Шоколадный Авангард.
Роман-фэнтэзи.
Часть вторая.
Дом Мистерий.
1. Нефритовая похлебка.
Я очнулся рано утром, когда над расположенными неподалеку горными вершинами проблеснула узкая полоска красноватого солнца. Голова дико болела от вчерашнего удара, но глоток нектара быстро привел меня в нормальное расположение духа. Теперь можно было подняться на ноги и оглядеться.
Трое моих спутников в разных позах лежали на ярко-желтом песке, постанывая во сне от пережитых кошмаров. Их одежда, как и моя, была перемазана черной грязью солончака, смешанной теперь с местным песком странного лимонного цвета, от чего все мы стали похожи на участников диковинного латиноамериканского карнавала, прикорнувших на атлантическом побережье после бурной ночи. Кромка болота, поглотившего «Урал», находилась в нескольких метрах от нас, грузовик осел в него практически полностью, наружу торчала лишь небольшая часть кабины. Симсимеров и их транспорта не было видно – очевидно, наши преследователи отправились в Валгаллу военизированных охранников полным составом. Впрочем, отсутствовали не только симсимеры. Вокруг, насколько хватало взгляда, не было вообще никаких признаков жизни – ни людей, ни животных, ни птиц. С той стороны, откуда мы приехали, белела выжженная пустыня – угрюмая и безнадежная, словно лицо старого бомжа, с лишайными пятнами солончаков и глубокими ранами оврагов и карьеров. Вдалеке можно было разглядеть несколько брошенных добывающих качалок и вышек – там начинались отработанные месторождения блэкмада, которые ныне пыталась оживить Фактория. В пылу погони мы углубились в пустыню настолько, что вблизи не наблюдалось никаких признаков человеческого жилища. На востоке, откуда взошло солнце, желтели безжизненные холмы Гелиодоровых гор. Взглянув туда, я понял, что вчера нам очень посчастливилось упасть в солончак, потому как впереди, всего через сотню метров дорога заканчивалась, упираясь в отвесную скалу окаменевшего гелиодора. Не свались мы в болото, сегодня нас некому было бы отскребать от этой молчаливой плиты.
Разглядывая скалу, я неожиданно заметил неясное движение у ее основания – словно чья-то желтая тень рванулась с места и скрылась в узкой пещере сбоку от плиты. Но, поскольку в той стороне все было нестерпимо желтым, как диск полуденного солнца, ничего толком рассмотреть я не смог и принялся будить товарищей.
Проснувшись, друзья рассказали, что я единственный вырубился вчера от удара, и они коллективно, невзирая на грязь, потоком заливавшую кабину, вынесли меня из грузовика и потом, едва не утонув в трясине, добрались до сухого места. Тут силы их оставили, и все трое отключились до утра.
То, что мы живы и здоровы, было хорошей новостью. Но мы оказались в неизвестной местности, без транспорта и провианта, и находиться здесь и далее было бы ошибкой, поскольку симсимеры явно уже хватились своих коллег и наверняка отправили патруль на их поиски. Поэтому, хорошо подумав, Инспектор спросил:
- Есть у кого-нибудь идеи, что делать дальше? Хотя бы в каком направлении идти?
Компот и Донат молчали, стирая с лица катышки черной грязи. Я решил поделиться с товарищами результатами своих наблюдений:
- Не уверен, но мне показалось, что там, у скалы, я недавно видел какое-то существо. Вроде бы человеческого роста, но оно очень быстро исчезло, и – все может быть, возможно, мне показалось, но оно юркнуло в пещеру за плитой.
- Человеческого роста и желтое? – спросил Инспектор, прищурив глаза и всматриваясь в склоны гор.
- Да, но повторяю, я не уверен…
- С этой публикой никогда ни в чем нельзя быть уверенным, - загадочно сказал Участковый. – Но, кажется, я знаю, о ком идет речь. Выбора у нас нет – придется идти в ту сторону. Раз ты их видел, значит, и они нас уже заметили, и, по моему опыту, тут их скоро будет много. Если их не злить, то, возможно, мы даже подружимся, и они расскажут нам, как выбраться в город.
- О ком ты говоришь? – спросил Донат.
