Глава семнадцатая
Вера до семнадцати лет жила в деревне в Псковской области. Совхоз, в котором работали жители нескольких окрестных сел и деревень, процветал, так что повального бегства в город не было. Даже многие парни после армии возвращались в свои пенаты. Один из них и начал ухаживать за Верой, когда она еще училась в десятом классе. Впрочем, никаких романтических чувств он к ней не испытывал, просто выбрал, посчитав, что для простой незамысловатой жизни в деревне она как раз подойдет. Она сама слышала, как он говорил другу: «Да, она далеко не красавица, зато сильная и выносливая, в руках все горит. С такой хозяйкой дом всегда будет в порядке, и дети ухожены. А что некрасивая, даже хорошо – никто на нее не позарится, а мужа она будет ценить и лелеять». Ну, какая девушка в семнадцать лет не обидится на такие слова? Впрочем, она свою осведомленность не показала, а стала еще усерднее готовиться к экзаменам. Ухажер ее решение отправиться в Ленинград воспринял в штыки, а потом заявил, что никуда она не поступит, а приползет к нему на коленях. Попомни мои слова, сказал он на прощание.
Вера поступала в Технологический институт, но для поступления ей не хватило всего одного балла. Это было крушением всех надежд. Возвращаться в деревню, чтобы слушать злорадные высказывания бывшего жениха, не хотелось, и она решила остаться в городе и найти работу, а на следующий год сделать вторую попытку. Без прописки выбор был весьма ограничен, но она никакой работы не боялась. После экзаменов ей пришлось покинуть институтское общежитие. Выручила знакомая вахтерша, поселив ее в маленькой комнате, больше похожей на чулан, в коммунальной квартире. Во владении этой вахтерши было две таких конуры. Положение было сложным, деньги заканчивались, а помимо прочих расходов предстояло платить еще и за жилье. Одна из соседок была домработницей в доме известного писателя, чем очень гордилась, и что давало ей пищу для всевозможных сплетен. Однажды она обратилась к Вере:
- Не хочешь в няньки пойти? Малыш симпатичный, квартира богатая, там тебе и жилье, и еда, и зарплата. А то на следующей неделе кормилица съезжает, папочка ее сына объявился. А этому мальчонке, Олежке, уже год, так что и без грудного молока обойдется.
Так Вера стала няней Олега. Квартира просто ошеломила ее своими размерами и убранством, но больше всего понравилась комната, в которой ей предстояло жить. Она представила, как уложив спать своего подопечного, будет здесь готовиться к экзаменам. Да она к следующему году выучит все назубок!
Малыш и впрямь оказался очень симпатичным и ласковым. Обнимая его, она чувствовала, как ее переполняет нежность. А вот его мать лишь пару раз в день заходила в детскую, подержит его немного на руках, улыбнется какой-то потусторонней улыбкой и уйдет. Отец был расположен к сыну гораздо больше. Он играл с ним, подбрасывал его вверх, вызывая смех и ужас одновременно, запускал волчок, который Олежке очень нравился, и расспрашивал Веру о всяких нюансах в поведении сына. Потом и ей самой стал интересоваться. Спрашивал о ее жизни в деревне, о дальнейших планах, подсовывал интересные книги. Вера и прежде не только слышала о Дмитрии Шестопалове, но и его произведения читала, а теперь некоторые из них примеряла на себя.
Был в его длинном списке один роман, который нравился Вере больше всего. Критика его оценила не слишком высоко, посчитав, что ему не хватает идейности, но у Веры он был самым любимым. Там рассказывалось о любви немолодого художника и юной модели. Разумеется, на месте художника Вера представляла Дмитрия Ивановича, а себя в роли его возлюбленной. Их регулярное общение эти мечтания только подогревало. Как-то, придя сказать сыну спокойной ночи, он и Веру в щечку поцеловал. Этот поцелуй был невинным, но ее здорово взбудоражил. Даже более откровенные ласки деревенского ухажера не вызывали в ней подобных чувств. Эти вечерние поцелуи стали регулярными, а однажды он поцеловал ее в губы, вызвав в ней такую бурю, с которой она едва справилась. Впрочем, в дальнейшем опять стал ограничиваться щечкой, видимо, понял, что ступил на опасный путь.
Тем временем состояние матери Олега ухудшалось, она исхудала, ее кожа стала напоминать старый пергамент, а взгляд будто бы блуждал по поверхности. Изредка она заходила в детскую, смотрела с порога на сына и молча удалялась. Олежка после ее визитов прижимался к няне и тихо плакал. Вера не понимала, как можно так относиться к столь очаровательному ребенку. Как бы она хотела, чтобы этот малыш был ее сыном! Ее и Дмитрия Ивановича! Ей нравилось играть со своим подопечным, открывать ему мир и вместе радоваться его достижениям. К трем годам он умел многое делать из того, что и в пять не все умеют. Дмитрий Иванович очень гордился сыном и не скупился на комплименты Вере.
Но помимо идиллии, связанной с их общением, было кое-что другое, что вызывало у Веры неприятные чувства. У Дмитрия Ивановича появилась любовница. Причем, они вели себя настолько нагло, что просто оторопь брала. Они использовали любую возможность, чтобы уединиться в кабинете писателя, ничуть не стесняясь запираться на ключ. Вера не раз слышала эти щелчки. Конечно, жить с Еленой Павловной невозможно, но могли бы устраивать встречи на стороне. Вера была девушкой строгих правил, поэтому такое поведение повергало ее в шок. Дмитрия Ивановича она почти не осуждала, вся ее ненависть была направлена на Катю. Она называла ее Катька.
- Ты бы знала, каким был Дмитрий, - мечтательно произнесла Вера Степановна. – Он любую женщину мог соблазнить. И довольно часто это делал. Но так нагло вел себя только с Катькой!
По словам Веры Степановны, эта Катька была не только безнравственной женщиной, но и плохой матерью. Она таскала за собой дочку просто в качестве ширмы, а затем передавала ее на руки Вере, а сама пускалась во все тяжкие. И ведь частенько гостила неделями, совершенно не думая о приличиях. Каково было Елене Павловне? Хоть она и была не в себе, но всё понимала. Наверняка это способствовало развитию ее болезни. Как бы там ни было, но мужа она любила. Да его невозможно было не любить!
- Внешне Олег похож на отца, - заметила свекровь, - но в том было больше мужественности и харизмы, что разило женщин наповал.
Накануне гибели Елена Павловна вошла в его кабинет. Это было совсем необычно, и Вере удалось подслушать заключительную часть разговора:
- Ты женишься на этой стерве только через мой труп! – вскричала обманутая жена.
- Я в любом случае женюсь на ней! – не менее яростно возразил неверный муж.
После этих слов Вера постаралась побыстрее ретироваться, чтобы не быть застигнутой за подслушиванием. На следующий день всё было, как обычно. Елена Павловна музицировала, а Дмитрий Иванович работал у себя в кабинете. Вера с Олегом отправились на прогулку, потом она его покормила и уложила спать. Тот сразу уснул, а она пошла в кухню обедать. Домработница удалилась в магазин за покупками. День был жарким, и все окна в квартире, за исключением детской, были открыты настежь. В детской лишь форточка, так как Олежка был очень подвижным и любопытным ребенком и мог залезть, куда угодно. Через некоторое время через открытую дверь кухни она увидела Дмитрия Ивановича, направляющегося в сторону детской. Вера последовала за ним, с ужасом слыша крики Олежки. Она не услышала их раньше, поскольку в кухне было включено радио,
Дмитрий Иванович дверь за собой не закрыл, так что, застыв у порога, она увидела следующую картину. Окно было распахнуто настежь, а на подоконнике стояли Елена Павловна с сыном, и она крепко держала его за руку, а тот громко кричал. Дмитрий Иванович схватил малыша, Елена Павловна покачнулась, и тут, перехватив сына правой рукой, левой он подтолкнул жену вперед. Та наклонилась сильнее и через несколько мгновений, оглашая округу жутким воплем, рухнула вниз.
