«Вот зиму переживём», - всегда говорила бабушка, кутаясь в стёганную шерстяную телогрейку, поправляла на голове синий тёплый платок, и не спеша, ступая чёрными кожаными мягкими сапожками (ату) по кухне, двигалась к печке, где лежали сухие высушенные дрова, занесённые ещё с вечера. Бабушка укладывала их невысокой стопкой, под неё – старые номера газет и журналов, зажигала спичку, закрывала печную дверцу, когда огонь разгорался, с верхней плиты она снимала все пять круглых разных размеров галанки и засыпала полведра чёрного угля, отливающего на свету синевато – матовым блеском. На печку ставился белый алюминиевый трёхлитровый чайник, который как по заказу начинал петь тоненьким свистящим прерывистым голоском чайную песню.
Нам подросткам-внукам было невдомёк, почему зиму нельзя пережить. Утром, ещё лёжа в тёплой постели, смотрели, как бабушка выгребает золу. Приготовив пустое угольное ведро, накрыв его половинкой мешковины, железным совком захватывала в поддувало золу и аккуратно опускала в ведро, прикрыв домотканой крышкой. Закончив самую грязную пыльную работу, бабушка уносила ведро с мешковиной, доставала из многочисленных уголков поленницы маленький коричневый железный горшочек, серую кисточку, начинала подготовку к побелке. С плиты сметался сухой мусор,в горшочке разводился меловой раствор, кистью ровно и ловко слой за слоем хозяйка начинала обновлять печь. Чистая и побеленная, она была готова снова трудиться.
«Вот зиму переживём», - задумчиво говорила мама, присаживаясь к кухонному столу. Мясо (согым), размороженная говяжья мякоть из засоленного в коридоре деревянного ящика на зиму, ждало своей очереди. Мама мелко нарезала его, укладывала на дрожжевое раскатанное тесто, уложенное в глубокую сковородку. Мясо, пересыпанное луком, накрывалось листом теста. Разогретая духовка была готова к выпечке мясного пирога (бурюка). Совсем немного и в доме стоял запах печённого. Мы дописывали последние строчки домашних заданий и бежали на ужин. К чаю папой или братом нарезался пирог. Нижняя часть, пропитанная соком лука и жиром мяса, была аппетитна. Верхняя корочка ароматно хрустела на зубах, и прилипшие кусочки начинки притягивали взор и просились в рот.
Зимние длинные вечера не были скучными. Родители уходили в гости к друзьям. Бабушка отдыхала на диване. Поднявшаяся снежная вьюга оставляла улицу без света. Мы играли в прятки. Тихо, на цыпочках, двигаясь из комнаты в комнату, искали друг друга. Хорошо в зале: силуэты спрятавшихся передвигались, перебегали от дивана к шкафу, тумбочке, буфету. В спальне, кухне, прихожей – тесно, очень темно и неинтересно, когда кто-нибудь прятался в шкаф или взбирался на него. Игра прекращалась, когда бабушка зажигала настольную керосиновую лампу и звала на вечерний чай.
От красной раскалённой печной плиты падали световые блики. Кто-то, садился на стул около печи, и начиналось теневое представление. Тень сидящего падала на потолок, побеленную стену, и становилась то тонкой стройной фигурой, похожей на джина, выпущенного из волшебной лампы. То огромной широкой спиной сильного богатыря. То вдруг в профиль появлялся длинный вытянутый нос Буратино. Неожиданно коротко остриженные волосы превращались в ёжика, идущего в гости к медвежонку по лесной тропинке.
«Вот зиму переживём»,- вторила вторая бабушка, строча на ножной швейной машинке «Зингер» очередную телогрейку (кукрекще). На подкладочном сером материале укладывалась чистая белая овечья шерсть. Сверху по размерам выкройки простёгивалась плотная однотонная ткань. Прострачивались боковые швы, плечи. Обмётывались рукава, края изделия. Нашивались петли и пуговицы. Если телогрейка была для взрослых – обязательно внутри накладные квадратные карманы. Вдевалась нитка в игольное ушко, и бабушка снова строчила тёплое изделие для родных и близких.
«Вот зиму переживём»,- говорит папа и раскладывает учебники, тетради, ручку. Он самостоятельно изучает арабский язык, хочет прочитать Коран в оригинале. Начинается обучение. Буква за буквой, слог за слогом – наконец, складывается слово. Ведя пальчиком по строчке, отец задумывается, поправляет очки. Губы сначала тихо, шёпотом, набирая силу, вслух произносят неподдающийся слог. Иногда, аккуратно сложив все пособия и тетради, идёт в мечеть, где приезжий казанский мулла занимается с желающими. Отец встаёт из – за стола довольный достигнутыми успехами. Начавшаяся зимняя учёба благополучно заканчивается вначале лета.
« Вот зиму переживём»,- многозначительно произношу я. «И что будет?» - спрашивает сын. «Будет тепло».