«Старик и сам не знал, когда сошло на него смирение».
Э.Хемингуэй, «Старик и море».
Ну, дождались. Конец зимовке. В одёжках легких, без пальто
Народ стремится к электричкам, (а кто и в собственных авто).
В настрое пятничном на дачи спешат (к вершинке от комля)
Из джунглей каменных лужковских и тухлой ауры Кремля.
Провизий (и с большим запасом!) возложено на рамена,
И водка популярна в массах, хоть сплошь «палёная» она.
Народ при саженцах, рассаде, при семенах кинзы, морквы…
Он больше взяточных откатов - откат народов из Москвы!
Да, зряшно Михалков телится: ты во французов всех одень -
Французов бегство из столицы снимай, оставив дребедень.
И радость у людей на лицах. Хотя (в отдельнейших местах!)
Себе и позволяют злиться, зубовный скрежет на устах.
-Как власть - подлюку не облаять? С добром-то отзовись о ней:
Зимою десять дней гуляем, а нет бы в мае десять дней! -
Но открываются зеницы, нет строгого смеженья век:
Уж он-то знамо как отходчив, голуба русский человек.
Он мыслит: вот сейчас приеду, увижу - что идёт на ум?
Полёт шмеля - он величавей, чем заседания двух Дум.
…В вагонах чисто и опрятно. Да, МПС даёт дрозда,
И в подмосковные пределы стремглав несутся поезда.
И по вагонам чередою (ассортиментец небывал!)
Идут с разбежкою шеренги негоциантов-зазывал.
У них товары прелюбые, что вплоть до карточных колод.
Есть фены, мази для загара, и мази - догадались? - от.
И тем, кто едет в неудобья, рекомендует каждый всяк:
-А вот от перхоти снадобья! Товар покуда не иссяк! -
Да, перхоть всюду натрусила, от перхоти в стране беда.
Фашист Россию не осилил, а перхоть, очевидно - да.
А за окном бегут заборы. В бетоне, будто вкруг тюрьмы.
Забор везде возводят споро. Забор, начальник - это мы.
И вольнодумная до жути, ночами шкодит чуждых рать.
Аэрозолем пишут: «Путин…», - но дальше слов не разобрать.
Закрашены слова в три слоя, а свастика - всего в один:
Нужней, чем поп у аналоя наш лидер в череде годин.
Про Путина хулу с заборов маляр ж\д не любит страсть:
Следят, чтоб мазал до упора. Отсюда - краски не украсть.
Но, впрочем, это все вторично. Приехали. Вокзальчик, клуб.
Сигнал отхода электричка свистит как в кариесный зуб.
Теперь добраться бы до дачи. Пора и выпить, час пробил.
А вот (и как теперь иначе!), вот племя бравое бомбил.
-Что, вы с котом? Нет, дорогие, с котами граждан не вожу.
Имею с детства аллергию. Пардон - здоровьем дорожу. -
Но прислюнишь ещё тридцатку - нейтрализуется недуг
От кошек даже самых знатких. Персидских даже. Всех на круг.
С тридцаткой всяк - как перс, иранец, аятолла Хоменейи.
С тридцаткой в организме глянец, ну как с вакциной из НИИ.
Бомбила местность знает браво, без научений крутит руль
Берёт налево. Тут - направо: За домом, где живёт куркуль? -
Как вдруг движенью незадача и устремленьям укорот:
Ещё за километр до дачи встают для пропуска двух рот.
Грохочут берцами солдаты, шагает обочь командир.
Подтянут, выбрит, не поддатый, и не сборит на нём мундир.
А все солдаты низкорослы и монголоидность в глазах.
Эвенки, что ль? Калмыки после. А командир, видать - казах.
Какая бы над этим карма? Но дачнику известен толк:
Здесь издавна стоят казармы и размещён конвойный полк.
Отчизна мыслит не в натруску, не будет стрекача в пути:
Конвойному калмыку с русским ЗК на сговор не пойти.
Шеренги маршируют прямо, затылочно один в один,
Как вдруг бомбила с места прянул: -Такую мать…Багаудин!
Вон тот, четвёртый…Ах, ты, лапа…Ведь это ж надо - встретить тут
Он, он с последнего этапа меня под стражей - на Усть-Кут.
Среди других - душевный малый, чужую чухает беду.
Мне травки, сдобренной крахмалом, давал жевать из нас-каду.
У вас за куркулём участок? За куркуля я и сидел.
Ага, со взломом. Жи-ирный частник. Три года ажно поседел.
Менты с поличным повязали, а я от групповухи - пас.
Не фарт. А выгори удалей - достал бы с фомкой и до вас!
Шучу, шучу, - сказал бомбила. - Теперь я честный фраерок.
Семья. Неволю оттрубил я, в женатости мотаю срок.
Бывайте. Во денёк - на яти, ты тут хошь падай, хошь ты стой.
Сплошняк стеченье обстоятельств. Ну, чистый Алексей Толстой:
Багаудин, куркуль, порука…друзья - первейший капитал…
Всё как в «Хождении по мукам». Знакома книжка? Я читал.
И уфырчал. С заветных соток, где ожила уже земля,
Воззрился дачник, тих и кроток, туда, где дача куркуля.
Видна затейливая крыша, в стекле пентхауз - всё откуль?
Что ж, человек достатком вышел, безбедных лет тебе, куркуль.
Завидовать? Никоим разом! Богач середняку - редут:
Он может быть ограблен сразу, а дальше руки не дойдут.
И дом стоит не за границей, красуйся тут, не тронул сглаз.
А мог бы в Лондоне. Иль в Ницце. Чем здесь порадуется глаз?
В таких вот прогрессивных думах наш дачник влез под крышу (жесть)
Беречь нам надо толстосумов! Пусть деньги вкладывают здесь!
…А день теплом и светом соткан. Покоем впечатлен вполне.
Свои проверил дачник сотки. С котом и, ясно, при жене:
-Все прижилось, и сок под лубом: два вяза, краснолистный клён.
А вот каштаны дали дуба: мороз, при нём южанин тленн.
-Но ведь полно в «Лумумбе» негров. Сохранен каждый индивид.
-Э - э, негры. Бегают аллегро! Тогда как дерево - стоит.
Районировка - труд. И адский. С царём хозяйствуй в голове.
-А как же Путин? Ленинградский! Но ведь прижился же в Москве!
Чу - за забором кто-то мнится. И дачник оборвал жену:
-Давай-ка лучше о синицах. А про чекистов мне - антр ну.