У меня сердце подпрыгнуло к горлу. Это же убийство! А как ловко он в своем романе увернулся от правды! Он, видите ли, впал в ступор – не сообразил, не успел… Или же это Вера Степановна лжет? Но зачем?!
Свекровь тем временем продолжала свой рассказ. Дмитрий Иванович даже не посмотрел вслед жене, а, обхватив Олежку, стал целовать его в макушку. Вера не могла сдвинуться с места, слова застряли в горле. Наконец, он обернулся и увидел ее. Смесь удовлетворения и облегчения на его лице сменилась страхом:
- Это был несчастный случай, - сдавленно произнес он. – Она хотела прыгнуть вместе с ребенком.
Вера во всем с ним соглашалась, но в ее душе поселился кромешный мрак. То, что произошло у нее на глазах, было убийством. Конечно, Елена Павловна это заслужила, так как покушалась на жизнь ребенка, но все равно было страшно признавать, что человек, которым она восхищалась и которого любила всей душой, мог такое совершить. Ведь Олежка был уже в безопасности! Дмитрий Иванович мог бы дернуть жену за руку, и она упала бы в комнату. Пусть бы она расшиблась, но не насмерть! Вера забрала ребенка, а он, пробормотав какие-то объяснения, удалился.
Началось расследование, ее допросили сразу, правда, ничего не записывали, и она сказала всё так, как он и просил. Какие демоны терзали ее в те дни! Ее чистое и юное сердце не принимало обмана, но она понимала, что в данном случае своей правдивостью ничего хорошего не добьется. Олежка останется сиротой. Олежка! Она уже не мыслила своей жизни без него и его отца. Именно из-за них она не сделала второй попытки поступить в институт. Но теперь ее жизнь изменится. Вряд ли Дмитрий Иванович захочет иметь в своем доме свидетеля своего преступления, да и о его дальнейших планах ей не все известно. Конечно, он женится на Катьке. А вдруг вместе с ней в Москву переберется? Тогда Вера больше не увидит своего малыша. Но как же ей поступить? Как оправдать убийцу?
И ей это удалось. Она вспомнила, что в первый же день работы в качестве няни Дмитрий Иванович попросил ее не оставлять ребенка наедине с матерью. Она такая рассеянная, может за ним недосмотреть, пояснил он. Теперь она поняла, что попытки покушения случались и прежде, так что нет ничего удивительного, что он решил положить им конец. И ведь он ничего не планировал заранее, действовал в состоянии аффекта! Если начнется разбирательство, то его наверняка оправдают, но все будут измазаны грязью. А Олежке каково придется? Когда-нибудь ему расскажут о том, что мать хотела убить его, а отец убил мать. Как после этого жить? С этим всё ясно. Но что будет с ней? Как она останется без них? И еще: она была уверена, что с такой мачехой, как бесстыжая Катька, Олежке будет плохо. Сейчас ему нужно постоянное внимание.
После трагических событий малыш очень изменился. Она надеялась, что он слишком маленький, чтобы запомнить плохое, он, возможно, и не помнил, она не расспрашивала, но последствия были очевидны. Он испытал не просто страх, а настоящий ужас, и теперь вздрагивал от любого шороха, даже на качелях разлюбил качаться, хотя раньше то и дело просил: «Сильнее! Выше!» Страх высоты сохранился до сих пор.
- Я тоже боюсь высоты, - перебила я, - хотя никаких ужасов, насколько мне известно, в моей жизни не было.
- Возможно, ты о них просто не помнишь.
В общем, Вера решила биться и за себя, и за Олежку. Накануне официального допроса состоялся судьбоносный разговор в кабинете, который так подробно описал Дмитрий Иванович в своем романе.
- Я буду хорошей матерью Олежке, а вам – преданной женой. Да и с ролью хозяйки дома справлюсь.
Она все силы положила на то, чтобы выполнить обещание. И поведение Дмитрия Ивановича поначалу обнадеживало. Катькины визиты прекратились, да и он куда-то выезжал нечасто. Он даже не пытался ее уговаривать переменить свое решение. Однако незадолго до регистрации брака привел домой адвоката и нотариуса, и она подписала кучу каких-то бумаг. Раньше не было принято заключать брачные договоры, но они нечто подобное подписали. По этому документу она никаких прав на его имущество не имела, сколь долго ни продолжался бы их брак. Впрочем, материальные вопросы ее не интересовали. Если бы понадобилось, она смогла бы заработать себе на жизнь, так как никакой работы не боялась. Но он нанес ей еще один удар, не позволив взять свою фамилию.
- Я так и осталась Кузьмичевой, хотя все думают, что я Шестопалова, - всхлипнула Вера Степановна.
Она ожидала дня регистрации с волнением и нетерпением. Их отношения после гибели Елены Павловны кардинально изменились. Если раньше он относился к ней доброжелательно и даже с симпатией, то теперь с раздражением и неприязнью. Она надеялась, что получив штамп в паспорт и став его законной женой, сумеет это изменить. Невзирая ни на что, она продолжала его любить. Это напоминало неизлечимую болезнь, от которой ей так и не удалось избавиться до сих пор. И сейчас она тоскует по нему, по человеку, который никогда ее не любил.
Однако штамп в паспорте ничего не изменил. Вернувшись из ЗАГСА, Дмитрий Иванович удалился в кабинет, а она отправилась на прогулку с Олежкой. Вечером, уложив ребенка, она приняла душ и, надев роскошную ночную сорочку, затаилась в ожидании мужа. Он всё не шел, и в половине второго, легонько стукнув в дверь, она вошла в его спальню. Он спал, и она залюбовалась видом спящего мужа. Его лицо, такое хмурое в последнее время, разгладилось и казалось таким спокойным и умиротворенным, и очень красивым. Присев на краешек постели, она легонько прикоснулась к его щеке. Ей так давно хотелось это сделать! Он во сне улыбнулся, потом открыл глаза. На его лице появилась глумливая усмешка:
- Что ты здесь делаешь? Я тебя не приглашал.
- Но я твоя жена, - мягко произнесла она, впервые обратившись к нему на ты.
Он резко сел:
- Я не сплю с женщинами, которых не люблю. – Затем, отчетливо выговаривая каждое слово, добавил: - А ты мне противна. Шантажом меня не заполучить, ты просчиталась. А в остальном можешь наслаждаться своим положением.
В ту ночь она удалилась от него в слезах и долго не могла уснуть, размышляя, правильно ли поступила. Потом решила не сдаваться. Конечно, ее поступок выглядит не слишком красиво, но она не будет никуда торопиться, заставит уважать ее, а затем и полюбить. И, само собой, для Олежки лучше матери, чем она, не найти.
К выполнению своего плана она приступила на следующий же день. Составила список книг, которые необходимо прочитать, музеев, которые следует посетить, а также записалась к парикмахеру и визажисту. Там ей дали и адрес хорошего портного. Для этих мероприятий требовалась некоторая свобода, а она ни на минуту не расставалась с Олежкой. Нужно было найти подходящего человека, который мог бы на время подменять ее. Тут она и вспомнила о своей троюродной сестре, несколько лет назад перебравшейся в Ленинград и живущей в заводском общежитии. Встретившись с Тасей, они быстро обо всем договорились. В хозяйственные дела Дмитрий Иванович не вмешивался, так что она рассчитала приходящую домработницу, которая и устроила ее в этот дом, а Тасю поселила в свободной комнате. Дмитрий Иванович тем временем объединил спальню и кабинет в единое целое, получив отдельные апартаменты, куда не было доступа официальной жене.