- О нефрофагах, конечно, - пояснил Инспектор. – Живности в этих горах нет. Даже насекомые и пауки не выживают. Тут обитают только люди, а, вернее, нефрофаги или нефроманы. Идемте, я думаю, мы найдем их в той пещере сбоку от скалы.
Вытряхнув грязь из ботинок, мы направились к пещере у скалы. Впрочем, оказалось, что это не пещера, а узкий проход сквозь породу гелиодора. Земля тут была основательно утоптана и испещрена сотнями следов явно человеческого происхождения. К тому же по мере нашего продвижения впереди нарастал неясный гул, скоро распавшийся на отдельные голоса и умиротворяющие звуки вроде стука вёдер и звона бутылок.
Проход закончился неожиданно, открыв нашим взорам широкую площадку, окруженную со всех сторон высокими скалами и холмами лимонного цвета. На площадке находилось несколько сотен человек, а также были возведены палатки и хижины, где эти люди обитали. Первое, что бросалось в глаза – это чрезвычайное обилие желтого цвета. Тут все было не просто желтым, а нестерпимо, сверх всякой меры лимонным, канареечным, солнечным: кожа местных жителей, их глаза, зубы, волосы, одежда, стены хижин, домашняя утварь и детские игрушки.
На нас уставилось сразу около тысячи глаз, но, насколько я мог оценить взгляды, нефрофаги проявляли к нам скорее интерес и любопытство, нежели агрессию. Мы, даже успев перемазаться в желтой пыли, все равно выглядели четырьмя темными пятнами посреди буйства лимонных красок. Среди нефрофагов были люди разных возрастов, в том числе старики и дети, но преобладали молодые люди двадцати-тридцати лет. Несмотря на одинаковый лимонный цвет лиц и волос, я сразу отметил про себя, что тут собрались представители самых разных рас и национальностей. Это быстро зафиксировал и Участковый. Он наклонился ко мне и прошептал:
- Да тут дети разных народов. Интересно, они по-нашему говорят?
И, подняв руку с раскрытой ладонью в знак наших дружественных намерений, Инспектор громко изрек:
- Мир, дружба! Привет нефрофагам от свалканавтов! Кто тут у вас главный, чтобы можно было поговорить?
Нефрофаги не отвечали. Они переглядывались между собой и о чем-то вполголоса говорили. Наконец, один из них, молодой, почти подросток, вышел вперед и что-то спросил по-английски. К сожалению, никто из нас не обладал знаниями этого международного языка в достаточной степени, и нам пришлось ограничиться ни к чему не обязывающим восклицанием «Ай эм сори».
После этого к нам обратились на французском, немецком, арабском, а также нескольких романских языках, которые я так и не идентифицировал – попробуйте отличите на слух, например, испанский от португальского, если не знаешь ничего, кроме «адьос, мучачес» и «каррамба». Когда стало ясно, что языковой барьер преодолеть не удастся, в толпе нефрофагов раздались возгласы: «Майк, Майк!» Все принялись искать какого-то Майка, забегали по склонам окрестных пологих холмов, начали рыскать по палаткам. Тем временем нас обступили дети и женщины, с интересом разглядывающие нас и тыкающие в нас пальцами, словно убеждаясь, реальные мы или нет. Лучше всех в этой ситуации сориентировался Компот, тут же доставший из карманов невесть с каких времен залежавшиеся конфеты и жевательные резинки и принявшийся угощать детей.
Глядя на малышей, доверчиво принимающих сладости из рук Компота, я с ужасом заметил, что среди них нет ни одного здорового. Практически все дети были с какими-либо явными наследственными пороками, а желтизна лиц и волос добавляла к их облику еще больше неестественности. Старики-нефрофаги были дряхлыми и едва держались на ногах, либо просто лежали возле палаток, устремляя на нас угасающий взгляд. Нефрофаги молодого возраста выглядели в основном здоровыми, но в их глазах читались безысходность и отчаяние.
Пока я размышлял о причинах этих явлений, из глубины поселка к нам пробрался мужчина лет пятидесяти в ковбойской шляпе и джинсовом костюме. Его кожа и одеяние были не настолько желтыми, как у остальных жителей площадки, но особенно выделялась ярко-синяя теплая рубашка под курткой. Уважительные знаки, которые оказывали мужчине другие нефрофаги, тут же позволили нам предположить, что это если не вождь, то, во всяком случае, один из старейшин племени.
