку в глубоком обмороке.
Поднявшись на второй этаж и найдя нужный кабинет, Сардиец распахнул дверь. За столом сидел Арний Звонец и подписывал какую-то бумагу; заметив на пороге убийцу, он привстал, намереваясь что-то сказать, но Оришах не дал ему такой возможности, подойдя вплотную и вывалив доказательство выполненной работы прямо на только что подписанный документ.
Звонец не ожидал такого напора и вернул задницу в кресло, в оцепенении глядя на искаженное ужасом лицо убитого. Сардиец молча сверлил мафиози взглядом.
– Ты… это… э-э-э… – просипел Звонец, но потом быстро взял себя в руки: – Это Кукольник?
– Тебе виднее. Это же твой родной племянник, – процедил убийца, и бандит вздрогнул. – Ты обманул меня, Звонец.
– Но… работа ведь сделана, так? – разрываясь между трусостью и желанием сохранить лицо, сказал мафиози. – Где братья Вурио?
– Им не повезло.
– Хорошо… Вот твои деньги. – Арний извлек из потайного ящичка несколько пачек купюр.
Сзади над ним хищно навис Тень, чувствуя накаленность обстановки. Ори знал, стоит ему только кивнуть и черный силуэт повторит манипуляцию отрывания головы со вторым Звонецом. Но, как всегда, сдержался.
Деньги перекочевали в поясную сумку.
– Никаких проблем? – как-то неуверенно спросил мафиози, натянув лицо в улыбке.
– О, нет, у тебя большие проблемы, – понизив голос, сказал Сардиец. – Ты использовал меня в своей афере и обманул. Меня нельзя обманывать. Потому что я не мясник, как Дюк Вурио, я настоящий профессионал, и со мной нужно считаться. Я бы не взялся за этот контракт, скажи ты мне всю правду. А теперь на твоих руках кровь многих людей: тех, что убил Кукольник, тех, кого убил я ради заказа, и тех, кто шел со мной его выполнять. Теперь я буду ждать контракта на тебя, Звонец, как рождественского подарка.
Мафиози шумно сглотнул, глядя на убийцу.
– Я не убью тебя сейчас, потому что у меня есть принципы, которые нарушать непозволительно, хотя порой хочется сделать исключение, – Оришах оперся кулаками о стол, нависнув над Звонецом. – И знай, если ты вздумаешь взяться за меня, я вынужден буду защищаться. Я перебью твою банду, а потом приду за тобой, и тогда развешаю твои кишки по всему этому кабинету.
– Не запугивай меня, Сардиец. – Мафиози нечего было терять. – Ты – наемник, которому платят деньги за работу. Не надо выпендриваться. Ты не лучше меня, даже хуже. Я никого не убил. А ты не герой, ты киллер. Работу ты выполнил, деньги получил. Уходи.
– Если бы я был хуже тебя, твоя голова уже лежала бы рядом с его. – Убийца ткнул пальцем в голову Кукольника. – А твои деньги я забрал только потому, что нужно завершить сделку. У меня и без этого их уже столько, что хватит на несколько жизней. Я хочу, чтобы ты понял мое предупреждение, Звонец. За контракт на тебя я могу взяться и бесплатно.
С этими словами он развернулся и вышел в распахнутую дверь.
«Мы все не лучше и не хуже, – думал Оришах, идя по улице. – В происходящем все виноваты одинаково. И вроде бы все мы – люди, созданы по одному образу и подобию. Но отчего-то голова одного Звонеца сейчас лежит на столе у другого, деньги за нее находятся в моей сумке, а жестокий головорез, ненавидящий целый мир и готовый убить каждого, кто встанет у него на пути, погиб, но не поднял руки на своего младшего брата. И миллионы других, сидящих по домам, которые ничего об этом не узнают и будут смиренно ждать своего часа, заливая страх алкоголем. Маленькие, забитые и беспомощные».
Сардиец зло пнул попавшийся под ноги камень.
«И почему же мне сейчас кажется, что Дюк Вурио – человек несоизмеримо лучший, чем все эти миллионы? Потому что пожертвовал собой ради брата? Нет. Потому что у него хватало смелости противостоять всеобщему малодушию? Возможно. Все так трясутся над своими драгоценными жизнями, что безропотно позволяют их у себя отнимать».
Мирона снова шла рядом, пытаясь заглянуть Ори в глаза, но тот с отвращением отвернулся.
«Не должно быть никакой оправданной жестокости. На первый взгляд, малодушие в сравнении с ней – не такое уж и зло. Но почему-то проще убить того, кто убивает других, чем отыскать в трусе сердце льва».
Тень тоже был рядом. Он шел молча, как всегда, и равнодушно смотрел на людей, снующих по улице. Ему было плевать на них. Кто-то умер, кто-то еще дышит – без разницы. Какое ему дело до чужих жизней?