Поначалу, ложась спать, она прислушивалась, не раздадутся ли шаги мужа, но потом ждать перестала. Нет, он не придет к деревенской замарашке. Она должна стать королевой! Как же она ненавидела свою внешность, грубоватое лицо с крупными чертами, широкий костяк и угловатость фигуры! Но она старалась! Кое-что стало получаться. Кроме внешности она и об интеллектуальном развитии заботилась, допоздна читая и анализируя прочитанное. Однажды в разговоре с мужем за завтраком она весьма удачно применила недавно обретенные знания и заметила его одобрительный взгляд, хотя вслух он ничего не сказал.
После смерти Елены Павловны Дмитрий всех сторонился, гостей не принимал, а, когда стало известно об их женитьбе, то никто к ним в гости и не навязывался. Вера этому пока только радовалась, так как не чувствовала себя готовой выступить со всеми на равных. Конечно, в течение двух лет она со стороны наблюдала, как надо одеваться, как себя вести и как обращаться с гостями. Однако самой вступить в этот круг – совсем другое дело.
Приближался день рождения Дмитрия Ивановича, и однажды, появившись в детской, чтобы пожелать сыну спокойной ночи, он небрежно сказал, что хочет устроить небольшой прием по этому поводу.
- На сколько персон? – коротко спросила Вера.
- На пятнадцать-двадцать.
- У тебя есть какие-то особые пожелания?
- Только одно, - усмехнулся он. – Сделай так, чтобы мне не было стыдно.
И она взялась за совершенно новое для себя дело со всем пылом и энтузиазмом, на которые была способна. Она с честью со всем справилась, всё было продумано до мелочей. И ее новый облик сильно отличался от прежнего. Красавицей она, конечно, не стала, но выглядела вполне приемлемо, во всяком случае, никаких претензий ни к прическе, ни к ее платью ни у кого и быть не могло. Правда, было заметно, как тяжело гостям воспринимать ее в новой роли. Дмитрий ничуть не помог, держался отстраненно и не слишком доброжелательно. Но она и с этим справилась, невозмутимо реагируя на двусмысленные замечания.
Когда гости разошлись, она поинтересовалась у мужа:
- Как тебе праздник?
- Нормально, - коротко бросил он и скрылся в кабинете.
Вскоре после этого он уехал в Москву, где задержался дольше обещанного, а потом в их доме стала появляться Катька вместе с дочерью. Тут Вера взбунтовалась. Но он резко ее оборвал:
- Это мой дом! И здесь будут жить мои друзья, когда я того захочу.
- Но я больше не буду нянчиться с детьми твоих «друзей»! – вспылила она.
- Как хочешь. Но это ничего не изменит.
Действительно, после того разговора Катька чаще приезжала одна, а, когда брала с собой дочь, сама с ней гуляла. Но играть девочке вместе с Олегом Вера не могла запретить. И не раз слышала характерный щелчок, когда дверь кабинета запиралась изнутри. Теперь стало еще удобнее, так как за этой дверью скрывался не только кабинет, но и уютная спальня. Как же ей было тяжело! Иногда хотелось всё бросить и навсегда покинуть эту несчастливую квартиру. А как же Олежка? Нет, она не могла бросить его. Он по-настоящему стал ей сыном и считал ее своей матерью. А если быть честной перед собой, то и с Дмитрием не могла расстаться. Видеть его, общаться с ним стало для нее насущной потребностью. Ей было важно заслужить его одобрение, пусть только взглядом или жестом, но это давало ей силы жить дальше. Она была уверена, что рано или поздно он пересмотрит свое отношение к ней, и всё в их жизни наладится. Наивная самоуверенность молодости!
Дни шли за днями, месяц за месяцем, год за годом. Внешне они выглядели нормальной семьей. Принимали гостей, вместе ходили в гости, посещали детские спектакли с сыном, лето проводили на даче. Вера освоила машинопись, и он доверял ей печатать свои произведения. Они подолгу обсуждали написанное, и он часто прислушивался к ее советам. Но между ними ничего не изменилось. Катька по-прежнему регулярно наносила визиты, он тоже ездил в Москву. Возможно, у него были и другие женщины, но их он, по крайней мере, не приводил в свой дом. Иногда Вера ловила на себе заинтересованные взгляды мужа, но никак на них не реагировала, боясь нарваться на очередное унижение. Но в такие ночи подолгу не могла уснуть, ожидая, а вдруг раздадутся шаги?
Ей уже исполнилось двадцать пять лет, когда она заболела тяжелым гриппом, который потом перешел в пневмонию. Их семейным врачом был Борис Аркадьевич, отец Виктора, но в то время он куда-то уехал, и его заменял сын. Виктору в ту пору было двадцать восемь лет, но все считали его талантливым и перспективным врачом. Несмотря на тяжелую болезнь жены, Дмитрий свои планы не изменил и уехал в Москву. Олежка уже ходил в школу, и за ним присматривала Тася.
Итак, молодой врач начал осмотр пациентки, когда никого в квартире не было. Вера испытывала смущение, потому что они были хорошими знакомыми. В отличие от многих, он никогда не вел себя по отношению к ней высокомерно. А вот его жена, сама не будучи голубых кровей, любила задирать нос.
- Сними рубашку, - скомандовал он, - я должен тебя послушать.
Она неловко выполнила его указание, а он вдруг уставился на нее застывшим взглядом:
- Ты такая красивая! У тебя совершенно невероятная кожа!
Да, с кожей ей повезло. Даже сейчас, спустя почти тридцать лет, у нее нет поводов жаловаться на нее. А тогда она была просто идеальной. Он прикоснулся к ее груди, и мгновенно дрожь пробежала по всему ее телу. Что было дальше она смутно помнит. Они забыли обо всем. Ее молодое тело, которым так долго пренебрегал муж, откликнулось на неожиданную ласку очень бурно. Виктор тоже не помнил себя от страсти, нарушая не только врачебную этику, но и правила дружбы. Вдруг он в замешательства остановился:
- Вера! Как такое может быть?! Ты девственница?!
В ответ она разразилась рыданиями, которых уже давно себе не позволяла.
- Зачем же он на тебе женился? А ты зачем вышла замуж?
- Из-за Олежки, - прохрипела она. Но это было лишь частью правды, она это сделала не только ради Олежки, но и ради его отца.
- Какой же он негодяй! – простонал Виктор.
Казалось, невероятное открытие, сделанное Виктором, добавило ему прыти. Они не знали устали, забыв обо всем, когда в дверь заглянула Тася:
- О! – сказала она, прикрывая за собой дверь. Они в ужасе вскочили, потом посмотрели друг на друга, обнялись, после чего быстро оделись.
Вера проводила своего доктора до входной двери, где он запечатлел на ее губах мимолетный поцелуй и улыбнулся:
- До встречи!
Вздернув подбородок, она решительным шагом прошла в кухню.
- Не знала, что ты такая шлюха, - брезгливо сказала троюродная сестра.
- Не твое дело! – дала отпор Вера.
- А если Дмитрий Иванович узнает?
- Ему все равно.
- Ни один муж не хочет быть рогатым, даже если свою жену терпеть не может.
- Я не собираюсь с ним откровенничать.
- А если кто-нибудь другой расскажет?
- Уж, не ты ли?
- А хотя бы и я.
- В тот же миг выскочишь отсюда, как пробка из бутылки.
В это время в кухне появился Олежка и бросился к Вере:
- Мамочка, ты уже выздоровела?
- Поправляюсь.
- А меня сегодня учительница два раза хвалила. Сказала, что если бы нам ставили оценки, то у меня была бы уже куча пятерок!
Она обняла сынишку:
- Ты у меня самый лучший! А теперь помой руки и садись обедать.