- Здравствуйте, господа, - сказал мужчина с легким английским акцентом. – Меня зовут Майк, я из Флориды…
Не докончив фразы, Майк неожиданно всплеснул руками и воскликнул:
- Донат Каримович! Да вы ли это?!
Донат, оказавшийся Каримовичем, тоже радостно вскрикнул, и они начали обниматься и хлопать друг друга по плечу. Закончив излияние чувств. Донат обернулся к нам и сказал:
- Я, если помните, когда-то работал в местной администрации. Так вот, Майк к нам часто захаживал…
- И не только захаживал, брат, не только, - подхватил Майк. – Мы вместе столько проектов двигали! Эх, было время! Проходите, друзья, проходите, добро пожаловать в мою скромную обитель.
Мы проследовали за Майком в центр площадки, где возвышалась наименее уродливая хижина, сложенная вокруг кабины большого пассажирского вертолета.
- Это что, Ми-8? – спросил Инспектор.
- Да, - подтвердил Майк. – Даже лопасти винта сохранились. Ну, заходите, заходите.
Внутри бывшего вертолета было просторно и уютно; куски сложенной несколько раз мешковины на полу и стенах служили своего рода коврами и заглушали звуки снаружи. Тут было несколько шкафов: платяной с вещами, кухонный с утварью и книжный, заполненный большим количеством фолиантов на английском и русском языках. В углу на небольшом столике лежал портативный компьютер с узнаваемым огрызком яблока на крышке, но Майк тут же разуверил нас в предназначении техники:
- Это мой старый ноутбук. Держу так, на всякий случай. Электричество у нас есть, но связь, конечно, отсутствует, как и повсюду на территории всей нашей Промзоны. Эта роскошь сейчас только в Фактории есть, да и то лишь в пределах Внутреннего Кольца.
- Бывали там? – спросил Инспектор, с интересом оглядывая интерьер вертолета.
- Когда-то я там работал, только в то время не было ни купола, ни Колец, - ответил Майк, жестом приглашая нас сесть на длинную самодельную софу у стены. – Тогда Фактория была просто добывающей компанией, без великих планов мусорной экспансии. Но я свой хлеб даром не ел, Донат не даст мне соврать. Мы тогда много сделали для будущего.
- Ну, говоря честно, ты ел не совсем хлеб, - усмехнулся Донат, и они вместе с Майком долго посмеивались о чем-то своем, пока не решились и нас посвятить в курс дела.
- Эти горы, внутри которых мы находимся, как их называют у вас, Гелиодоровые горы, они ведь не всегда тут были, - сказал Майк. – Вы, я вижу, люди не молодые, а, значит, слышали, откуда берется гелиодор. Если быть честным, то никакой это не гелиодор, и даже не нефрит, как предпочитаем именовать его мы. Это вещество называли раньше по-другому, как по-другому называли и блэкмад, пока их официально не переименовали и не запретили прежние названия под страхом тюрьмы. Однако мы, старые люди, знаем прекрасно, что нефрит – будем называть его так – добывается из блэкмада. Есть блэкмад с малым содержанием нефрита, но наши месторождения богаты этой составляющей – до двадцати процентов содержимого. На заводе Фактории блэкмад очищали от примесей, в том числе от нефрита, и складировали его тут же, вокруг города. Когда холмы нефрита превратились в горы, всяческие возмутители спокойствия начали кричать, что это неправильно, что нефрит – это ядовитое вещество, что он соединяется с водой и превращается в ангидрид, и тому подобное. Конечно же, все это – выдумки, и смутьянов интересовала только дешевая популярность, но находились многие, которые верили им. И тогда Фактория нашла меня. Я работал поваром в Майами, и мой друг в один прекрасный день предложил мне ехать в Авангард. А я это название слышал в первый раз в жизни. И что я буду там делать? – спросил я друга. – Работать поваром? Друг ответил, что поваров тут хватает, а меня приглашают на должность заместитель директора по производству. Ты что, у меня даже технического образования нет, - замахал я руками. Но друг заверил меня, что мне не придется делать ничего, кроме как подписывать бумаги, да еще и кушать до отвала. Он не уточнил, что именно мне придется кушать.
