Гл. 6 Ловушка
Такси упало вниз и медленно поползло по улице. Серж подошёл к нему, наклонился, намереваясь объясниться с водителем…
Весь бок машины взлетел вверх, как жёсткое крыло жука. Несколько мужчин выскочили из её нутра. Двое мгновенно скрутили и втолкнули в машину Беля, двое волокли туда же упирающуюся Элен. Прыжок в сторону, – и Лора вырвалась бы из опасной зоны, скрылась бы в темноте, но она стояла неподвижно, борясь с бьющей тело нервной дрожью. Двое уже рядом. Один из них держит приготовленные наручники: «Руки!» Лора закивала, протянула дрожащие руки: «Простите. Вот…» Мужчина защёлкнул браслеты, распорядился по-будничному равнодушно: «Садись».
«Извините, – пробормотала Лора, садясь в машину, – Извините, – повторила она, встретив яростный взгляд Элен, – Всем, так всем». Машина поднялась. «Снимите с меня наручники, – шипела Элен, – Снимите наручники!».
Наручники сняли со всех сразу только в здании. Тут же, какой-то человек зарегистрировал их. Лору затолкнули в какую-то комнату с двойными, обитыми звуконепроницаемым материалом дверьми, из которых наружная запиралась на ключ. В комнате дрожащую девушку усадили в кресло напротив двери, пристегнули к нему специальными ремнями. Уходя, мужчина сказал, словно итог подвёл:
– Вот так, фреляйн. Посидите, подумайте.
– Мы ни в чём не виноваты!
– И об этом подумайте. Но не за всех, за себя. Здесь каждый за себя отвечает.
Дрожь просто изводила её, но ни страху, ни растерянности места здесь не было. Тело требовало действия, и разум, подчиняя тело, не мог заставить его замолчать окончательно. Осторожно двигая рукой, Лора выпустила коготь, с немалыми усилиями дотянулась до пластикового ремня, зацепилась за него, дёрнула. На краткое время боль, от свёдшей руку судороги, помогла ей забыть о дрожи. Сгибая и разгибая освобождённую кисть, она восстановила кровообращение и опять, не торопясь, аккуратно подвела коготь под ремень, фиксирующий руку выше локтя. Рывок, резкая боль, но рука свободна. Разум, до того властно сжимавший тело тисками воли, ослабил хватку. Спеша, девушка расстёгивала другие ремни. Быстрее, быстрее… Вот она свободна. Лора вскочила с кресла. Взгляд её прыгал с предмета на предмет, мысли метались, как перепуганные мыши. Дверь? Заперта. Окна? Окон в комнате нет. Столик на колёсиках с какими-то блестящими штуковинами, какие-то электроприборы, какие-то блоки у потолка. Всё незнакомое, непонятное. Штуковины на столе похожи на инструменты. Но дверь ими, кажется, не откроешь. Что ещё? Верёвка в углу. Длинная, почти полбухты. Но зачем верёвка, если нет окна? Разве что повеситься.
Взгляд ещё раз обежал комнату: так, блоки, так, дверь, так… Лора нервно хихикнула. Даже сейчас, та давняя история казалась на редкость забавной. Ну и голова у Вика! Такое придумать! Правда, там всё устраивалось и ладилось иначе, но принцип... Лора опять хихикнула, едва сдержав смех. Ну и рожа была у того дядьки! Что перед этим порка, которую ей и Вику задали дома! Едва преодолевая рвущийся изнутри смех, Лора перекинула верёвку через блок. Над дверью висела мощная лампа, и её крепление стало второй необходимой опорой. Так… Дверь деревянная. Надо проточить небольшую бороздочку, иначе она не закроется. А на верёвку – узел. А эта штуковина наматывает верёвку? Превосходно.
Натянутая у потолка верёвка пела от прикосновения, как струна. Дрожа от возбуждения, Лора села на пол у самой двери, прислонившись спиной к стене.
* * * * *
Серж стоял по стойке смирно перед человеком за столом. Губы юноши нервно подёргивались, но он не смел возразить, хотя верить услышанному, не верил. Вялым движением человек за столом нажал клавишу, сказал: «Пусть Бель подождёт в приёмной. Пусть подумает. Где девушки?». "В боксах", – ответил селектор. «Давайте сюда чёрненькую. Думаю, она достаточно поразмыслила о себе и своей вине. Я побеседую с обоими. С ней и с ним сразу».
