Глава 20
Жизнь прекрасна
Всему своё время, и время всякой вещи под небом.
Екклесиаст 3:1
2007, 6 октября, Лангедок, Южная Франция
Около шести утра Анна проснулась и долго пыталась сообразить, где же она находится. Просторная комната, отделанная деревянными панелями, была залита ярким солнечным светом. В открытое окно доносилось шуршание волн о песок берега. Рядом с ней спал Адриан. Она всё вспомнила, и её переполнило чувство восторга и благодарности.
Она встала с кровати, подошла к распахнутой двери балкона и ступила босыми ногами на прохладный мрамор. Солнце весело играло с морем, окрашивая его в самые невероятные оттенки. Раннее утро дышало жизнетворной свежестью, и Анна почувствовала себя ребёнком, счастливым и радостным. Её тело всё ещё болело во всех его членах, но Анна уже чувствовала, как новые силы животворной струёй вливаются в неё.
— Спасибо, Господи, — тихо обратилась Анна куда-то вдаль. — Спасибо Тебе за жизнь, радость, новый день. Спасибо, что вывел меня из царства смерти, — сказала она Тому, Чей невидимый облик давно пыталась рассмотреть за цифрами и законами природы. Но теперь, после лабиринта, ей уже не надо было напрягать свой ум, чтобы вместить в него невместимое. Бог, избегающий всяких формулировок и определений, неимоверно дальний и большой, каким-то образом легко помещался теперь в её сердце. Произошло чудо, таинство — бесконечный, невидимый, предвечный Бог знал теперь её, а она знала Его. И это знание было превыше и прочнее всякого другого знания, которым она обладала. И Анна теперь желала углубляться и дальше в это чудо. В конце концов, если Бог есть и если Он слышит её, а в этом она теперь не позволяла себе сомневаться, то Он будет открываться ей и дальше. Будет вести её. Ей только надо научиться слушать Его голос — как слушала она его в лабиринте, борясь за свою жизнь. И этому она и посвятит жизнь — более интересного занятия Анна уже представить себе не могла.
— Адриан! — позвала она, подойдя к выходу на балкон. — Адриан! Вставай скорее и посмотри, какое прекрасное утро!
Адриан пошевелился и повернулся на другой бок.
— Адриан! — не унималась она. — Ну иди же сюда, лентяй! Посмотри на эту красоту!
Он повернул к ней лицо и улыбнулся.
— Я и так смотрю на красоту, — сказал он, щурясь против солнца.
— Ну тогда подойди и обними эту красоту, — предложила Анна.
Адриан встал с кровати. Он подошёл к Анне и обнял её, прижал к себе. Они вышли на просторный балкон и встали, обнявшись, всматриваясь в слепящую глаза даль.
— Трудно представить себе лучшее место для пробуждения, — сказал он, всматриваясь в безбрежную красоту, плескавшуюся перед ними.
— Я люблю тебя, профессор, — прошептала Анна, прижимаясь к нему. — Это так банально, но всё, что приходит в голову сказать, — я мечтала о тебе всю мою жизнь.
Он закрыл глаза, чтобы остановить наворачивающиеся на них слёзы.
— Мы буквально вышли из могилы — родились заново, — голос его дрогнул. — Как, я спрашиваю, как это возможно?
Анна припала ухом к его груди, будто вслушиваясь в биение сердца.
— Впрочем, я знаю, — тихо сказал Адриан. — Это Бог. Это Он, — губы его задрожали.
Анна дотронулась рукой до его лица, как она часто делала это в лабиринте. Он по-прежнему был самым красивым, самым желанным человеком на земле. Он расцеловал её тонкие пальцы в ссадинах, её ладони, кисти, предплечья. Адриан получил награду, которая была превыше всего, на что он мог надеяться. Прошлое осталось позади. Впереди, как залитое солнцем море, простиралась новая жизнь. И эту новую жизнь он пройдёт вместе с ней. Все ужасы прошлой жизни теперь могли только подчеркнуть, сделать особой ту радость, которая была теперь его уделом.
