Издержки профессии. Часть 4. Бэла
начало тут - http://www.proza.ru/2013/02/11/1350
Я не поехал к Бэле. Я вначале заехал домой. Сменить рубашку и, как бы это прозаично не звучало, принять душ. Какая-то истерия на меня напала - я лихорадочно и с остервенением шоркал свое тело до красноты, смывая запах пота и как мне казалось ужасной налипшей грязи. Я, наверное, истер себя до дыр, пока проводив ладонями по подмышкам и промежности, не остался доволен оставшимся запахом на теле. Наспех подобрав рубашку, наконец, поехал в сторону дома Бэлы. Подходя к ее квартире, я мучительно попытался вспомнить хоть одну фантазию, связанную с ней. Но, в голове звучали лишь ее стихи, да легкий ветерок, сдувающий подол ее белого платья.
Дверь на звонок открылась сразу же, передо мной стояла Бэла, и выжидающе взглянула на меня.
- Я прочел письмо, и… - все, что я смог выговорить охрипшим голосом. Она прижалась поцелуем к моим губам, и будто туром вальса закружила меня вглубь комнаты, и мы упали на кровать. С соседней комнаты доносился говор телевизора, но внезапно и он умолк в моей голове. Я стал глух. Абсолютно. Я даже не слышал криков Бэлы – перевернув спиной к себе, я брал ее сзади, прижимая все сильнее и сильнее к подушке ее красивое лицо. Сквозь стиснутые зубы выскальзывало мое учащенное дыхание, тяжесть легких, сдавливая виски и скулы, заставляла меня двигаться все быстрей и быстрей, все глубже и глубже. Сердце остановилось на мгновение, на секунду я открыл глаза – жалобно застонала ее спина, в капельках влаги. Я нагнулся, и слегка подул на ее спину. Но, тут сияющий свет обжег меня, изнутри вырвалась вскипающая лавина, и я, обессиленный, рухнул прямо на нее.
Я так лежал, пока мы не остыли.
Сев у порога спальни, я вытащил сигарету, и закурил. Что ты за зверек, Бэла? Она немного пошевелилась, и все еще отвернувшись от меня, попыталась прикрыться простыней. На темных простынях были видны очертания лишь ее белых щиколоток.
Я никогда не рисовал, но почему-то потянулся за карандашом, лежащим на столике возле кровати. Вырвав листок из ее тетрадки с лекциями, я быстро набросал рисунок – нежную щиколотку, а между пальцев ног – маленький цветок.
Затем оделся, и бесшумно ушел.
За все последующее время, мы наверное, обмолвились всего лишь десятком слов при каждой встрече – и это за долгие семь лет, что мы любили друг друга. Сказать, что мы понимали друг друга без слов, было бы не совсем правильно, но они нам не были нужны. У нас с ней был негласный закон общения. Бэла просила меня никогда не прятать глаза при встрече, чтобы у нее не было поводов задавать мне вопросов. А я никогда не задавал ей вопросов – лишь тогда, я был уверен, не будет этой унизительной пытки думать, что от тебя что-то скрывают, недоговаривают, уходят от ответов, и прочей дряни, что могло разрушить чувства и отношения. Мы доверяли своим глазам, рукам, телу, своему сердцу – и больше ничего нам не было нужно. Ну, разве это не восхитительно, а?
Но, более всего, меня восхищало в ней то, что она меня полюбила…без этих коварных таблеток. Как бы это наивно сейчас не звучало из моих уст. Ведь, я ее ими не поил! А, значит, я был уверен, она меня любила таким, какой я есть. Нежная, хрупкая, слегка со смешливой ямочкой на щечках – такая она и сейчас передо мной. Ни разу она меня не встретила хмурой, каждый раз, когда я приближался к ней – я был встречаем с радостью и с желанием. Как то, через два года после нашей первой встречи, мне показалось, что она охладевает ко мне – и я даже решился дать ей свою чудо-таблетку. Но, в последний момент одумался – мне казалось, я испорчу ее в своих глазах, получу фальшивую, продажную любовь.
***
К вечеру Иосифу стало плохо. Софа вызвала врачей, его укололи и он проспал до полудня следующего дня. Дядя Боря собрался за продуктами в город, и я, попросив извинения у Софы, вызвалась с ним ехать.