Последние слова Майк произнес с многозначительным выражением лица, после чего подошел к столику с чайником и спросил нас:
- Не хотите ли чаю?
Мы немедленно согласились, припомнив, что в последний раз ели и пили почти сутки назад. Майк включил в обыкновенную розетку электрический чайник и на наши удивленные взгляды ответил:
- Работа в Фактории много дала мне. Знаете, у нас ведь единственная колония в сообществе нефрофагов, в которой есть электричество. Нефрит – очень пожароопасный материал, и жечь тут костры мы не можем, иначе загорятся все горы. Но я припомнил, что в бытность мою заместителем по техническим вопросам один из департаментов Фактории проводил тендер на установку вдоль дорог предупреждающих надписей на нескольких языках. Надписи были сделаны оранжевыми лампочками на черных щитах и должны были работать от солнечных батарей. Их понаставили огромное количество, но, насколько я помню, работали они всего два-три месяца, потому что без нормального ухода и охраны все лампы попросту скрутили местные жители, а условия тендера не предусматривали замену утраченных частей конструкции. Но солнечные батареи остались, их никто не тронул, да и кому нужны гигантские панели непонятного предназначения. И вот, как-то мы прошлись по ближайшим трассам и набрали десяток таких солнечных щитов. Теперь в нашей колонии всегда есть электричество, даже ночью – мы поставили аккумуляторы. Так что чай будет настоящий, а не холодный, как у других нефрофагов.
Кипяток весело задрожал внутри чайника, и Майк достал из шкафа пять чашек с обгрызенными краями. Поток его красноречия все не ослабевал:
- Когда я впервые приехал в Авангард, меня пригласил домой один местный работник. Дело было к обеду, и он позвал меня на чай. Я отказывался, так как можно было пообедать в столовой, но вспомнил, что там были только окорочка со вкусом старых носков, прогорклый картофель фри и разведенный в теплой воде концентрат клубники, и решил, что выпить домашнего чаю будет безопаснее для пищеварительной системы. Сослуживец уверял, что дело не займет и десяти минут, но, когда я перешагнул порог его дома, то понял, что меня обманули. Стол был завален едой: первое, второе, салаты, разные виды напитков… Через три часа, когда мы уже выпили несколько бутылок водки, наконец-то подали чай. И так было после этого много раз. Когда я ни приходил в вашем городе в гости к коллегам, меня всякий раз ждал обильный стол. И каждый раз это называлось просто «прийти на чай». Я привык к такому обычаю, но потом, как-то раз мне довелось побывать в Москве, и один местный друг позвал меня домой попить чаю. Я специально отказался от обеда и пошел к нему в многоэтажный дом. И представьте себе – мне дали только чай! Даже печений на столе не оказалось. Это было очень обидно… Так вот, сейчас я вас угощаю скорее по московскому сценарию… Не обессудьте, это не из-за жадности, а вследствие повальной нищеты нефрофагов. Хотя один продукт у нас имеется в избытке, но вас придется некоторое время привыкать к нему.
И Майк поставил на стол рядом с чашками большую пластмассовую миску, наполненную крупными кусками ярко-лимонного нефрита. Мы с опаской посмотрели на эту неорганику, а Майк спокойно взял увесистый желтый камень с тарелки, откусил добрую порцию и принялся жевать.
- Знакомая картина, - подал голос Донат.
