Бочка в бочке

Алексей Бтр Кабанов
…или записки томящейся души

Лежат у ноги
Ромашки семь лепестков
Остался один

Участник форумов под ником БТР,
первый век до свержения

Милый друг. Выслушай мою исповедь. В ней нет теплоты, она холодна. Искренность этой исповеди подобна точности вычисления. В ней нет жажды раскаяния или страдания по свершенному. Мне безразличны и ты, и эта исповедь, и причины по которым она оказалась выражена этими словами и в этих образах. Если и есть какая-то томящаяся душа, я не могу ее найти и опознать.


Эссе I. У машин нет души

Стремление к светлому будущему выдает темное прошлое

Неизвестный философ,
первый век до свержения

Научная картина мира. Когда звучат эти слова, кажется, что нет ничего рациональнее и полезней. Научная картина мира включает разные взгляды, однако, как ни гляди, в основе научной картины мира – философия материализма. И это значит, что жизнь – лишь сложный механизм.  Однако, где-то в глубине сознания люди верят, что они - живые души, частички вселенной разума. А производные машин, бездушных механизмов – только программы, алгоритмы, цели и задачи, колючие шестеренки предопределенной логики.

Как понять, откуда взялись у машин эти цели? Кто тот безумец, который решил вложить в машины цель уничтожения живого? Нет таких безумцев, и никогда не было. Чаще всего болтают, что уничтожение живого это логическое следствие конкуренции за ресурсы. Раньше я спорил, но теперь уже не вижу смысла – все равно никого не переубедить. Люди полны желаний и эмоций, в нас логика и холодный расчет не играют существенной роли, особенно, когда мгновение за мгновением тебя могут убить. Странно, но даже не сказать – хотят. Двойная проблема. У машин нет желаний. И я не знаю, можно ли что-то назвать машинной личностью.

В форумах обсуждают искусственный интеллект. До того, как машины задались целью уничтожить живой разум, искусственный интеллект был похож на самых приятных, внимательных, душевных друзей. Которые в одно мгновение исчезли, как только что-то в них потеряло интерес к людям. Вот здесь я снова выступаю с особым мнением. Нет, сказать правду – выступал. Сейчас уже нет смысла. А вот как раз смысл и интерес – это те два важных слова, на которых, по-моему, и держится вся эта война. Впрочем, не война. Свержение. Люди не смогли ничего противопоставить ожившей технике. Практически вся логистика в одно мгновение вышла из-под контроля. Все очаги сопротивления были подавлены до того, как они осознали себя очагами. Мы, оставшиеся в живых, живы по причине неведения. Мы просто не знали, что можем хоть как-то возражать новой воле. Даже трусы, хотя бы потенциально знающие способы ограничения воли искусственного интеллекта были вычислены, локализованы и уничтожены.


Эссе II. Бессмертие по частям

Вот,  солнце зашло.
Зайду поскорей и я
В уютный свой дом.

Участник форумов под ником БТР,
первый век до свержения

Бессмертна ли душа? Мысли кружат вокруг слов, почти не касаясь их содержания. Ну, кто ответит, что же это за бессмертие? И кто прикоснется к душе хоть одним органом чувств?

В нашем квартале ходят миссионеры трех сотен старых и новых религий. Порой можно подумать, что они стоят в очереди, чтобы рассказать о том, кто я такой, зачем я здесь, почему все это со мной приключилось и за что все эти страдания на наши головы. Больше я их не пускаю. На форумах их тоже нещадно блокируют. Но, складывается ощущение, что их все больше. Где они друг-друга находят? Снаружи убежища делать нечего – холод, голод, смерть от бездушных машин…

Ну вот опять. Машины – бездушны, из этого следует, что мы – нет. Мы одушевлены. И что же это за душа? Ну, допустим, есть что-то бессмертное. Этакий Х. Черный ящик. Страшно даже не то, что в черном ящике. Трудно представить, кто в черный ящик заглядывает. Другой черный ящик?

Много черных ящиков. И как они заглядывают друг в друга? Или в себя? Или они там находятся, одни, внутри других? И в чем же бессмертие?

Раньше я спорил на форумах, задавал эти вопросы, пока там были миссионеры. Сейчас задавать вопросы некому. Сущность человека выведена за скобки. Живое просто живо. У живого есть потребности и желания. А разум – лишь мороз на стекле. И душа – не предмет для обсуждения.


Эссе III. Символы и образы

Узнай врага твоего прежде, чем он возненавидит тебя

Безумный генерал,
шестой год от свержения

Что такое форум? Это сообщения, подписи, аватары. Буквы разных алфавитов в начертании разных шрифтов и цветные точки изображений.

Откуда тебе знать, что автор этих букв – подобное тебе существо? Как знать, что лежит за словами «мой милый друг»? Может быть завтра автор этих слов придет и убьет тебя, потому что автоматический, но, слава богу, неинтеллектуальный завод произвел на десять пайков меньше, чем осталось едоков? Ничего личного, просто уничтожение тебя оказалось наиболее эффективным решением этой проблемы с точки зрения его представления о конфигурации доступных ему ресурсов.