Случившееся ошеломило Веру. Она часто испытывала неясное томление и знала его причину, но ей и в голову не приходило изменить мужу, пусть даже не совсем настоящему. Она была нацелена на то, чтобы завоевать его, даже если на это понадобятся годы, а то и вся жизнь. И вот, случилось то, чего она совсем не планировала, и теперь не знала, что делать. А поскольку это случилось столь неожиданно и незапланированно, то они не подумали о предохранения, и она почти месяц терзалась опасениями. Ах, как бы ей хотелось родить ребенка! Но только от мужа, а не от любовника. Даже в самых страшных снах она не представляла себя чьей-то любовницей. Виктор тем временем не оставлял ее без внимания. Поначалу и повод подходящий был – ее болезнь. Во время его осмотров она держалась очень сдержанно, опасаясь повторения безумия. Но двое молодых людей, испытав настоящую страсть, не могли остановиться на полпути. Их встречи продолжились. У Виктора была куча друзей и знакомых, и они встречались в чужих квартирах, всегда ограниченные временем и обстоятельствами.
Спустя несколько лет, Виктор предложил покончить с половинчатой жизнью, разорвать старые браки и пожениться.
- Но ведь Дмитрий заберет у меня Олежку! – возразила Вера.
Тут опять была не вся правда. Ведь тогда и Дмитрий уйдет из ее жизни. Но общение с ним, даже перепечатка его рукописей с последующим обсуждением, имели для нее огромное значение. Да и роль хозяйки большой гостеприимной квартиры ей нравилась. Виктор не догадывался, насколько второстепенной была его роль в ее жизни в тот период. Она ценила его отношение и щадила его гордость.
Олежка тем временем превратился в подростка. Несмотря на переходный возраст, к матери он относился с трепетом, считая ее идеалом во всех отношениях. И тут Тася, которая, конечно, была в курсе ее отношений с Виктором, заявила, что обо всем расскажет мальчишке, если Вера не увеличит ей зарплату вдвое. Время было тяжелое, и такое требование было сложно выполнить, но Вере пришлось пойти на уступки. Она была взвинчена, а тут сын показал ей свои стихи. Они были напыщенными и слащавыми и очень напоминали ту чушь, которую писала его мать. Всё в ней взбунтовалось. После гибели матери мальчик так до конца и не оправился, стал слишком ранимым, а теперь она поняла, откуда это идет – от матери. Ей стало страшно. Если он продолжит писать малохольные жеманные стишки, то еще глубже погрязнет в депрессивном болоте. Она всеми силами воспротивилась.
Спустя некоторое время, он принес ей свой первый рассказ. В отличие от стихов, он был совсем неплохим, но в нем явно чувствовалось подражание отцу. В подростковом возрасте отношения между отцом и сыном разладились, и она решила, что Олег хочет таким способом подольститься к папаше. Такой мотив казался ей недостойным, и она прочитала ему очередную отповедь. А затем планомерно и твердо подвела его к поступлению в технический ВУЗ, посчитав, что при таких психологических особенностях, как у него, лучше заниматься чем-то конкретным, а не самокопанием, как это приходится делать поэтам и писателям. Ее расчет оправдался. Олег стал хорошим специалистом, а потом и способности бизнесмена проявились. Эх, знала бы она, что природа все равно взяла свое!
К совершеннолетию Олега Виктор развелся, его дочери к тому времени было уже девятнадцать лет. Он разменял роскошную квартиру в центре, в результате чего жена с дочерью остались в том же районе в двухкомнатной квартире, а он переселился в однушку на окраине. Всё это он сделал без согласования с Верой, а поставил перед свершившимся фактом.
- Теперь очередь за тобой, - сказал он.
Вера была не готова к ответным действиям. Теперь она не могла сослаться на сына. Он стал взрослым и мог общаться и жить с любым из родителей. И все же Вера пыталась защищаться, используя прежние козыри.
- Он же не сможет жить с нами в твоей квартире! Она слишком маленькая. В таком возрасте разрыв семейных уз переживается еще острее!
Виктора ее доводы бесили, но он не мог от нее отказаться, она вошла в его плоть и кровь. Он пытался улучшить свое финансовое положение, было несколько попыток создать собственное лечебное заведение, но все они проваливались. Далеко не всегда хороший врач оказывается успешным менеджером и бизнесменом. Сейчас очередная его попытка была на грани провала. Вера даже подумывала, уж не подключиться ли ей к организационным вопросам.
В общем, решительные действия Виктора ни к чему не привели, и всё продолжалось по-прежнему, только теперь у них появилось постоянное место для встреч – его квартира. Олег тем временем успешно учился в институте. Ему было девятнадцать лет, когда начался его роман с Алиной, с которой он был знаком с детства. Вере Степановне Алина нравилась, она была красивой, умной и воспитанной, училась в фармацевтическом институте. Дмитрий Иванович тоже одобрял выбор сына. Примерно год продолжалась идиллия, а потом влюбленные поссорились, Вера Степановна до сих пор не знает, что произошло между ними. Похоже, инициатором разрыва был Олег, но когда Алина вышла замуж и уехала за границу, он впал в депрессию. Вере Степановне стало страшно, так как его поведение было очень похоже на поведение его родной матери. Она опасалась, что и последствия могут оказаться такими же. Сколько сил она приложила, чтобы этому воспрепятствовать!
- Ты об этом знала? – прервала свое повествование свекровь. Я кивнула, а она не стала уточнять, откуда.
Все-таки с болезнью удалось справиться, жизнь постепенно наладилась, но с тех пор она всегда начеку. Женитьбу Олега на дочери ненавистной Катьки она восприняла очень болезненно. Хотя препятствий браку она не чинила, ее отношения с Натальей всегда были натянутыми. Она знала, что эта взбалмошная и эгоистичная женщина не принесет счастья ее сыну. Так и получилось.
Виктор продолжал настаивать на изменении статуса их отношений, ведь теперь Олег жил отдельно. Даже нечто вроде ультиматума выдвинул. Она не знала, что делать. Потерять Виктора она не хотела, постепенно он занимал в ее жизни все более прочное место, но и с Дмитрием расставаться не было сил. Ее отношения с мужем были неправильными, какими-то извращенными, но именно они составляли основу ее жизни. Однажды, вернувшись со свидания, она в дверях столкнулась с Дмитрием.
- Что это ты так сияешь? – с подозрением осведомился он.
- Тебе больше нравится, когда я страдаю? – ответила она вопросом, но ответа не дождалась.
В тот вечер к ним в гости пришли Олег и Наташа. Вера испытывала необычное возбуждение и от пылкого свидания, и от стычки с мужем, в которой последнее слово осталось за ней, поэтому была веселой и остроумной, так что за ужином они засиделись допоздна, выпив немало вина. Олег с Наташей даже заночевали у них.
Позднее, лежа в одинокой постели, она впервые всерьез задумалась о том, чтобы изменить свою жизнь. И тут послышались шаги, те самые шаги, которых она ждала много лет. Дверь в ее комнату отворилась, и на пороге появился Дмитрий. На нем был красивый бархатный халат, густые волосы с проседью казались взлохмаченными. Ему было уже за шестьдесят, но он продолжал оставаться стройным и подтянутым, хотя ничего особенного для этого не делал. Ее сердце забилось часто-часто. Он остановился рядом с ее кроватью, внимательно ее разглядывая. Хотя свет включен не был, всё было видно вполне отчетливо, она никогда не задергивала шторы. Выражение его лица было странным, и она, поддавшись порыву, протянула ему руку. Он не принял ее, и она в очередной раз почувствовала себя униженной, слезы были готовы брызнуть из глаз. Нет, такого удовольствия она ему не доставит и терпеть пренебрежительное отношение больше не станет.
- Ты хочешь со мной развестись? – спросила Вера. Он не ответил, тогда она продолжила: - Не бойся, я не стану ворошить прошлое, это и не в моих интересах, и не в интересах Олега. Я бы никогда не затронула эту тему.