- Да, я как раз хотел про это рассказать, - кивнул Майк. – Это история о том, как я начал свою карьеру в Фактории. Я приехал амстердамским рейсом и, как положено, сутки отсыпался после смены часовых поясов. Потом меня позвали на пресс-конференцию в здание местной администрации, но перед этим проинструктировали, что надо делать. Нефрит в соединении с различными веществами, с водой, например, становится смертельно опасным продуктом, но сам по себе, элементарный нефрит не представляет для человека никакой угрозы. Над ним можно дышать, его можно трогать и даже есть. На первой же пресс-конференции я съел сто грамм нефрита перед десятками камер. За меня говорил мой друг, наглядно показывая несостоятельность доводов наших оппонентов об опасности нефрита. Кстати, тогда нефрит носил еще свое старое четырехбуквенное название, и оно, в связи с постоянной критикой, несло довольно скверную смысловую нагрузку. Сразу же после конференции нам пришла в голову идея переименовать этот продукт в нефрит, и мы внесли соответствующее предложение в Факторию. Руководство не сразу согласилось – наша идея больше года проходила различные инстанции и так бы и погасла в недрах компании, но, к счастью, скоро ее подняли на волне интереса к проекту закачки сырого гуано. Тогда и шоколад, и гуано назывались крайне неблагозвучно, поэтому руководство приняло решение, основываясь на наших предложениях, переименовать все основные продукты Фактории. Так появились блэкмад, гелиодор, шоколад, гуано и все прочее, связанное теперь с Авангардом. Да, наше предложение назвать это нефритом отклонили, придумав громоздкое «гелиодор», но народ все-таки поддержал нас: потом уже в среде нефрофагов гелиодор назвали нефритом. Хотя последний чаще бывает зеленоватым, нежели желтым, зато название более короткое и легкое. А пресс-конференции продолжались каждую неделю, и в промежутках я тренировался, поедая нефрит три раза в день. Я постепенно стал осваивать русский язык и уже сам комментировал процесс. Мне привезли из Техаса вот эту шляпу и велели надевать ее на пресс-конференции, чтобы подчеркнуть мое происхождение. Имелось в виду, что, раз нефрит ест представитель самой передовой нации в мире, то множество вопросов автоматически отпадает. Хотя поначалу я пытался отнекиваться – я ведь все-таки не техасец… Но постепенно втянулся и даже стал проявлять творческую инициативу. Например, поливал нефрит кетчупом, добавлял листья салата, ел под майонезом… Потом мы для наглядности добавили к антуражу большой аквариум с рыбками, которые плавали между гигантскими кусками нефрита. Это было даже более убедительно, чем мое выступление… Потом, уже через много лет, я узнал, что рыбок в аквариуме меняли каждый вечер, но на тот момент это не имело никакого значения.
- Так их меняли каждый день! – выдохнул Донат. – А мы-то ломали голову, каким образом они выживают! Приглашенные профессора сделали гору вычислений, кто-то даже диссертацию защитил! А все было настолько просто!
- Да, друг мой, - спокойно подтвердил Майк. – Жизнь, вообще, намного проще, чем кажется, если проникнуть в суть вещей. Что касается меня, то скоро я уже не мог жить без нефрита. Я добавлял его в еду все в больших количествах, и скоро процентное соотношение нефрита в моем рационе стало превалировать. И вот теперь – смотрите сами, ем и не жалуюсь.
Майк запил съеденный кусок чаем и продолжал:
- Конечно же, человеческий организм устроен таким образом, что совсем без органической еды он не может. Поэтому нам приходится временами отправлять экспедиции на мусорные карты. Те карты, которые расположены возле поселка Сорники, самые старые в городе, и еда на них практически исчерпана, вот и искать приходится на севере и юге. Так даже лучше, потому что путь проходит по Нефритовым горам. Как вы знаете, они кольцом опоясывают весь город.
- Подождите, вы как-то сразу перешли на наше время, - заинтересованно проговорил Инспектор. – А как же попали сюда все эти люди? Ведь они явно не из наших мест. Судя по всему, они даже в городе ни разу не бывали, потому что по-русски и двух слов связать не могут, а на нас смотрят, как на сказочных гномов.
- К этому я как раз хотел перейти, - невозмутимо сказал Майк. – Мои способности поглощать нефрит стали известны во всем мире, я неоднократно выступал на телевидении в передачах о вкусной и здоровой еде, готовил там похлебку из нефрита, писал в Интернете статьи. Я даже разработал диету на основе нефрита, и это привлекло внимание Фактории и правительств целого ряда стран. А какая самая главная проблема развитых стран на сегодняшний день? – Да та же самая, что и у всех остальных – продовольственная. Сразу в нескольких странах были устроены бесплатные столовые с блюдами из нефрита. Люди стали захаживать туда, и спустя некоторое время настолько привыкли к нефриту, что решили переехать сюда, где находится самое большое в мире открытое хранилище этого элемента.
- Как же они сюда приезжают, если Авангард – закрытая территория? – спросил Инспектор.
