Давай я расскажу тебе историю из своей из далёкой молодости... Непросто вспоминать, но всё же...
Довелось мне, в далёком 84-м году оказаться на больничной койке, по причине пустяшной операции... Хотя, как сказать... В студенческие годы питался, как попало, вот и заработал... - парапрактит... Если по русски, по простому... - то геморрой... Могло быть хуже, но, к счастью, обошлось...
В советской больничке провёл я аж целых десять дней... - пять до ковыряния мне, и пять после...
Порядки там были весёлые... Проходной двор, а не хирургическое отделение... Родственники больных, так и шныряли... - туда-сюда, туда-сюда... - и никто эти посещения ограничивать не собирался...
Да дело не только в этом... Впечатлений набрался...
Один с третьего этажа в окно вышел, вынеся раму вместе со стеклом... – через две койки рыбкой сиганул...
Так и лежал, бедолага, на асфальте, в зелёной больничной пижаме...
Двоих на себе из мужского туалета лично пёр...
Моего соседа по палате, немолодого татарина Гришу... - он через полтора часа после операции намылился вместе со мной покурить... - пару затяжек сделал... - серый стал и начал оседать на пол... - хорошо я рядом стоял, подхватил и отвёл обратно...
Уложив в постель, сказал, чтоб не вставал до прихода жены...
А хрен знает сколькилетнего старика, по фамилии Каплан... - говорили, что ему было около девяноста... - отнёс в палату на руках... – его ноги отказались держать... – я крики услышал, забежал в сортир, а он за дверную ручку держится и вопит... - "Помогите"...
Ну, от меня не отвалилось... – молодой был, здоровый...
Кажись, отклонился от темы...
В нашей палате я был единственным неженатым пациентом...
Жёны троих пожилых мужиков оставались со своими благоверными после операций, благо одна или две свободные койки всегда имелись...
Супруга сорокалетнего педагога научного коммунизма, кажется из универа... - этакая расфуфыренная, холёная тётенька... - для меня, двадцатилетнего, все кто старше тридцатника и тяжелее шестидесяти кг, были тётеньками... - приходила всего пару раз...
Остаться с мужем?... Ещё чего?!... Не царское это дело...
Гришина благоверная пришла после работы и спала тихо, как мышь...
Жена старика-азербайджанца, которого, если память мне не изменяет, звали Хыдыр, закутанная в платок, деревенская тётка, тоже ночевала рядом с мужем...
До этой ночи, мне конечно случалось слышать, как храпит женщина, но чтоб так...
Сказать, что не спала вся палата, значит не сказать ничего...
Если записать рулады, выводимые её носоглоткой, то их можно было бы использовать, например, на животноводческих фермах, для отпугивания хищников, или наоборот, операми, для заманивания ночных грабителей...
Я держался из последних сил, засовывал простыню в рот, чтоб не заржать в голос... Но больничное бельё не затычка для двадцатилетнего... - долго жевать его желания не было, и после очередного низкочастотного пассажа я засмеялся...
В ответ Хыдыр–киши заявил буквально следующее...
- Ничего, ничего, Заур, ты тоже станешь старым...
Блин!... Как в воду глядел... А я то, наивный, думал, что мне всегда будет двадцать...
На следующий день меня прооперировали, и на ночь со мной остался отчим...
Человек он весёлый, и что называется, принять на грудь готов, как пионер... - было б только с кем...
Известный факт... – рыбак рыбака видит издалека... Вот они и нашли друг друга с тем самым педагогом научного коммунизма... - остальные участия не принимали...
Накрыв поляну на стуле, меж койками, выкушали бутылочку... - закусили, чем бог послал, и завалились на боковую...
Ну, у них своя свадьба, а мне мало не показалось...
По мере того, как спустя два часа закончилось действие обезболивающих уколов, сделанных в операционной, появилось желание лезть на стену...
Терпел, считая для себя постыдным жаловаться на какую-то там боль... – раз болит послеоперационное поле, значит положено...
Дождавшись пока родитель заснул, скрипя зубами, встал, и в надежде уговорить боль заткнуться, или хотя бы убаюкать её ходьбой, вышел в широченный больничный коридор...
Зря надеялся... У нас мест не было... - на последней свободной койке дрых отец... Зато в коридоре стояли больничные кушетки, на одной из которых расположилась почивать супруга одного из пациентов, лежавшего в нашей палате... – женщина супер интеллигентная, профессор... - уж и не помню каких наук...
Её храп!!!... Боже!!!... Больничные стены, вымощенный плиткой пол и высоченный потолок... - здание было старой постройки... - прекрасно резонировали...
Звук вибрировал, как в пещерах из восточных сказок об Али-Бабе, или романах о пиратских сокровищах, а вся больница скорой помощи имени Семашко, превратилась в средневековый замок с привидениями... - я бы с ними с удовольствием пообщался, если б не пылающая факелом боль в жопе...
С одной стороны это было очень смешно, но смеяться я не мог... - звуковые колебания, скачущие от пола к потолку, от стены к стене, били по барабанным перепонкам, удваивая страдания...
Сколько я так гулял... – не помню...
Вернувшись в палату, после некоторых сомнений растолкал отца... Он повёл меня в ординаторскую, сунул в карман сонному медбрату купюру и тот, сквозь пижаму вкатил мне анальгин с димедролом...
На обратном пути я уже ничего не слышал... - может профессорша поменяла позу и перестала храпеть, а может привидения натолкали мне ваты в уши...
Заснул мгновенно, едва голова коснулась подушки...
Утром никакой боли не было... Избавиться от страданий... - тоже своеобразный кайф...
***
Павлины говоришь?... Хыхх...
Ты утверждаешь, что я храплю, и это мешает спать?...
Что... - совсем немножко?...
Ну и ты слегонца...
И вообще, мой храп тебе снится, или кажется...
Мой храп... – суть есть твой, отражённый тебе в уши от моей широкой спины...
Так что, претензии не принимаются...
Да разве это храп?... Так, сопение младенца...
А ежели кому не нравится, я не навязываюсь, никого не держу... – ведь я ничего не чувствую, в ушах вата...
Медработники хорошие попались...