- Знаю.
Он замолчал, продолжая стоять на прежнем месте, и тогда она повторила вопрос:
- Ты хочешь со мной развестись?
- Нет, - глухо ответил он и, резко развернувшись, вышел из ее комнаты.
Она долго не могла уснуть, пытаясь объяснить необычный поступок мужа. Зачем он пришел к ней в спальню, да еще в халате? Поговорить они могли бы в другом месте. Да ведь и никакого разговора не было. Одно он ясно дал понять – он не хочет с ней разводиться! И еще – он знал, что она не станет на него доносить! Как это всё увязать? У них с Катькой вроде бы такая любовь, и лишь она, Вера, помеха на их пути. Но вот, она дала ему свободу, но он не захотел ей воспользоваться. Почему?! Ответ пришел сам собой. Дмитрия вполне устраивает налаженный быт, крепкие тылы и надежная помощница. Вряд ли он может ожидать от эгоистичной и самовлюбленной Катьки такого же отношения. Увидев ее сегодня, возбужденной и сияющей, он понял, что его благополучию угрожает опасность. Стать брошенным мужем не в его характере и не в его интересах, вот он и нанес ей двусмысленный визит, дал пищу для размышлений и удалился, выдавив из себя всего лишь пару слов. И ведь его расчет оказался верным! Она поняла, что нужна ему больше, чем он хочет это показать, и ее мысли о побеге улетучились.
От длительного монолога у Веры Степановны пересохло в горле, и я подлила ей горячего чая. Кивнув мне в знак благодарности, она продолжила свой рассказ, будто освобождаясь от тяжелой и ставшей вдруг непосильной ноши.
К семидесяти годам богатырское здоровье Дмитрия Ивановича покачнулось, появилась гипертония, которая требовала пристального внимания и изменения образа жизни. Он не желал признавать, что время властно и над ним, так что первое время никак не реагировал на тревожные сигналы со стороны организма, за что и поплатился, свалившись с гипертоническим кризом. Вера Степановна чуть не умерла от ужаса, поняв, что может его потерять. Но в первый раз он вышел из болезни почти без потерь. Однако полностью изменять свою жизнь не захотел – помногу работал, курил, правда, реже стал куда-то выезжать. Впрочем, в Москву он ездил, и Катька иногда у них появлялась, но уже ночевать не оставалась. Видимо, у них с Дмитрием появилось другое гнездышко. Вера держалась с любовницей мужа очень холодно, но вежливо. Я и представить не могла, как такое возможно.
Через несколько лет, после того как напечатали роман «Перевоплощение», Дмитрий Шестопалов стал очень востребован, его наперебой приглашали в разные передачи, брали интервью, на что он, пусть и не очень охотно, но соглашался. Такая эмоциональная нагрузка наряду с физической отрицательно сказалась на здоровье, и он угодил в больницу. С тех пор он по-настоящему и не поправлялся, на некоторое время ему становилось лучше, потом опять начиналось ухудшение. Виктор предупреждал ее, что без кардинальных изменений в образе жизни Дмитрий долго не протянет. Вера не могла представить свою жизнь без него, так что и ее здоровье дало трещину и, будто в насмешку над судьбой, ее тоже стала терзать гипертония, хотя она не имела вредных привычек и за здоровьем следила. Виктор уговорил ее отправиться в санаторий. Во время ее отсутствия Олег с Наташей переехали в квартиру отца.
Алина опять появилась в их жизни примерно за полгода до этого. Дмитрий по каким-то причинам давно прекратил общение с ее отцом, но Вера Степановна знала, что тот сейчас на коне. Женитьба на нужной женщине способствовала его карьере. Сейчас он занимает видный пост в администрации города. Вера отнеслась к Алине без прежней сердечности, так как не могла простить ей скоропалительного замужества, которое чуть не погубило ее сына. Но она была крестницей Дмитрия Ивановича, так что приходилось мириться с ее присутствием в их доме. Алина получила образование за границей и теперь работала в крупной фармацевтической фирме, так что была женщиной независимой и самостоятельной, но, увы, пока бездомной. Во время ее отсутствия в стране мать умерла, а отец, желая разбогатеть, влез в какую-то авантюру, за что поплатился не только всеми накоплениями, но и квартирой. Сам потом обосновался у новой жены, а дочери жилье пришлось снимать. Впрочем, она женщина предприимчивая, так что, так или иначе, свою проблему решит.
Вернувшись из санатория, Вера Степановна с удивлением обнаружила, что Наташа и Алина подружились, стали просто закадычными подружками. Похоже, именно Алина последней видела Наташу живой. От нее они и узнали, какое тяжелое впечатление произвели на Наташу результаты УЗИ. Алина хотела остаться с подругой, но та довольно бесцеремонно выпроводила ее, заявив, что ей нужно побыть одной. Потом Алина сильно терзалась, сожалея, что оставила ее без поддержки в столь страшную минуту.
Самоубийство Наташи произвело на всех тяжелейшее впечатление, но особенно на Олега. Он выглядел не просто убитым горем, но отрешенным, будучи не в силах осознать случившееся. Вера Степановна опасалась, что с ним опять может случиться нервный срыв. Смерть жены отягощалась потерей ребенка, пусть этот ребенок и был неполноценным.
- Олег не был отцом того ребенка, - тихо сказала я.
Вера Степановна замерла и, приоткрыв рот, уставилась на меня, затем еле слышно спросила:
- Как это? С чего ты взяла?
Я кратко рассказала о том, что узнала от Олега. Она долго молчала, переваривая услышанное, затем сделала свое заключение:
- От этого ему вряд ли было легче, ведь пришлось узнать о предательстве жены. Жаль, что со мной не поделился, я бы его поддержала.
Вера Степановна выглядела усталой и постаревшей, от ее обычно надменного вида не осталось и следа. Мне стало жаль эту немолодую женщину, всю жизнь боровшуюся за любовь, но так и не получившую ее. А теперь ее любимый умер, уже ничего не исправить и надеяться больше не на что. В это время в коридоре раздались шаги. Олег появился совсем некстати, многое осталось для меня неясным. Я схватила свекровь за руку:
- Потом обязательно продолжим разговор. – Она печально кивнула.
Глава восемнадцатая
Олег остановился в дверях, с удивлением взирая на нас, и заговорил не сразу, видимо, опасаясь, что что-то неправильно понял, или же не желая нас вспугнуть.
- Может, и мне чайку нальете? – наконец, улыбнулся он.
Я поставила чайник и захлопотала, убирая со стола грязную посуду и выставляя чистую. Поинтересовалась, что хочет Вера Степановна, но она сказала, что просто посидит с нами, так как чай у нее скоро из ушей полезет. Думаю, Олег прикладывал немало усилий, чтобы не выказывать явного удивления столь милому нашему общению.
- О чем вы тут судачите? – не выдержал он.
- Сплетничаем, - быстро ответила я.
- Я вам, случайно не помешал?
Я рассмеялась:
- Ну, как тебе сказать…
Вера Степановна подняла на меня встревоженный взгляд, и тогда я сообщила последнюю новость:
- Тася решила нас покинуть.
- Не может быть!
В разговор вступила Вера Степановна:
- Говорит, что ей стало тяжело вести хозяйство в большом доме, хочет побездельничать на старости лет.
Олег поинтересовался, где же Тася собирается жить. Насколько ему известно, собственного жилья у нее нет. Вера Степановна замялась, и я пришла ей на помощь:
- Думаю, желание побездельничать ни при чем. Тася боится разоблачения, поэтому и скрывается с места преступления!
Я говорила очень оживленно, а Олег сникал прямо на глазах:
- Маша, ты так и не оставила своих фантазий? Я надеялся, что мы это уже преодолели.