- По специальному соглашению с Советом Директоров Авангарда, - объяснил Майк.
- А как это выглядит технически? – заинтересовался Компот. – У вас что, есть железнодорожная станция, или переселенцев высаживают с теплоходов в порту?
- Ну, в общем да, - туманно выразился Майк. – В основном используется морской транспорт.
- Почему же страны, пославшие сюда счастливцев, не позаботились о нормальном обеспечении? – удивленно высказался Инспектор. – Их ведь не наша страна сюда послала, а приехали они из Европы и Америки?
Майк впервые за время разговора запнулся и замычал, не в силах выбрать подходящие слова из своего богатого словарного запаса русского языка.
- Что, после стольких лет жизни в Авангарде все еще бывают трудности с языком? – спросил Компот.
- Да, бывают, - кивнул Майк. – Знаете, нам не понять загадочную душу европейцев. Жители России считают, что стабильная зарплата и машина в гараже – это верх мечтаний, а вот люди, у которых это есть, стремятся к другому. К такому, знаете, простому образу жизни на природе, к продуваемой всеми ветрами палатке, морскому бризу…
- А может, спросим у них самих, как они сюда попали? – догадался Инспектор, косо глядя на Майка.
- Да пожалуйста! – выдохнул Майк, кладя на тарелку третий кусок нефрита. – Как раз и пройдемся по нашему поселку, посмотрите, как мы тут живем.
Жители поселка, стремящиеся, по словам Майка, стать ближе к природе, не отличались ни крепким здоровьем, ни ангельскими манерами. Все были поглощены бытовыми заботами и поисками еды в кучах мусора вокруг площадки. На больших электрических плитах разогревали кастрюли с нефритовой похлебкой, куда сыпали засохшие листья и вообще любую органику, которую можно было найти в этой желтой пустыне. Мы подошли к группе молодых ребят, оживленно беседующих у одной из таких кастрюль.
Майк вышел вперед и принялся о чем-то у них спрашивать. Я шепнул Инспектору:
- Чего вы к нему пристали? Он ведь не обязан нам ничего доказывать!
- Так ему больше нечего делать, - спокойно ответил Инспектор. – Успокойся, ничего страшного с ним не случится. Мы целое событие для их вшивого городка. А наш новый друг что-то явно темнит. Не может быть, чтобы эти несчастные прибыли сюда по своей воле. Слишком много разного я слышал о Фактории, чтобы поверить в ее доброту.
- Вот это Колин из Лондона, - обернулся к нам Майк, показывая желтолицего паренька в куртке с эмблемой футбольного клуба. – Он говорит, что был заядлым болельщиком. Каждую среду и субботу они с друзьями ходили на матч, после чего напивались. Потом шли драться с болельщиками других команд и ломать пабы, где они засиживались. И он чувствовал, что в его жизни что-то идет не так…
Колин говорил размеренно, но в его речь довольно часто звучали нецензурные английские обороты. Когда он перешел к той части, где рассказывалось о его переезде в Авангард, непечатные выражения участились.
- Как они приехали сюда? – спросил Инспектор и обратился к пареньку при помощи языка жестов. – Это было по воде (Инспектор изобразил волнообразные движения ладонью) или на поезде («чу-чу-чууу»)?
Колин утвердительно кивнул, показав большое судно, а потом ткнул пальцем в жилище Майка, желая сказать, что до Нефритовых гор их везли на вертолете.
- А, сначала на корабле до порта, а потом вертолетом, - понял Инспектор. – Ну и как, нравится тут? Like it?
Колин развел руками в стороны, показывая либо свое полное удовлетворение, либо то, что у него не было выбора.
- Хорошо, молодец, - по-русски сказал Майк, похлопав англичанина по плечу. – Чего возьмешь в болельщика, они ведь ни о чем, кроме футбола, говорить не можем. Пойдем дальше…
- Действительно, а почему он уехал, если тут он при все желании не сможет смотреть футбол, даже по телевизору? – встрепенулся Компот, но Майк сделал вид, что не слышал этой фразы, и перешел к другому нефрофагу, с курчавыми волосами и черными глазами.