Шумный одесский привоз встретил меня горячими объятиями. Дама с огромной корзиной весело и громогласно окликнула: *бери, не зевай!*. Судя по ее уверенной улыбке, она торговала самыми лучшими на всем привозе, да что там привозе - на всем белом свете, пирожками с грибами. Мне даже захотелось немного постоять подле нее, может купить пирожков, поторговаться, влиться в эту незнакомую для меня жизнь, поиграть с румяной продавщицей в некую ролевую игру «упрямый продавец - скупая покупательница». Тем не менее, я пошла дальше – дядя Боря искал глазами колбасные ряды, и усиленно тянул меня за собой. Мимо меня пронесся вихрь из клетчатых китайских сумок, а между ними едва был виден профиль бровастого старичка – впереди был блошиный рынок. Южный город сейчас прибарахлится, засверкает всеми красками и стразами жизни. Дядя Боря остался тут, а я пошла за старичком – что-то поманило меня туда, в ряды цветных и ярко пахнущих одежд и утвари.
Глаза разбежались, но через мгновения фокус поймал несколько нужных мне картинок – вот, старинные часы с затаившейся кукушкой за деревянной дверцей. Вот, шаль с вышитой жар-птицей, щедро распустившей хвост. Постой! А это что?! В глубине одной из ниш торговых рядов мне показалась картина Алексея – «Маленький великан». Да не может быть, картина-то в Москве! Внезапно мой взгляд пересекся с человеком, что преградил мне путь, и как только он прошел мимо, я с разочарованием поняла, что ошиблась - висела другая картина.
Вдруг передо мной выросла пышная дама. Гадалка. Она сидела прямо посередине прохода, и оставалось только гадать, как покупатели ее обходят, чтобы пойти дальше. Видимо, это была ее уловка – не пропустить нужного человека. Перед ней сидел среднего возраста мужчина, время от времени вытирая обильно стекавший пот с лица и шеи. Я встала чуть сбоку, делая вид, что рассматриваю огромных размеров хлопчатобумажные лифчики за соседним прилавком, но сама стала внимательно слушать их волшебный разговор.
Но, гадалка была еще та хитрая бестия – она говорила полушепотом, и я практически ничего не услышала. В конце гадания она всучила мужчине пузырек с голубоватой жидкостью, и тот, довольный и вдохновленный то ли результатом беседы, то ли ее бездонным декольте с поблескивающей грудью от жары, радостно зашагал в сторону от нас.
Тут я совсем потеряла покой. Мало того, что я ничего не услышала, так меня теперь распирало желание узнать, что это был за пузырек! Придав лицу тяжелый задумчивый вид, и печально вздыхая, я присела напротив нее. Протянув ладонь, я решила пойти ва-банк, и огорошила ее вопросом: скажите, а что за пузырек Вы дали этому мужчине?
Я подумала: если эта одесситка умная, то поймет и поверит мне, что я никому не расскажу, а если нет – то и ответ ее мне не нужен.
Оказалась умной. И, шо бы вы думали, господа хорошие?! Во флакончике, что было описано для клиента, как чудо-жидкость для приворота женщин – было не что иное, как кампот из смородины!! С разинутым ртом я слушала горячие откровения находчивой коммерсантки, а она не скупилась на откровения, скажу я вам. Суть ее рассуждений была проста – мужчины, если сильно захочут, любую даму охомутают. Им только уверенность нужна – а вон вам и уверенность, плещется голубой водичкой. А если эта уверенность сольется с огромным нетерпимым хотением (читай, желанием) – то никакая ледяная красавица не устоит. В какой-то момент гадалка осеклась и замолчала, видимо ее формула не всегда срабатывала в ее личной жизни, но…дело было сделано, деньги послушно залезли в глубины ее декольте, и исправлять что-либо в этой жизни она не намеревалась. А что будет дальше с этим бедным мужчинкой – ей, конечно, было фиолетово.
Лола, приподняв брови и торжествующе улыбнувшись, встала – ах вон оно как! Бедный Иосиф, тебя опять обманули! А, может, и не бедный… Стало быть, в него влюблялись по-настоящему?!
В моей голове все смешалось, и как обычно я делаю в таких случаях, я просто отключила этот вопрос для себя. На время. Подумаю об этом завтра, сказала я себе словами Скарлетт, и пошла искать в колбасных рядах своего дядю Борю.