- Это не фантазии! – запальчиво возразила я.
Теперь Вера Степановна пришла мне на помощь:
- Маша очень здравомыслящая девушка, так что не отмахивайся от ее слов, а постарайся во всем разобраться. Могу только одно сказать, Тася ни перед чем не остановится, чтобы добиться своей цели.
- Но зачем это ей? Какая у нее может быть цель?
Мы этого не знали, поэтому было необходимо всё выяснить. Я попросила свекровь подробно рассказать о жизни ее троюродной сестры. Только особо рассказывать было нечего. Некогда многочисленная родня как-то повывелась. Старики умерли, и из их с Тасей поколения мало кто остался в живых, да и те разбрелись по свету. Только Тасина старшая сестра одиноко доживает свой век в родном селе. Вера Степановна уже лет двадцать не была там, ей некого там навещать, а Тася регулярно туда наведывается.
- Зачем тогда она накупила столько полотенец в подарок? – спросила я. – Их на целое село хватит.
- Может, она и купила их для соседей? – предположила Вера Степановна.
- Значит, она решила променять нашу квартиру на деревенский дом своей сестры, - с сомнением подытожил Олег.
- Нет! – воскликнула Вера Степановна, но тут же осеклась. – Я не знаю, что решила Тася, но она очень ценит комфорт. Женщина она бережливая, может, скопила на новый дом.
- Неужели Тася ничего тебе не сказала? – возмутился Олег. – Зачем такая скрытность?
- Говорю же, она заметает следы, - вставила я.
Олег недовольно покосился в мою сторону, но ничего не сказал. Как до него достучаться? Теперь он понял, что я ни в чем не подозреваю его мать, но все равно со мной не соглашается, пытается оправдать Тасю. Мне стало обидно. Вера Степановна заметила перемену в моем настроении и погладила меня по руке. У Олега чуть глаза не вылезли из орбит. Еще немного пообсуждав возможные причины Тасиного поведения, мы договорились встретиться за ужином, после чего разошлись по своим комнатам.
Олег испытывал противоречивые чувства. С одной стороны, был очень рад, что, наконец-то, я нашла общий язык с его с матерью, а с другой – ему не нравилось, что я не оставила своих подозрений насчет отравления. Тут же к нему вернулись опасения относительно моего душевного здоровья, что в очередной раз воздвигло между нами стену отчуждения. Его неготовность и даже нежелание мне поверить очень удручали меня. Я не стала обострять эту неприятную тему и поинтересовалась его делами. Они обстояли отлично. Роман закончен, необходимые изменения внесены, теперь предстояло съездить в издательство, чтобы обсудить кое-какие нюансы и подписать документы. Издательство находилось в Москве, и он предложил составить ему компанию, может, оттуда и в Рязань удастся вырваться. Сформулировав свое предложение, он внимательно посмотрел на меня, ожидая реакции. Похоже, я его разочаровала, так как заявила, что никуда ехать не хочу. Мне нужно закончить задание для курсов и понемногу впрягаться в домашнее хозяйство, так как теперь на Тасю не приходится рассчитывать.
- Найми новую домработницу, - предложил Олег. – Я не хочу, чтобы ты или мать возились с грязными тряпками.
- Пусть это решает Вера Степановна, - немного подумав, ответила я. – К тому же, Тася еще не съехала отсюда, может, и передумает, так что какое-то время придется обходиться самим.
Чмокнув меня в щеку, он удалился в кабинет, чтобы написать какие-то письма, а я осталась в спальне размышлять о том, что делать дальше. Появление Олега прервало очень важный разговор, и теперь я не была уверена, что Вера Степановна продолжит свои откровения с того места, на котором остановилась. А осталось еще очень много неясного. Несколько часов назад, поддавшись внезапному сочувствию, я вдруг безоговорочно поверила ей во всем. Но так ли было на самом деле? Каждый видит происходящее со своей колокольни. Да еще приукрашивает. Из ее рассказа выходило, что интересы Олега были для нее превыше всего, в крайнем случае, наравне с интересами его отца. Но то, что мне довелось слышать собственными ушами, и то, о чем рассказывал Олег, не всегда с этим согласуется. Во-первых, ее «наказания», о чем она в своем рассказе не упомянула. Во-вторых, тот тон, которым она говорила о сыне с Виктором Борисовичем. А еще: она назвала его «щенком». Так любящие матери не выражаются. Впрочем, это не так уж трудно объяснить. Муж всю жизнь унижал ее, и напоследок нанес чувствительный удар, лишив прав на дом, где она более тридцати лет была хозяйкой, не говоря обо всем прочем. Сын обещал восстановить справедливость, но вдруг передумал. Как ей после этого к нему относиться? А свое отношение ко мне она пояснила – она не верила в мои чувства. Но у меня были и другие вопросы, касающиеся ее странного поведения в день смерти мужа.
Около восьми часов я отправилась на кухню, чтобы приготовить ужин, и с удивлением обнаружила там Веру Степановну. Она уже нарезала салат из помидоров, огурцов и сладкого перца, обильно посыпав его зеленью, и теперь собирала на стол. Поймав на себе ее вопросительно-встревоженный взгляд, я поставила в микроволновку плов, приготовленный накануне, и пробурчала, что с Олегом ничего не обсуждала, лучше пусть она сама ему обо всем расскажет.
- Нет! – воскликнула она. – Я не хочу, чтобы он ЗНАЛ!
- Он давно не ребенок, - возразила я, - а вы продолжаете его ограждать от действительности, решаете, что для него лучше, что хуже. Так нельзя!
Она обессиленно опустилась в кресло.
- Я не хочу, чтобы он во мне разочаровался.
Мои заверения, что ничто не способно убить любовь сына к ней, ее не убедили.
- Ты, конечно, можешь сама обо всем ему рассказать, - будто не слыша меня, продолжала она, - я не могу тебе запретить, но, увидишь, это ни к чему хорошему не приведет. Для Олежки это будет тяжелый удар, я просто не представляю, как он с ним справится. После смерти жены и отца с ним опять чуть не случился нервный срыв. Спасибо Алине, она здорово его поддержала, я даже ей прежние прегрешения простила.
- Да, настолько прониклись к ней доверием, что уложили в кровать к сыну!
Выпалив это, я тут же пожалела, но слово, как известно, не воробей. Вера Степановна нахмурилась:
- Я никого никуда не укладывала, они взрослые люди.
Я поняла, что не смогу ее переубедить, и лишь сожалела, что не сдержалась, так как эта перепалка нанесла урон нашей едва зарождающейся дружбе. А мне ее дружба или хотя бы мало-мальское доверие необходимы, без ее помощи вряд ли я разгадаю тайны, которые меня окружают. Появление Олега прервало наш разговор, и мы приступили к ужину. На предложение Олега нанять новую домработницу Вера Степановна пробурчала что-то невнятное, после чего мы приступили к обсуждению таких животрепещущих тем, как погода и политика. Совместная уборка со стола не вернула нас к недавней доверительной беседе, но все равно наши отношения явно изменились в лучшую сторону.
Перед сном мы с Олегом вышли прогуляться. Между нами вроде бы все было хорошо, нас постоянно тянуло друг к другу, но то, что мы обходили стороной некоторые важные темы, действовало на меня удручающе. Я вообще не люблю двусмысленностей и недомолвок. Сегодняшний разговор о Тасе дал повод вернуться к волновавшей меня проблеме. Я, как бы между прочим, заметила, что теперь полностью уверена в том, что Вера Степановна к покушению на меня не причастна, да и моих воплей она слышать не могла, так как вообще плохо слышит.
- С чего ты взяла, что она плохо слышит? – перебил меня Олег.
Оказывается, любящий сын не замечал, что мать во время разговора пристально следит за артикуляцией говорящего. Он очень обеспокоился и пообещал найти самых лучших специалистов, чтобы помочь ей.
