НА ФОТО: Репродукция их книги В. Толстова "История Хоперского полка", 1900 г.
***
ЛИДКА-КРИВОРУЧКА
В начале 1931 года главы семейств хутора Казинского-2 получили в сельском совете под роспись «Окладной лист по единому сельскохозяйственному налогу». Петру Гречкину наложили обязательство сдать в мясопоставку 1 корову и 1 свинью.
Свинью он сдал, а вот, корову-кормилицу не сдавал, все выжидал… Не передумает ли власть забирать из семьи последнюю коровенку? Даже стожок сена на зиму для нее заготовил. Сено майское, луговое, пахучее!
Советская власть за выполнением планов следила строго, никому спуску не давала. По осени к подворью Гречкиных на бедарке подъехала налоговый инспектор Лидка-криворучка.
Она, одетая в кожаную комиссарскую куртку с командирской сумкой на ремне через плечо, - имущество, доставшееся ей с гражданской войны, - лихо соскочила с бедарки. Вместо кисти левой руки у нее был протез, память о той же войне, о шальной белогвардейской пуле.
Налоговый инспектор без стука, смело прошла в хату, поприветствовала хозяев:
- Здорово дневали?
- Как Бог послал, - откликнулся Петр, не ожидая ничего хорошего от визита бывшей комиссарши одного из полков красного командира Ивана Кочубея.
- Евдокия! Уведи детей из хаты, - велела Лидка хозяйке. – Разговор будет мужской!
Беременная Евдокия, взяв на руки трехлетнего сына Дмитрия, и, сказав 8-летней дочке Марии: «Пошли к дедушке…», вышла из хаты.
Лидка в выражениях не стеснялась:
- Ну, что, контра недобитая? Почему корову не сдал в Заготскот?
- Так, корова одна! Другой нет! Жена больная… Дети малые… Как без молочка?
- Жаль, не попался ты мне в девятнадцатом году, господин урядник. Я б тебе показала молочко! За Ваню Кочубея много я вашего брата-казака положила!
Петр попытался переменить тему разговора:
- Видать, по моей корове ошибочка вышла. Неправильно станичный совет раскладку сделал. У кого действительно много скота, тому налог маленький. А вот у кого скота мало, у того загребают подчистую…
- Этот вопрос не ко мне! К председателю станичного совета Бузову и секретарю Меркулову! Раньше надо было добиваться справедливости. Завтра с утра веди корову на заготовительный пункт!
- Не поведу! Как мне дитям в глаза глядеть? Хоть режьте, хоть стреляйте… Не поведу! Силком забирайте…
- До вступления в колхоз, у тебя какое хозяйство было? - учинила Лидка допрос несговорчивому хозяину.
Петр врать не стал, в справке сельсовета все записано. И скот, и английские свиньи, и доход от продажи вишен из своего сада.
- Имел я две лошади, 2 коровы, 3 головы гулевого скота, 4 свиньи…
- Хорошо! При обобществлении в колхоз что сдал?
- Как и все! Две лошади, бричку, плуг-букер.
- А остальное поголовье куда дел?
- На рынке продал, в станице Георгиевской…
Лидка не стала больше Петра слушать, по-мужски крепко выругалась, жестко закончила разговор:
- Хозяйство разбазарил, а теперь плачешь… Корову ему жалко… Завтра заготовителей пришлю! Корову заберут, квитанцию на месте выпишут. Она у тебя центнера на четыре потянет?
- Поболе будет! Коровенка справная!
- Ну и хорошо! Да смотри, без выкрутасов… Без стрельбы и мордобоя! А то у вас, у казаков, почти у каждого пулемет в огороде прикопан, да винтовка под стрехой припрятана…
***
Почти все ночь Петр не спал. Рядом, изредка тяжко вздыхая, ворочалась жена. К утру задремал, но разбудил ранний кочет, который демонстрировал своему семейству звонкий, с легкой хрипотцой голос. Соседские петухи его не поддержали. Зоревали.
Проснулась Евдокия, стала одеваться. Петр спросил:
- Куда?
- Корову доить…
- Подоишь, в стадо не выгоняй. Заготовители приедут.
Евдокия ничего не ответила, вышла, молча, из комнаты, в сенях споткнулась, загремела подойником. Подоив корову, молоко процедила, слила в горшки, снесла их в погреб.
По хутору пастух Вася-дурачок уже собирал худобу в стадо. Он крикнул:
- Дуська! Корову выгоняй! Проспала нынче… Пригрелась у мужика под боком?
- Иди к черту, брехун, - отозвалась Евдокия. – Наша Красавка нынче дома остается.
***
Ближе к обеду подъехали на параконке заготовители. От них несло водочным перегаром. Но дело они свое знали. Смело зашли в хлев, накинули на рога буренке налыгач, прикрикнули на худобу, привязали налыгач к ящику брички. Евдокия при сем действе не присутствовала, ушла в хату, концом платка вытирала слезу…
Петр закрыл ворота, стоял одиноко посередине двора. На душе было тоскливо и безнадежно. Из хаты выбежала Маришка:
- Папа, папа! Маме плохо… Срочно… Повитуху…
- Ну, не было печали, - ругнулся Петр, и пошел звать бабку Феклу.
Через пару часов Евдокия разрешилась мальчиком. Нарекут его Илюшей. Радости особой не было. Новая власть на пацанов землю в 30 десятин не нарезала.
***
А тем временем, заготовители доставили Петрову корову на скотобойный пункт, сдали ее по акту.
Бойщик Володя Быкан нынче скучал, работы с утра не было, руки стосковались по привычному делу. Он просунул конец налыгача в металлическое кольцо, вмонтированное в бетонный пол, потянул веревку на себя.
Коровенка, почуяв неладное, дико заревело. Но, бойщик, применив свою богатырскую силу, подтянул налыгач так, что лоб коровы уперся в бетонный пол.
Зафиксировав налыгач на узел, Быкан взял в руки шестикилограммовую кувалду с длинной рукояткой, примерился, и со словами: «…Господи, благослови и помилуй… Прости наши грехи тяжкие!», ударил коровенку промеж рог…
Еще одним кулаком на хуторе Казинском-2 стало меньше!
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ
12 февраля 2013 г.
Гор. Благодарный
Владимир Пузиков