* * * * *
Герард выслушал переданный через устройство связи приказ, поднялся. История с силиконовыми алмазами близилась к завершению. Чернявая девчонка в боксе, наверно, уже вне себя от ужаса. Мужчина, погружённый в свои мысли, прошёл через лабиринт коридоров и лифтов, повернул ключ в замке одной двери, толкнул другую…
* * * * *
Сучка была просто невыносима. Проблема заключалась в том, что именно через эту ферму шла самая удобная и короткая дорога на купальню – широкий речной плёс, на котором так здорово нырять и плавать. Однако паршивая псина и знать ничего не желала. Стоило ей заметить спешащих к реке детей, она тут же пряталась в конуру, будто кто-то собирался её бить, и лишь убедившись, что компания дошла до границ участка, вылетала из своего убежища, исходя дурным лаем. На лай из дома или откуда-нибудь ещё выбегал хозяин и бросался в погоню за «ворами». За всё время детвора не сорвала у него и малой ягодки. Он кричал, бранился, а однажды, – выстрелил им вслед из старого охотничьего гладкоствольного ружья. И не только выстрелил, но и попал. Раненый мальчишка, заливаясь слезами, отмачивал раны, вместо того, чтобы просто купаться. Как ни взбешен был хозяин, однако, боясь возмездия родителей, ружьё он зарядил крупной солью.
Вот тогда-то Вик и заявил: «Эту суку надо проучить». Говорил он не о хозяине, а именно о собаке. К воплям и ябедам хозяина все привыкли, считая его не виновником, а жертвой, введённой в заблуждение бессовестной псиной.
Следующие пол дня ушли на составление плана и его подготовку: верёвка, небрежно заточенные колышки с зацепами и… всё. Механизм, придуманный Виком, был прост, как охотничий лук. Уже в темноте, общими усилиями, детвора согнула молодое деревце, закрепила его с помощью колышков и верёвки. Никто и помыслить не посмел, что их каверзная шкода может обернуться совсем иным образом. Наверно, только любитель всяческих проказ, нечистый, знает, почему замаскированные травой колышки сбила не собака, а хозяин…
* * * * *
Вторая дверь приоткрылась, освобождая верёвку. Радостно взвыла заработавшая лебёдка. Рванувшаяся вверх петля, обхватила оказавшуюся внутри неё ногу…
Что-то ударило Герарда по ноге, подсекло, переворачивая весь мир. Падая, он выхватил пистолет, пальнул, не успев подумать, куда лягут пули, кто-то вцепился ему с запястье, выворачивая его руку вверх…или нет, вниз, или… Важно одно: оружия он лишился.
* * * * *
Освобождённое деревце резко выпрямилось, подсекая наступившего на петлю человека, и хозяин хутора повис вниз головой, ловя руками вдруг перевернувшуюся землю. Деревце качалось, кренилось, и мужчина цеплялся руками за траву, стремясь вернуться в нормальное положение. Перепуганные мальчишки бросились на выручку, пригнули деревце к земле. Вик, как самый рослый, дотянулся до верёвки и одним ударом ножа рассёк узел…
Дальше была погоня. Не рассчитывая на благодарственные восторги, мальчишки, сломя головы, неслись прочь. Весь день они дрожали, не смея близко подойти к своим домам. В конце концов, все вернулись и все получили то, что им причиталось. Пострадавший объехал ближайшие фермы и нажаловался родителям на обнаглевших сорванцов.
* * * * *
Лора предусмотрительно приготовила обрезок шнура, но выпавшие из кармана мужчины наручники, избавили её от необходимости возиться с узлами. Волнуясь и спеша, она завела пойманному руки за спину, защёлкнула метало пластиковые браслеты и, плотно прикрыв наружную дверь, поспешила к лебёдке.
Постепенно приходя в себя, Герард смотрел на медленно приближающийся к нему пол. Вот голова его коснулась, а потом и легла на гладкое пластиковое покрытие, вот легли плечи, лопатки. Лебедка замолчала. Девушка в куцем зелёно- жёлтом пёстром платье остановила механизм и опять спешила почти бежала к нему. На этот раз она связала ему ноги. Довольно неумело, но для начала достаточно надёжно, после чего опять метнулась к лебёдке.