- Она слишком молода, чтобы носить слуховой аппарат!
- А вот у Таси со слухом все в порядке, - продолжила я. – И именно у нее в комоде я нашла зловещий препарат, так что очевидно, что именно она подложила его мне в еду или питье. Теперь нужно выяснить, зачем она это сделала. И по своей ли инициативе?
Мы шли по тихой улице, недавно выпавший снег поскрипывал под ногами, я держала Олега под руку, и всё вокруг, казалось, дышит покоем и гармонией. Но его рука вдруг напряглась, а настроение разом испортилось. Некоторое время он шел молча, потом остановился и развернул меня к себе:
- Маша, я не знаю, о чем вы там сплетничали, но разговор с матерью излишне тебя взбудоражил, и ты вернулась к своим фантазиям. Я так надеялся, что это в прошлом!
- Это не фантазии! – вспылила я. – Почему ты готов поверить кому угодно, но только не мне?!
- Да такого просто быть не может! Давай, будем рассуждать логически. Тася малограмотная деревенская женщина. Она просто не знает ни о каких препаратах и не способна замыслить столь хитроумное убийство. Если бы ей по каким-то причинам захотелось от тебя избавиться, она нашла бы какой-то простой способ.
Я усмехнулась:
- Ножиком по горлу и в колодец?
Олег не отреагировал на мой выпад и продолжил:
- К тому же, ты сама говорила, что такие препараты просто так в аптеке не купишь. Неужели подозреваешь заговор? Слава богу, мать ты исключила из списка подозреваемых. Тогда кто остается – Виктор Борисович? Думаешь, он подговорил Тасю? Я знаю его очень давно. Мне не всё в нем нравится, но он человек порядочный и врач от Бога. Да он жизни не пожалеет, чтобы спасти пациента, а тут речь идет об умышленном убийстве.
- Я на него не думаю, - пробурчала я.
- Тогда придется признать за Тасей недюжинную эрудицию и острый ум, к тому же, наличие связей в определенных кругах, чтобы раздобыть необходимые препараты. Знаешь ли, ни одного из этих качеств я за ней не замечал, хотя прожил с ней в одном доме много лет. И самое главное – чем это ты так помешала именно ей? Твое появление в доме никак на ней не отразилось.
Я приуныла, признавая его логику, но упрямо пробормотала, что этому должно найтись объяснение. Он обнял меня за плечи, потом притянул к себе и нежно прикоснулся к губам:
- Машенька, это наваждение со временем пройдет. Но самой очень трудно справиться. Послезавтра я уезжаю в Москву, а завтра предлагаю сходить к Борисову. Он очень хороший специалист. Поверь.
Мне захотелось выскользнуть из его объятий, сердце просто разрывалось от боли. Он мне не верит! Олег удержал меня:
- Милая, в юности я оказался на самой грани, мой рассудок был готов изменить мне, - взволнованно прошептал он, и я прижалась к нему, ловя каждое слово. – Не хочу вдаваться в подробности, но это было ужасно. Я видел то, чего в действительности не было. И никто не мог меня убедить в обратном! А Борисов смог!
Его исповедь, пусть и неполная, ошеломила меня. Хотя и без того мне было известно о его нервном срыве или как там это называется, из его уст такая откровенность дорогого стоила. За какое-то мгновение я пережила весь тот ужас, через который ему пришлось пройти.
- Милый, - прохрипела я, и мы замерли, тесно прижавшись друг к другу.
Однако на следующий день я отказалась идти к Борисову, пообещав, что сама постараюсь справиться с «наваждением». Олегу такая формулировка понравилась, так как я как бы признавала, что в действительности никакого злодейства не было, а результаты моего расследования ничто иное, как фантазии воспаленного мозга. По его мнению, признать болезнь – это наполовину ее победить. На самом деле, я не собиралась ничего признавать, просто у меня пока не хватало аргументов, чтобы доказать свою правоту. А логические рассуждения Олега вкупе с личным опытом делали его выводы очень убедительными.
Чем бы я ни занималась – писала реферат по истории искусств, убирала квартиру или готовила еду, мои мысли непрерывно бились над одной задачей – найти того, кто убил моего ребенка и чуть не убил меня. Возможно, такая зацикленность выглядит ненормально, но я знала, что душевное здоровье здесь ни при чем. Я всегда была целеустремленной и добивалась достижения поставленной цели. Даже материальное благополучие, комфорт и любовь мужа в этом смысле не изменили меня.
У меня остался один кандидат в злоумышленники – Тася и, общаясь с Верой Степановной, я постепенно вытянула из нее массу информации об ее родственнице. Пока никаких мотивов для столь тяжкого преступления не просматривалось, и я решила обратиться к частному сыщику. Когда Олег уехал в Москву, я отправилась в детективное агентство у Нарвских ворот. Сыщику было хорошо за сорок, выглядел он весьма внушительно и располагающе, так что общение с ним оказалось легким и даже приятным. Я сообщила ему всё, что удалось вытянуть из Веры Степановны, дала пару фотографий, украденных из семейного альбома, и попросила проследить Тасину жизнь с момента рождения по сегодняшний день. Пока я не очень понимала, что это мне даст, вряд ли у нее были пересечения с моими родственниками, но я должна была исключить мотив личной мести. Если такого мотива нет, значит, она делала это за деньги, и нужно искать заказчика.
Заказчик… Выбор кандидатуры на эту роль был невелик, и это повергало меня в уныние. Человеку со стороны нет никакого дела до меня и моего ребенка, значит, это кто-то из своих. Возможно, таким способом он хотел насолить Олегу. Я решила дальнейших предположений не строить, ждать результатов расследования профессионала, а о своих действиях пока помалкивать в тряпочку. Сыщик предупредил, что ему понадобится не меньше недели на наведение предварительных справок, а потом мы вместе посмотрим, стоит ли расследование продолжать, а если стоит, то в каком направлении. Мне хотелось бы всё провернуть побыстрее, но я не стала давить на него и нервировать и, выплатив задаток, удалилась.
Около дома я столкнулась с Верой Степановной. В руках у нее были две сумки с продуктами. Подхватив одну из них, я ей попеняла на то, что она не пригласила меня в помощники. В ответ она улыбнулась. Еще неделю назад такое трудно было представить. Выгружая продукты, я поинтересовалась, почему Виктор Борисович нас не навещает. Неужели они поссорились?
- Нет, конечно, - вздохнула она. – Мы с ним ни разу по-настоящему не ссорились. Просто… Тася загнала нас в угол.
- Господи, да наплюйте вы на Тасю! – возмутилась я. – Вам давно пора официально оформить свои отношения. Хотите, я подготовлю Олега соответствующим образом? Он не такой эгоист, как вы думаете, и захочет, чтобы вы были счастливы. Я уверена!
Она грустно улыбнулась и сказала, что все не так просто.
- Но и ничего сложного нет! – возразила я. – Возможно, поначалу ему будет не слишком приятно, но потом привыкнет. Вы уже достаточно настрадались и, если и были в чем-то виноватой, то давно за всё расплатились. А сегодня здесь нет ни Таси, ни Олега, так что приглашайте Виктора Борисовича к ужину. Мне бы хотелось и с ним наладить отношения.
Я была великодушна, оптимистична и напориста. Казалось, что всё мне по плечу. Часть моего настроения передалась Вере Степановне, и она весело заявила, что немедленно позвонит Виктору Борисовичу. Через несколько минут мы приступили к приготовлению ужина. Оказывается, так приятно это делать вдвоем, переговариваться, давать друг другу советы и дегустировать то, что получилось. Едва мы успели со всем справиться, как появился гость. У него в руках было два букета желтых хризантем, которые он поочередно вручил нам. Я впервые поймала на себе его дружелюбный взгляд и отметила, сколько в этом мужчине обаяния. Каким же должен был быть Дмитрий Шестопалов, если ему без труда удалось отодвинуть на задворки такого соперника, да еще гораздо более молодого!
