«Такой у меня нервный стиресс вчера получился, прямо я даже чуть не заболел», - сокрушенно жалуется мне Муким.
По-русски он говорит вполне прилично, только некоторые слова получаются у него смешными, да еще старая замызганная тюбетейка, сидящая почти на ушах, придает ему вид печальный, но слегка комичный.
Муким не слишком образован, и, по причине возраста и перенесенных в жизни травм, уже не слишком умен, что, впрочем, вполне компенсируется присущей ему хитринкой и сохранившейся природной смекалкой. Он совершенно неприхотлив в быту, непривередлив в еде, поэтому, несмотря на явную бедность, всегда доволен жизнью и очень добродушен.
Они с женой с малых лет воспитывают внука, оставшегося круглым сиротой, так странно звучащее в его произношении слово «стресс» связано именно с воспитанием внука, вполне уже взрослого юноши.
Стараясь не улыбаться, начинаю расспрашивать, и Муким охотно рассказывает, потому что наболело и хочется выговориться.
«Внука мы, наверное, избаловали, совсем непохожим на нас вырос, хоть и живет с нами с малых лет. Любит поспать подольше, еда наша ему не нравится, не ест, капризничает. Мы утром пьем чай с лепешкой, а он себе делает бутирборот с маслом. На обед мы часто обжарим лук с томатом, макарон добавим – нам нравится, а он не ест.
Спрашиваю: «Чего же ты хочешь?»
Говорит: «Грель-табака».
Смеется надо мной, как будто я не знаю, что такой еды не бывает. Потом яйцо берет, жарит или варит, или сырое ест, мы не возражаем, ему ведь надо, молодой он, растет, а сами не едим – экономим. Ну, хоть в колеже их обедом кормят, иногда суп дают, иногда даже коклет дают.
Купается почти каждый день, одежду стирает часто, столько мыла тратит, и электроэнергию, чтобы воду согреть, и утюг тоже.
Говорю: «Ты же не пачкаешься, на огороде не работаешь», а он отвечает: «Хочу чистым ходить».
Видя такой его характер, я его отдал учиться на бухгалтера – как раз подходит ему, и профессия хорошая. Два года каждое утро свою тетрадку брал и в бухгалтерский колеж (раньше ПеТеУ назывался) ехал, учился. Между прочим, на маршрутке ехал, денег сколько тратил на дорогу.
Ты ведь знаешь, я возле мечети на базарчике всякой мелочью приторговываю, пенсии не хватает, вот и зарабатываю. Маленький когда он был – помогал, а сейчас не хочет, стесняется, что ли. Ну, я ему вчера сказал: «Хоть не торгуешь, тогда помоги за три дня выручку посчитать, у меня времени нет совсем, заодно проверю, как тебя выучили на бухгалтера». Представляешь – не смог сосчитать, копеечную сумму посчитать не смог.
Я рассердился сильно: «Ты, оказывается, не бухгалтер, а самый настоящий бестолочь, уже ведь скоро закончишь колеж свой, кто тебя на работу возьмет? Покажи свои тетрадки, чему за два года научился!»
Посмотрел, а в единственной тетрадке только первая страница написана, и больше ничего нет, ничего больше за два года не записал. У меня прямо стиресс получился, честное слово, я целую ночь не спал, думал.
Скажи мне, пожалуйста, кем же он теперь будет, если он учиться не хочет, работать не хочет, любит поспать, любит вкусно покушать, и ходить любит чистеньким?»
Муким сокрушенно качает головой, цокает языком и смотрит на меня вопросительно, ожидая совета. Я сочувствую, успокаиваю, говорю что-то общее.
Поняв, что умного совета от меня не дождаться, Муким хитро щурится и торжествующе заявляет: «Знаешь, что я решил? Если учиться не хочет, работать не хочет, любит поспать, вкусно поесть и ходить чистым, то из него получится только милиционер. Придется мне отдать его в милиционеры!»
Я секунду ошарашенно молчу, а потом начинаю хохотать.
Я смеюсь, но сам Муким абсолютно серьезен и решительно повторяет: «Отдам его в милиционеры, больше некуда!»