- Это Фаррух, - сказал Майк, переводя быструю речь юноши. – Он жил в пригороде Парижа. Как-то вместе со старшим братом и еще несколькими ребятами они сожгли за ночь десяток машин. Тогда все вокруг жгли автомобили. Им понравилось, и через неделю они сожгли еще пять автомобилей. Так продолжалось до тех пор, пока они не сломали витрину в супермаркете и не похитили оттуда дорогие вещи. После этого их поймали и привели… в общественную столовую, где накормили нефритом… Ему очень понравился нефрит, и через неделю он попросился сюда, чтобы есть нефрит постоянно…
- Как будет нефрит по-французски? – вдруг спросил Инспектор. – Что-то я не слышал этого слова в его речи. Если ориентироваться на интонацию, то, похоже, что он ругается…
- У этого минерала так много разных названий, - глядя в глаза Инспектору, ответил Майк. – Если вам не нравится, как я перевожу, можете сами с ним поговорить. Кроме французского, он еще и арабским владеет…
- Да нравится мне все! – воскликнул Участковый. – Просто как-то все это просто. Сначала жег машины, а потом вдруг захотел сюда. Я бы на месте французских властей за такие дела его в каталажку упек. А их сюда направляют…
Инспектор не договорил и посмотрел на француза, как бы задумавшись о чем-то. Потом схватил Майка за рукав и подтащил к следующему парню, на этот раз с явно негроидными чертами:
- Ну-ка, узнай, что натворил этот тип.
- А почему вы думаете, что он что-то натворил? – спросил Майк.
- Ты не меня, а его спрашивай, - довольно бесцеремонно ответил Инспектор, и Майк, обиженно всхлипнув, обратился к парню с коротким вопросом о его прошлом.
- Он из Хьюстона, - сказал Майк. – Жил в даунтауне в картонной коробке. Зато у него был свой велосипед, на котором он ездил и просил подаяние у иностранцев рядом с гостиницей «Хилтон». Потом он начал посещать бесплатную столовую, как и те двое, которых мы уже опрашивали. Вот видите, он ничего не натворил!
- Ага, - скептически проговорил Инспектор. – Жил в картонной коробке и ничего не натворил… А вот та девушка тоже ничего не натворила, небось? Откуда она?
- Я из Сан-Паулу, - начал переводить Майк исповедь высокой мулатки. – Работала… ну, лучше не говорить, где она работала. Потом ей, как и нескольким другим работницам этого нехорошего места, надоела такая жизнь…
- И они пошли в бесплатную столовую, - закончил за Майка Участковый. – Можете не продолжать. Я и так уже все понял. Тут не рай на земле, а место отсидки. Бездельников и мазуриков из разных стран свозят сюда, как те самые отходы, что лежат на мусорных картах. Я только еще не понял, зачем везут еще и детей со стариками. Их-то за что?
- Вы слишком упрощаете ситуацию, - грустно покачал головой Майк. – Почему вам, авангардцам, всегда и во всем чудится какой-то подвох?
- Если считаете, что я преувеличиваю, давайте продолжим опрос, - сказал Инспектор. – Вряд ли только от этого что-то изменится.
- Нет уж, - отвел взгляд Майк. – Лучше скажите, каковы ваши дальнейшие планы. Вижу, наше гостеприимство вы не оценили.
- Как выбраться отсюда в город, знаете? – спросил Инспектор. – Нам надо на ту сторону реки, в микрорайоны.
- Многим туда надо, - вздохнул Майк. – Говорят, там много хорошего мусора. Только вот попасть туда практически невозможно. Вдоль реки идет высокий забор, который охраняют патрули Легиона.
- Это я знаю, - сказал Инспектор. – Но вы говорили, что Нефритовые горы огибают весь город. Неужели у вас нет каких-то своих, секретных ходов, способов обойти забор Фактории с севера или юга?
- Нет, горы все равно разделяет река, - огорчил нас Майк. – Поверьте мне, таким образом на ту сторону не перебраться. Не получится и через море – там вдоль берега тоже ездят патрули. Кое-где даже мины насыпаны, так что это дохлый номер. Наши ребята уже пробовали, без ног остались.
- Но должен же быть хоть какой-то способ!
- Способ есть, - посмотрел на нас Майк. – Только никто из наших еще не пытался пройти на ту сторону таким образом.