За ужином я незаметно перевела разговор на их отношения и посоветовала оформить их официально. Конечно, яйца курицу не учат, но в данном случае я чувствовала себя курицей. Надо сказать, мое вмешательство они не сочли бестактностью, и Виктор Борисович, переведя взгляд с Веры Степановны на меня, сказал, что давно этого ждет, но Вера не хочет переселяться в его квартиру.
- Зачем переселяться? – изумилась я. – Здесь на всех места хватит!
- А Олег? – осторожно поинтересовался Виктор Борисович.
- Олега беру на себя.
Мое заявление было самонадеянным, но я действительно была уверена, что смогу убедить Олега в том, что заключение брака необходимо для счастья его матери. Я хотела продолжить свою мысль, но какой-то шум в коридоре заставил меня отвлечься.
- Кто-то пришел, - сказала я, поднимаясь, и вышла из кухни.
Это была Тася. Она как раз подходила к двери в свою комнату, когда я появилась в коридоре. На ней было старомодное зимнее пальто с лисьим воротником и огромная шапка из такого же меха, в руках дорожная сумка. Мы обменялись с ней беглыми взглядами, но не поздоровались. Она вошла в комнату, а я вернулась в кухню и сообщила о ее приезде. Вера Степановна с Виктором Борисовичем обменялись тоскливыми взглядами. Детский сад, ей богу! Думаю, не только я догадалась о характере их отношений, а они всё тушуются и прячутся, как дети малые. Похоже, в этом доме именно я самая старая и самая мудрая. Что ж, в таком случае придется брать инициативу на себя.
Я предложила немедленно сообщить Тасе, что нам с Олегом давно известно об их связи, и это нас ничуть не шокирует, наоборот, мы всячески ее поддерживаем и согласны стать свидетелями на их свадьбе. Я была готова тут же осуществить свое намерение, но Вера Степановна меня остановила, сказав, что сама поговорит с ней. Она и в самом деле поднялась, но выглядела нерешительной и даже запуганной, что было совсем нехарактерно для нее. Когда она удалилась, мы с Виктором Борисовичем завели какой-то разговор, но все наши мысли были заняты тем, что происходит в комнате домработницы. Вся ситуация в целом казалась мне странной и неестественной. Много шума из ничего.
Вера Степановна вернулась минут через двадцать. Она выглядела взволнованной, но прямо на наших глазах к ней возвращалась прежняя уверенность.
- О Тасе можно забыть, - удовлетворенно произнесла она. – Завтра в десять утра приедет машина за ее вещами, и она навсегда отсюда уберется. Я забрала ее ключи, но, на всякий случай, на днях сменим замки. От нее можно ожидать чего угодно.
- А куда она поедет? – поинтересовалась я.
- Да куда хочет! Пусть катится ко всем чертям!
Дальнейшая беседа была исполнена оптимизма и конкретики. Мы обсуждали, как лучше сообщить Олегу о предстоящем бракосочетании. При его положительной реакции Виктор Борисович был готов переселиться сюда, хотя ему и не слишком нравится быть в роли приживалы. Но он, конечно, понимает, что Вера привыкла жить на широких просторах, чего он, к сожалению, не может ей предоставить. Зато будет настаивать на том, чтобы Олег прекратил финансирование материнских расходов, с этим он и сам справится.
- Думаю, последнее требование излишне, - рассудительно заметила я. – Оттого, что
Вера Степановна выйдет за вас замуж, она не перестанет быть матерью Олега.
Свекровь наградила меня благодарным взглядом, так как знала, что возможности будущего мужа весьма ограничены. Мы еще долго сидели за столом, решив выпить по бокалу вина, но Тася на кухне так и не появилась, хотя наверняка ей хотелось подкрепиться с дороги. Уже оказавшись в своей комнате, я задумалась, куда же Тася отправится вместе со своими вещами. Это кое-что прояснило бы. Значит, это необходимо выяснить. Я тут же позвонила сыщику и предложила завтра проследить за ней.
Вечером мы целый час общались с Олегом по скайпу. Его визит в Москву затягивался. Пришла заявка из иностранного издательства на перевод и публикацию одного из его романов. Завтра прибудет их представитель, чтобы всё конкретно обсудить. Поскольку они планируют карманное издание, то придется роман сократить, причем сделать это нужно в сжатые сроки, иначе заказ сорвется. Олег остановился в шикарном номере пятизвездочной гостиницы и предлагал мне приехать к нему.
- Машенька, я не смогу прожить без тебя целую неделю! А раньше мне не справиться.
- Но ты ведь будешь постоянно занят, - недовольно пробурчала я. – А мне чем заниматься?
- Погуляешь по Москве, съездишь в Рязань к подруге.
Предложение было очень заманчивым, но мне нужно было следить за расследованием и продолжать наводить мосты со свекровью. Пока она не хотела возвращаться к прерванному разговору и рассказать мне всё до конца. «Не сейчас», - мягко говорила она. Это словосочетание было мне хорошо знакомо и ничего хорошего не сулило. Тогда я со своим сочувствием застала ее врасплох. Теперь, распрощавшись с Тасей, она успокоилась и наверняка сожалеет о своей откровенности. Нужно найти к ней подход.
- Завтра у меня начинаются занятия на курсах, - сказала я. – Да и с Верой Степановной мы только начали нормально общаться, не хотелось бы прерывать этот процесс.
Затем я перевела разговор на отношения матери с доктором и, можно сказать, испросила его разрешения на их брак. В качестве аргументации в пользу такого решения упомянула о том, что они уже давно друг друга любят.
- Что значит давно? – недовольно осведомился он. – Отец умер менее двух лет назад.
Я оказалась в весьма щекотливом положении. Имею ли я право рассказывать о том, что их связь длится почти тридцать лет?
- Не придирайся к словам, - наконец, выдавила я. – Твоя мать порядочная женщина, можешь не сомневаться…
Олег рассмеялся:
- Своим ушам не верю! ТЫ защищаешь мою мать от МЕНЯ!
- Ну, пожалуйста, - жалобно заскулила я, - позвони ей и скажи, что ты согласен на их брак. Без твоей поддержки она ни за что не решится.
- А где они будут жить?
- Разумеется, в этой квартире. Неужели ты позволишь матери переехать к Виктору Борисовичу? Я слышала, у него там…
Он меня перебил:
- А тебя такое соседство не испугает?
- Ни в коем случае, к тому же, мы ведь собирались жить отдельно.
Квартира Дмитрия Шестопалова с самого начала казалась мне враждебной, а то просто вампиром. Она будто выпивала из меня жизненные соки, я часто погружалась в депрессию, чего никогда прежде не было, у меня ни к чему не лежали руки, и я никогда не смогла бы почувствовать себя здесь хозяйкой. И именно здесь я потеряла ребенка! Нет, давно пора съехать отсюда.
- Хорошо, я позвоню матери, - сдался Олег, - и как только Пашин брат освободит квартиру, мы переберемся туда. Теперь ты должна сделать ответный дружественный шаг – приезжай в Москву!
- Если к выходным не управишься, я тебя навещу. – На том и порешили.
Я уже ложилась спать, когда в дверь осторожно постучали. Это Вера Степановна пришла с благодарностями. Олег ей позвонил и сказал, что не имеет ничего против ее брака с Виктором Борисовичем, если это принесет ей счастье. Она уже созвонилась с женихом, и они решили завтра же отправиться в ЗАГС и подать заявление. Затем она завалила меня подробностями своих планов относительно праздничных мероприятий по этому поводу. Я почувствовала себя доброй феей и Святым Валентином в одном лице.
Продолжение следует...