— И за что нам такое счастье? — гладил Адриан тёплые, мягкие волосы Анны, светящиеся в лучах раннего утреннего солнца. Он думал о том, что нет ничего удивительного, что с давних пор человечество поклонялось солнцу, этому подателю всякой животворной энергии, и прекрасной богине — олицетворению женственности, красоты, жизни и плодородия. Но теперь ему казалось, что он нашёл настоящего Бога — подателя и Анны, и солнца, и любви, и жизни, и всех благ. Он нашёл Бога, Который всё это время был так недалеко от него — как то сокровище, которое искал в детстве. Он нашёл теперь, спустя столько лет, Бога, Которого когда-то, ещё в детстве, искал, читая в пещере Библию и копая свой ход. Как близко он был тогда от сокровища! И как далеко!
— Давай не будем разлучаться, — предложила Анна. — Никогда-никогда.
— Хорошо, — согласился он.
Постояли ещё несколько минут, пока утренний бриз не осушил их лёгких слёз радости.
— Пойдём вниз, — позвала Анна. — Я хочу убедиться, что мама не была сном.
Они оделись в лёгкие удобные спортивные костюмы, оставленные для них с вечера «мистером Андерсеном», и вышли из комнаты в просторный коридор простого, но большого загородного дома богатой семьи — виллы, построенной, скорее всего, пару веков назад. Спустились по широкой вьющейся лестнице на первый этаж и оказались в комнате, напоминающей по внутреннему убранству замковый холл. Анна подумала, что за исключением электрических приборов за двести лет в доме этом вряд ли что изменилось — те же старые картины и ружья на стенах, та же мебель, те же толстые книги за стеклянными дверцами встроенных в стены шкафов. Время как бы застыло здесь, в этом доме, который обошли стороной войны и разрушения. Посреди холла стоял огромный стол, за которым они вчера пировали. Сейчас на столе ничего не было, комната была чисто убрана.
— А был ли пир? — спросила Анна, проводя рукой по гладкой поверхности старинного стола.
— Пир был, — услышала она мамин голос и обернулась.
Из примыкающего к холлу узкого коридора показалась сначала мама, а потом и «Ганс Христиан».
— Мамочка! — Анна бросилась к ней. — Ты не сон!
— А как насчёт меня? — улыбнулся «мистер Андерсен».
Из вчерашнего сумбурного разговора за столом, постоянно перебиваемого то смехом, то слёзами, то криками радости, Анна могла понять только то, что «мистер Андерсен» вывез маму из Москвы, как только узнал, что Анна пропала. Но кем был этот «мистер Андерсен» и, самое главное, что связывало его и маму? Вчера эти ответы были не так важны — изумление и любопытство подавлялись безмерной радостью спасения и усталостью. Теперь же, к утру, усталость прошла, а радость не исчезла и не уменьшилась, но горела ровным пламенем, позволяя Анне снова мыслить логически.
— Может быть, — предложил Адриан, — кто-нибудь объяснит мне, нам всем, наконец, что здесь происходит?
— Давайте сделаем это за столом, — предложил «мистер Андерсен». — Мы сейчас пойдём в сад, где для нас приготовлен лёгкий стол. Пока не подступила жара, надо ловить момент. Пойдёмте, — пригласил он и повёл их через примыкающую к холлу веранду в старый сад, начинавшийся сразу позади дома. Там, в тени ветвистых деревьев, действительно их уже ждал накрытый стол. Воздух был ещё по-утреннему свеж, но уже тёпл. Они подошли ближе к столу, на котором лежали яркие, красивые фрукты. Ароматы сада смешивались с запахом картофельного бульона, пар от которого не спеша поднимался в свежий утренний воздух.
— Вам надо быть очень осторожными в питании, — предупредил «Ганс Христиан». — Советую начать с бульона.
Появилась служанка — молодая женщина приятной латинской наружности, с подносом, на котором красовался, дыша паром, ярко-коричневый пирог.
— Это — Маэла, — представил её «Ганс Христиан». — Со своим неповторимым карузским пирогом! Она — наш добрый гений в вопросах порядка и стола. А как только ваши желудки оправятся после долгого поста, вам откроется удивительный мир латинской кухни.
Маэла улыбнулась прекрасной доброй улыбкой, обнажив два ряда безупречных зубов.
— Буэнос диас, — сказала она.
Они сели за стол, и Маэла налила Анне и Адриану горячего бульона, наложила им по тарелке прекрасных горячих овощей, слегка приправленных маслом. Всё показалось им очень вкусным, и Анна на какое-то время забыла о мучавшем её любопытстве и набросилась на пищу. Адриан последовал её примеру.