к Анри:
--------
И я рожден все это называть. Так, болью- боль, страдание- страданьем,
а звезды и планеты- Мирозданьем наречь. И называя,- вызывать
к себе- "из неба, из небытия" то, что ещё не пело, не звучало,
чтоб дать всему звучанье и начало и осознать: есть Слово, Мир и Я!
И это- способ жить, умнеть, расти и постигать традиции, обряды.
Петь! Речь всегда звучит с тобою рядом,- она вросла в Понятья и Пути.
Мы- внуки Рода и сакральных слов. В глубинах памяти мы держим снов секреты.
НО ПРОЗРЕВАЕМ НЕБОМ!! ТОЛЬКО ЭТО МЫ НАЗЫВАЕМ СУЩНОСТЬЮ ОСНОВ!!
Я утром созерцаю новый мир,
ловящий солнце лепестками пальцев.
Я тоже обречен теперь,- скитальцем,
терзая от восторга струны лир,
Приветствовать встающий новый день,-
как радость, как надежду. Неизбежность
Случается, меняется на нежность,-
на милость лета, где тепло и лень,-
Пусть хоть на дни, безоблачный покой…
Забудем скуку, друг и бог с тобой!
И по привычке, просыпаясь в десять,
Владимир шел теперь гулять. Весь месяц
Был отдан созерцанию природы,
за исключеньем сумрачной погоды,-
Когда стихия, предаваясь гневу,
поток воды лила на крыши с неба)
А друг меланхолично,- как философ,
обдумывал житейские вопросы:
Вода, дрова, помывка, ужин поздний,-
вопрос простой, но донельзя серьезный,-
когда готовишь на двоих обед.
К тому ж,- водопровода тоже нет.
И долго- долго в суетной печали
над скудным бытом ходики стучали.
Случалось, что внезапно непогода,
застав в пути, наскакивала ливнем.
И путь до домика тогда казался длинным,
украшен лужами и жидкой глиной.
Но испытанья местного значенья
пока что виделись всего лишь приключеньем.
Однажды случай (малопредсказуем),-
загнал Володю на подворье церкви.
Дом "гостевой" был нов и чист и светел-
сосновым брусом смоляным. А ветер,
влетая в окна, привносил медвяно-
смолистый запах... Очарован странным
Покоем, светом,- наш философ долго
все размышлял потом о чувстве долга
пред совестью и высшим,- духоносным,
обдумывая вечные вопросы :
Так жизнь и смерть, любовь, мораль и вечность.
(А небеса терялись в бесконечность…
И наконец, покой – такой желанный
отшельника нашел, как гость нежданный.
Капля цикуты для философа- к другу
--------
… Ах, память, ты коварнее стократ
врагов, любовниц (Надоевшим гостем
То укоришь, а то "проложишь мостик"
к воспоминаньям- в облетевший сад.
А был ли счастлив? Вот дурной вопрос.
в прошедшем вкус цикуты- капля яда.
И думается, ворошить не надо
ушедшее,- ни в шутку, ни всерьез.
Там - вперемешку – страсти, суета,
терзания душевные и муки.
Там было место откровенной скуке,
случались, в мыслях - ширь и высота.
Но вдохновение порой ночной,
когда уходит суета дневная,
По-прежнему беседует с тобой,-
о прошлом или будущем? Не знаю.
Подводит память иль не хочет знать,
что вперемешку в жизни свет и буря?
Что растворяясь в чувственной лазури,
отыщещь ли былую благодать?
И да и нет. Ведь дважды не войти
в "тот самый" день,- будь он хоть трижды светел.
Мы не юнцы, уже душой не дети
и притомились по путям брести.
Но вот, - забвенье подарив годам
и в шею вытолкав зануду- Мнемозину,
Я только вдохновенья не отдам,
украсившего прошлого картину.
Там было Слово, большее стократ,
чем буря чувств, чем плоти наслажденье.
Случались- тайна и души горенье-
иронии печальной тонкий яд.
Лирическое отступление
...Лета, злая черная река,
ты забвенье,- тайна для людей.
Что твои скрывают берега
в сонме притаившихся теней?
Кто там "ходит" в тихой глубине
черных вод, бездонных точно мрак?
Что лежит на безымянном дне,-
Страсть, Любовь, Привязанность, Игра?
Все тонуло в Лете,- Боль и Страх,
гордость сильных, Слава и Хвала,
(Все Слова, что были на устах,
горе, радость, мысли и дела).
И слова прощАния легки
тем, кто эти воды пересек.
Принимая все,- так глубоки
воды Леты и её песок.