- Говори, - подступил к иностранцу Участковый. – Мы должны переправиться, чего бы нам это ни стоило.
- Хорошо, - согласился Майк. – Только у меня есть одно условие. Я пойду с вами.
- Зачем это? – с подозрением посмотрел на Майка Инспектор.
- Как я понял, вы тут не просто окрестности объезжаете? – понизил голос старейшина нефрофагов. – Думаете, мы такие простаки и ничего не знаем? Ночью был страшный грохот, и мне сразу доложили, что недалеко от поселка сломались три грузовика. А в тех двух грузовиках случайно были не люди Ассоциации? Чего это вы с ними не поделили? Ладно, это не мое дело, но подозреваю, что вы тут задерживаться не желаете, так? И мне тоже тут, если честно, надоело. Я хочу вернуться в Факторию – даже если мне не вернут мое прежнее место, но я смогу, наконец, донести до них правду об условиях, в которых живут люди, выбравшие основой продовольственной корзины нефрит. А вас я никому сдавать не собираюсь. Просто мы теперь попутчики до тех пор, пока не переберемся на тот берег реки.
- Договорились, идем вместе. Только скажи, куда идти и каким образом, если у нас нет никакого транспорта?
- До поселка Сорники, который стоит на отработанных скважинах, на самом деле идти не так далеко, - сказал Майк. – Сейчас не лето и не зима, солнце не печет и холода нет. За два-три дня пересечем солончаки и достигнем поселка. Еда и вода у меня есть, настоящая еда, а не нефрит. А уж из поселка и до реки добраться недолго.
- Как реку перейдем, если она заборами Фактории перегорожена?
- Есть там одно место, где заборов нет, - почти шепотом доложил Майк. – Это большое здание на самом берегу. Оно не подчиняется ни Фактории, ни Ассоциации. Народ говорит, что, если пройти его насквозь, то можно выйти прямо на реку, а там уж разберемся, как миновать патрули на противоположном берегу.
- Что это за здание?
- Точно не знаю, но построено оно было по приказу Синклита, - сказал Майк. – Войти туда внутрь дозволяется любому человеку. А вот что там происходит дальше, никому не известно. Но факт остается фактом – это единственное место на реке, куда не допускаются ни факторианцы, ни симсимеры. И это единственный ваш шанс попасть в микрорайоны. Так что, идем?
Инспектор посмотрел на нас и, прочитав в глазах товарищей согласие, кивнул:
- Хорошо, раз уж больше никак нам обратно не выбраться, придется идти так. Думаю, выступать надо на рассвете.
- Можно и сейчас, - пожал плечами Майк. – Еще ведь даже не обеденное время.
- Да не бойся ты, не будем мы тут вносить смуту в сердца твоих нефрофагов, - успокоил Майка Участковый. – Больно они нужны нам. Тут своих дефективных достаточно, не хватало еще и зарубежных.
- Не надо их так называть, - обиженно заявил Майк. – Я сейчас вам покажу бусы, которые тут делают из нефрита, и вы сразу поймете, что были не правы, когда так говорили. Разве могут неполноценные создать такое чудо? Пожалуй, я возьму с собой в Факторию десяток таких бус.
- А, народное творчество, - равнодушно зевнул Инспектор. – Да бери хоть сотню, тебе же нести. Меня больше интересует провиант и вода для нашего путешествия. Идти ведь придется через Сумеречную зону, а там, насколько я знаю, уже давно не ступала нога ни человека, ни нефрофага.
Майк с осуждением посмотрел на Инспектора, но вступать с ним в спор по поводу видовой принадлежности нефрофагов не стал, а отправился в свою хижину собирать припасы для трудного перехода.
Нас снова обступили дети, а местные хозяйки предложили миски с нефритовой похлебкой. На вкус основное местное блюдо оказалось скверным, но из вежливости нам пришлось съесть по несколько ложек. Глядя на желтых людей в окружении лимонных гор, я поводил алюминиевой ложкой в тарелке и сказал Компоту:
- Думал, что после роботов Ассоциации меня нечем будет удивить. Так нет, оказывается, наша Зона таит в себе еще столько неизведанного!
Тогда я еще не знал, что впереди нас ждет такое, по сравнению с чем желтые дети и еда из нефрита покажутся набившей оскомину рутиной.