Лишившаяся нагрузки верёвка вяло повисла. Ощущая редкое удовольствие оттого, что под ним твёрдая опора, Герард подтянулся, сел, подёргал ногой, стараясь скинуть проклятую петлю и девушка поспешно бросилась ему на помощь. «Какого чёрта! – начал он, поднимаясь, но, увидев направленное в его сторону дуло его же пистолета, оборвал себя. – Понял». Несколько неуклюжих из-за верёвки шагов, – и он плюхнулся в указанное кресло. В то самое, в которым не более часа назад оставил девчонку. Девушка опустилась на колено, застегнула ремни, привязав его ноги к креслу. Руки она пристёгивать не стала. Обезопасив себя с этой стороны, Лора быстро настроила ловушку: растянула на внутреннем пороге петлю, заправила верёвку в желобок, который проточила раньше на двери сверху, закрыла дверь и занялась лебёдкой. Узел, завязанный на верёвке, упёрся в дверь. Сама верёвка натянулась, как струна, за исключением, разумеется, свободно растянутой петли ниже узла.
Герард с откровенным интересом наблюдал за процедурой настройки. Но вот дело сделано, девчонка ещё раз проверила все узлы. Айеру очень не нравился её взгляд, не нравилась сдерживаемая, но достаточно заметная дрожь. Девушка обошла вокруг него, не решаясь приблизиться, казалось она изо всех сил оттягивает принятие некоего, неприятного для неё, но неизбежного решения. Всё ещё колеблясь, она присела на край подвижного столика, нервно вертя пальцами подвернувшийся под руку предмет. «Какого чёрта!» – начал Герард, желая грубостью прогнать липкий озноб. Он слишком хорошо знал назначение этого предмета. Швырнув штуковину на место, девушка спрыгнула со столика, который от толчка отъехал в сторону, подошла к пленнику и решительно запустила руку к нему в карман. Решилась-таки обыскать? Ну-ну.
Лариса изучила содержание первого кармана, взялась за второй, при этом вещи возвращались туда, откуда были взяты. Когда из внутреннего кармана на свет появилось его удостоверение, Айер усмехнулся, заметив: «Как видите, фреляйн, всё законно. Обыкновенный арест, и арестованы вы исключительно по соображениям государственной безопасности». Молчание девчонки не нравилось ему всё больше и больше. О чём она думает? Что собирается делать? И этот взгляд, как у затравленного зверя… Чёртово кресло! Как она сумела освободиться из него?!
Сделав ещё один круг по комнате, Лора подкатила поближе к креслу столик, уселась на него, подобрала одну из штуковин и опять принялась вертеть её так и эдак. Герард следил за ней, будучи не в силах отвести взгляд от нервных пальцев девушки.
– Скажите, – она, наконец, прямо и зло посмотрела на него. – Ответьте, я хочу…
– А я не хочу, – резко оборвал её мужчина.
– Что? – малявка яростно кусала подёргивающиеся губы, но взгляд не отводила. Пальцы её яростно сжимались.
– Между прочим, то, что ты делаешь сейчас, называется: «Сопротивление властям» и карается…
– Да пошёл ты! Я хочу знать…
– Ты видела мои документы? Видела. По какому праву ты собираешься допрашивать меня?!
– Да пошёл ты!
Кажется, это было её любимым ругательством. И ведёт она себя неправильно. Невиновный, случайный человек, когда на него повышают голос, теряется, начинает оправдываться. Девчонка растеряна, напугана, но упрямо продолжает твердить: «Да пошёл ты!» – будто он не ушёл бы, если бы смог. Или она всё-таки в чём-то виновата? Это уже совсем скверно, тем более что, спрыгнув со стола, крошка не бросила то, что вертела в руках.
Лора приблизилась, зло следя за лицом пленника. Он тоже вёл себя неправильно, но, в отличие от мужчины, девушка не умела чётко выразить, в чём именно эта неправильность заключается. И смотрит он как-то не так. А как он должен смотреть? И сидит как-то не так. И, не смотря на грозный голос, на лбу и висках у него выступили капельки пота. И взгляд почему-то прилип к этой дурацкой штуковине у неё в руках. Странный какой-то взгляд…
– Что это за штука, знаете?
И опять странность: губы мужчины повело в нехорошей усмешке:
– А вы не знаете, фреляйн?
Эта интонация… Лора впилась глазами в непонятный предмет, развела его, заново изучая движение свободно соединенных частей… Как бы там ни было, но кое-что в технике она понимала. Иначе не ферме нельзя…
Непонятное до этого поведение человека, странные приспособления, кресло с ремнями… Догадка вспыхнула разом и вдруг. Отшвырнув блестящую штуковину, она резко оттолкнула столик с подобными вещицами. Повернулась спиной к креслу, стиснула кулаки, боясь, что мужчина увидит, как вытягиваются на её пальцах, страшные, острые когти. Её заперли не где-нибудь, а в комнате для допросов. Пристегнули к креслу, придвинули столик с инструментами… Её хотели напугать. И напугали. Но поздно.
