Таких людей всегда не хватает. Потому что они находят решение, где казалось бы изменить ничего невозможно или не нужно. А они придумывают и жизнь становиться лучше.
И у меня был такой человек, и был другом.
Игорь. Переполнен идеями и всё ему было интересно. И комната его наполнена полезными мелочами. Подставки, держалки,одни фонарик для чтения ночью с направляемым лучом чего стоил. Отвёрточка всегда под рукой, чтобы исправить любое неудобство. Всегда находил какие то мелочи или из любой мелочи мог сделать интересную полезность. Карандашик всегда с собой носил и рисовал на всем что угодно. Тетрадки, парты, стены, любые бумажки, всё что угодно вокруг. Причем каждый раз это было сюжетное творение: сосна на ветру под луной, девушка с платком на вокзале, пешеход опоздавший на автобус.
За такое творчество его обычно хвалили и жалели что не удастся сохранить красотищу. А лучше всего у него получалось рассказывать, любую историю так же в незаметных никому мелочах. И всегда со своими придумками был рядом и был готов прийти на помощь.
Такого друга хочется каждому, и он у меня был.
Вот только как то он позвал меня в гости, и серьёзно, очень серьёзно, рассказал о проблеме с наркотиками.
В те годы казалось что нет в этом особой проблемы, хотя были первые звонки. Случались передозировки. Но это у кого запущенно.
Я слышал про какой то Центр реабилитации и пообещал разузнать.
Мы стояли у его родителей на балконе, и я явно почувствовал что Игорю глубоко плохо и он не может преодолеть это. А врожденная интеллигентность не позволяла кричать об этом. Только взгляд не добрый, черный, болезненный, просящий.
Мама Игоря, добрая тетя Амалия, при прощании долго не отпускала руку: «Пожалуйста, помоги ему, как нибудь, измучался весь, нас всех измучил…»
Я не узнавал про этот Центр, руки не доходили. Игорь звонил раз, спрашивал. Новостей у меня не было, да и с наркоманами как с прокажёнными. Лучше как то на расстоянии, чтобы не заразиться.
И вот позвонил общий знакомый Марк и сказал что мамка Игоря ищет, не ночевал пару дней. А когда он не ночевал, всегда отзванивался. Я предложил подождать, появится. Но внутри осознал, не появится больше никогда.
Марк ждать не стал и поехал по больницам, и сообщил вскоре: "Я нашел Игоря... в городском Морге. Завтра в 10 забираем, потом домой и на кладбище, приедешь?"
"Конечно..." - опустело и обреченно, согласился я.
Забрали. Привезли к дому, поставили гроб на табуретки. Прощайтесь, объявили не многим собравшимся. Цветы, венки, слёзы.
Но мама требовала внести домой попрощаться.
Понесли. А лестницы в их подъезде были крайне узкими. Поэтому гроб на площадках приходилось проносить стоя, держа при этом Игоря. Марк ругался: «Что за подстава та такая! Хорошо что третий этаж.»
Попрощались. Выносили также, уже привязав его. Повезли. Хоронили при дожде. Отец рыдал, падал в грязь на колени и просил прощения. За всех. И я молча стоял радом, вспоминая только последнюю встречу.
Поставили временный крест.
"Он бы ему не понравился, он бы его сделал красиво..." - выдохнул Марк.
И на этом ветряном дожде, я вспомнил что не сохранил ни один из его рисунков.
Может один только, наверное под обоями... на квартире которую мы давно продали.