- Неужто опять сегодня бузить придут? – волновался Иван Борисович Троекуров, разглядывая беспорядок возле царского крыльца. – Совсем стыд потеряли. Вон, чего натворили…
Обычно-то у крыльца царского всё прибрано да подметено, на то оно и царское крыльцо, но сегодня и здесь было не до порядка. Всё вокруг захламлено да загажено. Окровавленные тряпки, навоз, гнилая солома, колья с поленьями, нечистоты – всего это в достатке валялось на площади перед палатами властителей Руси. Только и остается, что затылок чесать от этакой напасти…
- А может и не придут? - вздохнул князь Урусов. – Образумиться пора.
И только он это сказал, крик с крыльца.
- Идут!!!
- Что же опять будет-то, Господи?! – заголосил кто-то в покоях вдовой царицы.
- А, ведь, без ружей кажись идут, - прильнув к треснутому стеклу, шипел Урусов. – Образумились, поди…
«И майя 18 день приходили из всех приказов выборные люди без ружья…»
Толпа стрельцов остановилась возле первой ступени крыльца, а бояре вместе с царевной Софьей на крыльцо то вышли. В один ряд с царевной встали: Василий Васильевич Голицын, Иван Андреевич Хованский, Венедикт Андреевич Змеев, Иван Михайлович Милославский, Иван Борисович Троекуров, Михайло Петрович Головин. Во втором ряду стояли, понурив головы, Бутурлин, Урусов, Кирил Полуэктович Нарышкин, патриарх Иоаким и довольно много других некогда уважаемых на Москве людей.
- Ну, что стрельцы, говорить будем?! – первым решился начать разговор князь Иван Андреевич Хованский. – Хватит, поди, дурью маяться. А?
- Будем говорить, - зашумели стрельцы. – Мы завсегда к разговору готовы. Только для начала с Нарышкиным надо всё решить! С Кирилкой!
- А чего с ним решать?
- Бодливой корове в стаде не место! – расталкивая товарищей, выступил вперед и заорал рыжий стрелец с подбитым глазом. – На кол его, что не смел ничего мутить больше!
- Увянь, Ерема! – одернул крикуна пятидесятник Исаев. – Нельзя так про Кириллу Полуэктовича, он же, государя нашего на царство венчанного, родной дед. Как-никак, а уважение должно быть, что мы нелюди какие?
- Не гоже, - поддержали пятидесятника некоторые из стрельцов. – На кол не гоже…
- Но и в палатах царских ему не место, - рявкнул молчавший досель стрелец Агеев. – С него ж всё началось… Если б он тогда не сунулся да не нарушил старшинство… Он, ведь, кашу эту заварил. В монастырь пусть идет грехи замаливать.
- В монастырь! – подхватили стрельцы идею своего товарища. – И, чтоб немедля!
Кирилл Полуэктович, набычившись стоявший за спиной Милославского, побагровел, сжал кулаки… Но находившийся рядом патриарх Иоаким, легонько толкнул его в бок.
- Не кипятись, Кирилл. Покориться надо. Господь наш, милостив… Нельзя их сейчас злить. Не бойся…
- Да, устал я бояться, - прошептал Нарышкин, подвинул в сторону Милославского и, сделав шаг вперед, падши поклонился стрельцам.
Стрельцы вмиг притихли от удивления. И так стало тихо возле царских палат, что ничего, кроме жужжания мух слышно не было. Только мухи и слышались. Задумались стрельцы, и думали до тех пор, пока кто-то не выкрикнул из толпы.
- Всё одно в монастырь! Пошли!
Нарышкин встал с колен, воздел руки к нему, постоял так немного, затем зло да резко махнул рукой и пошел по дороге к Чудову монастырю. А в какой еще монастырь ему в Кремле-то пойти? Не в Вознесенский же девичий. Князь Милославский кивком головы велел Семену Хованскому и Кириллу Хлопову сопровождать будущего инока. Мало ли чего в пути случиться может? Невелик путь, без пригляда в таком деле никак не обойтись.
Шел боярин Нарышкин скоро с высоко поднятой головой и за ним едва поспевали Хованский и Хлопов с толпой удивленных стрельцов. Шли все молча.
Обряд совершили быстро, было всё в храме готово для такого важного дела. И, ведь, предвидеть такое мог кто-то… Кирила-то Полуэктович никогда в монастырь не собирался, даже не думал об этом, а тут в один час всё решилось… И самое интересное: к постригу этому заранее подготовились. Чудеса!
Бояре думали, что после совершения обряда стрельцы окончательно успокоятся, но те опять за свое. Так-то они и промолчать бы смогли, но кто-то на площадь перед монастырским храмом бочку вина выкатил.
- Не должно ему быть в Кремле! – кричали хмельные буяны возле обновленного недавно белокаменного храма. – В другом месте пусть живет! Вон из Кремля!
«И великий государь указал ево постричь в Чюдове монастыре, а на постригании указал великий государь быть боярину Семену Андреевичу Хованскому да окольничему Кирилу Осиповичю Хлопову и постигши сослать его в Кириллов монастырь; а в инацех имя ему Киприян».
На закате солнца бояре собрались в царских палатах и решили и решили во что бы то ни стало со стрельцами договориться.
- Ты им, Иван Андреевич, чего хочешь обещай, - говорил Хованскому Иван Михайлович Милославский, - но пусть они опять службу свою несут. Надо обязательно в Казань полк отправить. Там худо совсем.