Когти спрятались. Руки приняли нормальный, человеческий вид. «Я должна сохранять хладнокровие. Я должна… Я должна… Должна...» – магическое слово. Пистолет лежал на том же столике. Лора осторожно и нерешительно взяла его, погладила рукоятку. Оружие есть на каждой ферме, и обращаться с оружием она умела. Сев на пол так, чтобы кресло с человеком частично прикрывало её, и, положив рядом пистолет, она оцепенела, как зверь в засаде.
Некоторое время в комнате стояла тишина. Но вот Герард шевельнулся, повернул голову, позвал: «Фреляйн Лора, мы, кажется, оба погорячились и немного не поняли друг друга. Поверьте, фреляйн, я не считаю вас чудовищем. Фреляйн, вы ведь что-то хотели спросить? Послушайте, фреляйн, мне кажется, мы бы могли договориться…» – Айер говорил мягко, он почти просил. Только бы втянуть её в разговор. И уж совсем здорово было бы, если она поплачет немного. Слёзы снимают стресс, а терпения, чтобы выслушать её жалобы на несправедливость мира у него хватит с лихвой. Но девушка молчала. Он даже не видел ее, и это особенно беспокоило Герарда. Если она вздумает отстреливаться, то его дела плохи.
– Фреляйн Лора, послушайте, никто не собирался причинять вам вред. Вас просто хотели припугнуть. Нельзя же быть такой упрямой. Вас же предупреждали…
Но девушка молчала. Тишина стояла такая, как если бы Герард был в комнате один.
– Послушайте, фреляйн, вы не надумали, случаем, отстреливаться до последнего патрона? Их в пистолете осталось только десять.
– И дюжина в запасной обойме.
Ирония подействовала. Девушка всё же расцепила челюсти.
– Да? – с тем же ехидством переспросил Айер. – Значит, решили отстреливаться. Что и говорить, решение смелое, но мудрым его я бы не назвал. Вы думаете, что только вы умеете стрелять?
– Да пошёл ты…
– Слышал, слышал и с удовольствием ушёл бы, если бы мог уйти. Я не люблю дышать газом. Вы думаете, что с вами будут играть? Сюда просто бросят газовую гранату и закроют дверь. Фреляйн, я понимаю, что человек в вашем состоянии не способен полностью отвечать за свои поступки, готов признать также и ваше остроумие. Ловушку вы поставили на редкость умело. Я умею посмеяться. Даже над собой, но может быть хватит шуток, фреляйн? Здесь серьёзная контора и… – дверь сдвинулась, открываясь. – Назад!!! – заорал Герард не своим голосом, понимая, что крик уже ничего не изменит. Через образовавшуюся щель узел выскочил наружу, и лебёдка со счастливым воем накручивала верёвку. Герард сжался. Ожидая, по меньшей мере, удара пистолетом по лицу, но девушке было не до чужих правил. Она сорвалась с места так резко, словно не сидела перед этим безвольно на полу, а стояла как бегун на старте и ждала сигнала. Герарда ещё удивила её походка: быстрая, мягкая, как у хорошо тренированного человека.
Люсьен болтался в петле вверх ногами и по-рыбьи глотал воздух. Завести парню руки за спину, стянуть запястья куском шнура, опустить осторожно на пол, связать ноги, заставить встать, усадить на подвижный столик, привязать к нему, настроить ловушку, вывернуть пленнику карманы и присвоить пистолет с запасной обоймой – всё это отняло у девушки достаточно времени.
– Какого чёрта… – начал Люсьен немного придя в себя. Герард остановил его:
– Лучше сам скажи, какого нечистого ты приплёлся сюда?
– А сколько можно ждать? Ты ушёл и пропал. Шеф ждёт девчонку, а вы… тут такая история.
– История весёлая, – согласился Герард, следя за девушкой. – Такая весёлая, что веселей, не бывает. Даже если мы выберемся из неё целыми, то без сомнения станем всеобщим посмешищем: девочка, сама протягивающая руки к наручникам и непрерывно извиняющаяся за то, что не сделала это сразу, пленяет двух доблестных агентов. Смеяться над этим будут долго. Впрочем, мы не выберемся. Сейчас крошка соорудит из нас живую баррикаду и заляжет за нашими спинами. Чуть позднее, шеф поймёт, что ты тоже пропал и пошлёт на поиски пятёрку. Один – повиснет, кого-то фреляйн подстрелит, остальные отступят, а потом бросят сюда газовую гранату (хорошо, если усыпляющую, а не слезоточивую) и закроют покрепче дверь.
