Глава шестая.
Раненный в плечо Ахмед всё ещё держался на ногах, хотя и чувствовал, как тают его силы. Снова бросил он взгляд к противоположному склону горы и в лучах полуденного солнца увидел, словно в золотом обрамлении лицо Парту-Патимы. Сведенные к переносице длинные брови, огненный свет светло-карих глаз, блестящий шлем, из-под которого выбивалась густая коса. Как прекрасна она была в этот миг с саблей в руке и на коне, послушном её воле. Ничего не видел больше Ахмед кроме, несущейся на полном скаку всаднице.
Взгляды их встретились и успели многое сказать друг другу. И казалось ненужным и лишним всё, что происходило вокруг, всё, к чему простирала свои руки смерть, всё, что несло гибель. Они смотрели в глаза друг друга и видели торжество жизни в синеве небес, в стебельках трав, в полете гордой птицы высоко над землей.
До них доносились и крики, и стоны, и хриплое предсмертное дыхание, и тяжелый звон сабель, но сейчас всё это было, как будто где-то и происходило, непонятно зачем. А для них, всё вокруг, было совсем другим. В это мгновение, как бы заново они открывали мир теплых и нежных красок, тихой музыки, мир вечности, заключенной в одном, единственном слове – Любовь. Они шли навстречу, не отрывая друг от друга взгляд. Она – верхом на коне, в кольчуге, облегающей девичью грудь. Он – стоя, прижимая руку к ране, словно пытаясь её закрыть.
Из-под пальцев его руки, стекала кровь, падая тяжелыми каплями на траву. Мгновение и вечность были в этом их пути друг к другу. Вечность и мгновение… И, обрывая тонкую нить соединяющую мгновенье с вечностью, полный отчаянной злобы враг, открыл, казалось, навечно сомкнутые веки, протянул руку к лежащему рядом копью, собрал последние свои силы и, бросил его.
Расцепило острое копьё прижатые к груди пальцы и вонзилось в сердце. Так и не успело прозвучать слово, застывшее на губах. Кинулась к нему Парту-Патима, и упал он на её руки, прикасаясь щекой к нежным ладоням.
Что там, высоко в безбрежном небе за причудливыми очертаниями облаков, нам неведомо. Так устроен человек - чаще смотрит он под ноги.
И лишь когда переполнит сердце горе, запрокинет голову человек и, обращаясь в неведомую даль, пытается увидеть слабый луч надежды. Сколько безответных взглядов брошено в небесную высь. Всё так же плывут гонимые ветром облака, то, закрывая собой солнце, то рассеиваясь под его лучами. Ещё не раз повторят они свой путь по замкнутому кругу, и всё повторится снова на этой земле.
Крик младенца, руки матери качающие колыбель, смех ребенка, темная полоска первых усов пробившихся над губой, натянутый повод в крепких руках, сабля, вынутая из ножен, журчание родника утолившего жажду, очертания родимых гор, дорога, по которой уносит тебя резвый скакун. Кольчуга поверх черкески, звон стального клинка, чей-то стон, небо над тобой и последняя мысль, - почему оно так близко…
И снова, где-то первым криком известит о своем рождении ещё один человек, которому предстоит заново пройти свой путь по замкнутому кругу.
Ещё вчера горестно заламывала руки над безжизненным телом Ахмеда Парту-Патима, это было горе женщины, потерявшей любимого. Ничего не видела она за пеленой слез, губы её произносили его имя, повторяя снова и снова. Сегодня нет слёз на её лице, только плотно сжатые губы и, несколько седых волос, в густой девичье косе, напоминают о тяжелой утрате. Так же, как и прежде сидит она в седле, уверенно держит руку на рукояти сабли и с гордой непреклонностью смотрит туда, где за темным силуэтом далеких гор собирает новые силы неистовый Тимур, чтобы пройтись губительным ураганом по земле горцев.
Он снова вернется в эту долину, где ещё будут лежать не погребенными останки его воинов, и снова потерпит поражение, на этот раз от войска, во главе которого навстречу ему выступит отважная Парту-Патима.
Вслед за этим будет ещё один, последний её бой, где она погибнет, но прежде сразит в единоборстве нескольких воинов Тимура. Повелитель вселенной, как называл себя Тимур, сможет насытиться видом крови, пролитой им на этой земле, видом сожженных аулов, брошенных под копыта его конницы женщин и детей, но он не сможет в полной мере испытать чувство победителя народа, не склонившего перед ним головы.
И уйдет Тимур, так и не закрепившись в этих горах, и не сумев присоединить эту страну к своим владениям. И не раз ещё вспомнятся ему предсказания убитого им ясновидца и последние его слова: - «Нет, не всесилен ты, повелитель». И девушка-воин, по имени Парту-Патима, вспомнится ему и не будет сил стереть из памяти, лицо её, впервые уведенное им в зеркальной глубине таинственной шкатулки.
До самого последнего дня будет преследовать Тимура пронзительный взгляд горянки. И на смертном ложе, когда ощутит он прикосновение холодного дыхания смерти, явится она к нему в облике бесстрашной воительницы. И, последнее, что он увидит – как занесет она над ним острую саблю. Попытается Тимур заслониться, но не сможет, острая боль пронзит его, оставляя страшный след на лице. Когда же на крик вбегут в его покои, то увидят грозного владыку беспомощно лежащим у подножия своего трона. Он будет ещё жив и в эти, последние мгновения, не в силах подняться, с трудом оторвет от груди руку, указывая на лежащую рядом с ним шкатулку, губы его дрогнут, словно он хотел что-то сказать, и тут же сомкнуться навсегда. Так уйдет из жизни Тимур, мечтавший стать владыкой мира.