***
Через какое-то время Леониду Дмитриевичу предложили место главного геолога прииска имени двадцать второго съезда КПСС. Он поехал первый, обустраиваться. Я отрывалась от Комсомольского с трудом: привыкла к людям, нравилось мое положение в посёлке. Александр Иванович Гришин, парторг прииска, в подчинении которого я работала, уговаривал остаться, убеждал, что на Комсомольском меня ждут немалые перспективы, а что на новом месте – неизвестно. И действительно, мне предоставляли возможность творческого роста, посылали на семинары в Магадан, оттуда для знакомства с моими работами приезжала искусствовед, в памяти осталась лишь её фамилия – Батищева. В Магадане ждали моей персональной выставки. Но, увы, мужу моему была нужна карманная жена. Я и была послушной исполнительницей его воли. Потому не могла понять моего патрона – парторга А.И. Гришина.
Теперь, годы спустя, я порой размышляю над тем, как могла бы сложиться моя судьба, если бы я прислушалась к Александру Ивановичу: он был мудрый человек. Часто думаю о том, что мы, люди, не умеем быть благодарными судьбе за её подарки, не умеем вовремя ухватить перо жар-птицы, а потом «кусаем локти».
Потянулась ниточка за иголочкой, полетела я к мужу, туда, где уже собрались наши друзья, Пильщиковы, Григорьевы, позже прибыли Фёдоровы.
Рязановы остались на участке Промежуточный прииска Комсомольский. Не поняли мы тогда, что заставило их остаться там. Чем прельстил их рабочий участок? Неужели нравится жить в будке, тем более с маленьким ребёнком? Анжелике было года три.
На этом Промежуточном Тася не раз оказывалась на краю гибели. Однажды донеслось, что в магазин привезли солёную капусту (рабочие участки снабжались лучше, чем главный посёлок прииска). Взяв с собой эмалированное ведро, Рязановы отправились в магазин за витаминным продуктом. По пути Генадий предложил Тасе немного подождать его, сидя на перевёрнутом ведре: «Я быстро вернусь, только обегу, проверю шурфы». А тундра неподвижности не любит: вернувшись, Генадий застал бесчувственную жену. Но ей не суждено было умереть. Сумев дотащить жену до жилища, растопив замёрзший на морозе коньяк, Генадий долго растирал её и выпоил разом целый стакан. Позже Тася вспоминала, как ей было хорошо на ведре, совсем не холодно, как она плавно погружалась в приятный, сладкий сон.
И россомаха не раз шла следом, и от медведя убегать приходилось. А однажды в компании четырёх геологов Тася застряла на трое суток в тракторе посреди реки. С собой были сырые яйца и шампанское, мужчины этим спасались, а Тася не перенося ни то, ни другое так и просидела голодом. На прииске хватились «пропавших без вести» лишь через два дня. На поиски послали другой трактор. Обошлось. А ведь могло плачевно кончиться.
Увы, в то время мои представления о жизни Рязановых, тем более о карьерном продвижении, были неверными. Оказывается, с Промежуточного они вскоре уехали. И с продвижением было всё в порядке, и жили они уже не в будке, а в благоустроенной двухкомнатной квартире с паровым отоплением в посёлке прииска Быстрый – новое повышение по службе.
Да, я оказалась невнимательной к своей подружке, не знала, что надо бы не горевать, а радоваться за неё
Недавно мы разговаривали с ней на тему о карьерном росте. Узнав, что в последние годы своей северной эпопеи, перебравшись с Чукотки на Колыму, они с Генадием работали главными геологами в разных структурах, я удивилась:
– Тася, что ты говоришь! Ты с твоим мягким характером и вдруг начальник? Главный геолог?
– Мягкий, говоришь, – хмыкнула Тася, – это с тобой он мягкий. А на работе… Я в своём кулаке держала сто старательских артелей, и никто у меня пикнуть не смел.
Она рассказала, сколько слёз пролила на Комсомольском, пока набиралась опыта, как Артеев – главный геолог прииска сказал ей однажды: «Только тогда поставлю тебя геологом, когда не ты, а от тебя станут реветь».
Видя мою недоверчивость, она добавила:
– Главное, не терять меру справедливости, подчиненные это остро чувствуют.
Я рассказала ей об Аркадии, как прибыв на материк и работая начальником партии, в полевом сезоне, он, ранняя птаха, варил кофе и приносил его подчинённым чуть ли не в постель. Подруженька моя сморщилась:
– О-о, плохой начальник! При таком командире коллектив разбалтывается. Знаю, Аркадий хороший человек, но он всегда был чересчур мягкотелым. Мы же учились вместе. С ним хорошо было дружить, быть за одним застольем, его можно было любить, но на роль начальника он не годился.
Я подумала, её Генадия не назовёшь крутым по характеру, но ведь тоже был не рядовым, не исполнителем. Будто предугадывая моё возражение, она добавила:
– Геша мой умел собраться и понимал, что от его воли зависит атмосфера в коллективе. Он был строгим, но справедливым. Его любили, но подчинялись, дисциплина не хромала. Север всему научит. Если бы Аркадий подольше пожил на Севере, возможно, перестроился бы. Вот с твоим Журавлёвым, конечно, произошла странная история…
Она не стала продолжать, и без того всё было понятно.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/02/13/1710