Люсьен молча, не перебивая, выслушал товарища, после чего обратился к Ларисе:
– Фреляйн Лора, неужели вы действительно решили так поступить? Но это же глупо. Зачем вам это? В сущности вас никто и ни в чём не обвиняет. Ваше присутствие здесь – случайность. Результат стечения обстоятельств, не более. Что вы хотите? Ваш парень ждёт вас, и шеф уже подписал ваши пропуска. Развяжите нас, верните оружие, и, слово чести, никто не узнает об этом инциденте. Посудите сами: зачем нам выставлять себя на всеобще посмешище?
Слушая напарника, Герард ненавязчиво, но цепко следил за лицом девушки. Угрозы и мольбы на неё не действуют, это ясно. Похоже, что малявка списала себя, а заодно и их обоих. Но вот Люсьен упомянул её дружка, и девушка насторожилась.
– Между прочим, фреляйн Лора сейчас, по вашей вине, ваша подруга изнывает в таком же вот кресле, – Герард покрутился всем телом, давая понять, о каком кресле идёт речь. На глаза ему попался разрезанный ремень, но он не обратил на него внимания. Не те мысли в голове, тем более что девушка заинтересовалась.
– Где?
– В таком же кресле, в такой же комнате. Сомневаюсь, что она смогла высвободиться, как вы, фреляйн Лора.
– Вы знаете, где она?
– Знаю и даже отведу тебя туда.
Люсьену, наверняка, очень интересно было услышать такое заявление, но он и виду не подал, как не подал бы его, если бы услышал, что его коллега, Герард Айер надумал в одиночку взорвать правительственный дворец.
– Отведёте?
– Да. Я в любом случае должен был сделать это, так как мне поручено привести вас обоих. Или ты думаешь, что репортёрша – важный государственный преступник, и за ней надо посылать целый эскорт?
Разумеется, Лора так не думала. Она помотала головой, ответила?
– Нет.
– Тогда что мы здесь делаем? Ждём, когда явятся ещё пятеро и начнётся пальба?
– Нет, – девушка поспешно опустилась на колени, отстёгивая ремни. – Но вашего товарища я отвязывать все равно не буду.
– Ладно, уж, – великодушно согласился Герард. – Если ты такая недоверчивая, – не отвязывай. – (Любая наивность имеет предел, и это нельзя не учитывать.) – Только пистолет его здесь оставь, не подводи парня. Потеря оружия – проступок серьёзный.
И опять кивок. Девушка вынула из пистолета Люсьена обойму, передёрнула затвор… Неважно, пусть делает, что хочет. Главное – увести её отсюда. Пользуясь тем, что девушка занялась пистолетом, Герард встал, потянулся, настолько, насколько позволяли наручники:
– А руки ты мне освободить забыла?
– Нет, – как-то по-особому упрямо мотнула головой Лора.
– Какого чёрта! – Герард постарался вложить в ругательство максимально возможную обиду. – Ты что? Собираешься вести меня мимо постов со связанными руками?
Пожалуй, последнее он сказал зря. Девушка опять насторожилась:
– Там будут посты?
Спеша исправить промах, мужчина заговорил с «неподдельной искренностью»:
– А ты как думала? Или забыла, как шла сюда?
Лора, действительно, забыла. Точнее, эта подробность временно выпала из её памяти, но теперь, вспомнив, она нахмурилась, потянулась за разряженным пистолетом. Герард поспешил загладить свою оговорку:
– Короче: я берусь провести тебя к твоей подруге по коридору без постов, но если вы (ты и она) захотите уйти из этой части здания, наручники с меня тебе придётся снять. Устраивает тебя такой расклад или не устраивает, но большего я сделать не могу.
Лора задумалась, не слишком уверенно взяла со стола пистолет Люсьена, отошла в дальний угол. Повернулась лицом к стене.
– Прячет, – пояснил Люсьену Герард. – За пистолет тебе всё-таки придётся отчитываться.
– Кто тебя за язык тянул? – начал Люсьен, но Герард остановил его тоном оскорблённой добродетели:
– Не такое наше положение, чтобы врать.
Люсьен понял, зевнул:
– Ладно, отчитаюсь. Главное: стрельбы и газа не будет.
Стрельбы не будет. В этой комнате. В последнем Герард был абсолютно уверен. И слово он сдержал: без приключений провёл девушку до нужной ей двери, сказал: «Здесь. Открывай». Дуло пистолета упёрлось ему в спину. Крошка всё ещё осторожничает? Да ради бога! Всё равно она уже проиграла.