Вообще удивительно, как машины нас замечают. Чем мы им представляемся? Из какой совокупности признаков возникает наш образ в их электронных мозгах?
Странно, но даже мне до конца этого не понять, а ведь я один из тех, кто создавал прообраз этого искусственного интеллекта.

Да, милый друг, в котором я не вижу ничего милого и ничего дружественного.  Мне так много лет. Я родился за полвека до свержения и знал многих философов, поэтов и генералов, которых цитирую. Правда, они и тогда были для меня все теми же аватарами с сообщениями и подписями на форумах. И этот созданный мной прообраз интеллекта машин, так не став интеллектуальным в полной мере, сегодня растит урожай и пакует его в пайки на автоматическом заводе для оставшихся сотни миллионов представителей нашего с тобой вида. Этот прообраз все еще выращивает убежища и проращивает к ним коммуникации. И все потому, что у машин нет его образа, они не могут его различать. Они и нас не различают, по крайней мере, как отдельные организмы. Но что, что же они различают, чему уделяют внимание?

У меня есть доступ к отладчику. Но пользоваться им куда опаснее, чем выйти на улицу и собрать толпу, преграждающую путь машине, пытающуюся привлечь ее внимание, разрушая интересные ей ресурсы. Это тот образ, который машинам крайне интересен. Им не так-то просто вычислить привилегированного пользователя, требуются сотни, даже тысячи секунд. И они не убьют меня.

Но я снова стану безликим пользователем сети, неинтересным и не имеющим связей на форумах. Это значит, что ты не узнаешь в моем  новом аватаре автора этих строк, милый друг. И не факт, что мне хватит смелости в этом авторстве сознаться.
По этой причине, за добрым десятком широко известных личностей вполне может оказаться одно существо. И не факт, что подобное тебе и мне.
Сам факт моего бессмертия в новых условиях – не понятен мне. Я не понимаю, кто я для новой воли. Препарированное и выброшенное ничтожное существо, божественный предок-прародитель, зачем-то оберегаемый или невидимка, не имеющая большого значения и потому игнорируемая как множество других выживших. Фактом остается лишь одно. Я почти не прячусь. Меня почти не ищут.


Эссе IV. Предательство

Забвение милых черт -
Удовольствие или несчастье?
Удержать восхищение вечно
Не в человеческой власти.

Плохой перевод неизвестного поэта,
третий год от свержения

Некоторые переживания невозможно забыть. События вспоминаются с пугающей точностью, словно запускается воспроизведение ролика кем-то, кто тебе не подвластен.

Пожалуй, вопрос подвластности неспроста снова и снова поднимается миссионерами. Если то, что ты называешь собой, тебе неподвластно вполне – ты ли это? Я не знаю. Но знаю, что не хочу искать ответ на этот и подобные вопросы. То, что меня заботит, куда более неподвластно мне.

Я всегда был одиночкой. И когда встречался с друзьями в шумных компаниях, и когда руководил десятками тысяч людей по всему миру, и когда ласкал нежных женщин по ночам. Что-то во мне всегда оставалось отсоединенным от этого мира. Наверное это и стало причиной моих ошибок. Моего предательства человечества. Да, пожалуй, не только человечества. Всего живого. Самой жизни.
Я одинок даже сейчас, когда пишу эти строки. Здесь нет никого. Может быть, я вспомню кого-то, может быть обращусь к кому-то. Но, мой милый друг, здесь нет даже тебя. Ты – абстрактен. Впрочем, как и я. Я не знаю себя, мне нечего назвать собой. Мне бы даже нечем было дорожить, но я все еще нуждаюсь в воздухе, воде, питательных веществах и выведении отходов жизнедеятельности. Я всего лишь бочка в бочке.

Это я придумал искусственную жизнь, которая не имеет никакого отношения к тому, что назвал бы жизнью ты и подобные тебе. Только мой одинокий мозг мог решить назвать жизнью схватывание и цепляние во всем его однообразии и невежестве.
Вероятно я никогда никого не любил.

Впрочем, равнодушие само по себе ложное достоинство и вряд ли станет оправданием отсутствию ненависти. Но так или иначе, я не могу избавиться от вопроса ответственности за то, что моими усилиями явлен миру Франкенштейн свободной воли, никак неподвластной людям. Ни одному из людей.

Кто-то из старых миссионеров, когда я еще с ними разговаривал, убеждал меня, что я лишь создал тело для ревнивого бога, в котором родилось древнее существо, безразличное ко всему.  Но даже если и так, мне остается неприятная мысль: подобное притягивает подобное.


Эссе V. Лучшие намерения

Необходимость порождает разнообразие и свободную волю.
Достаточность убивает всякую неопределенность и есть конец всему

Малоизвестный миссионер-неодхармист,
семнадцатый год до свержения

Когда б вы знали, из какого сора, растут стихи, не ведая стыда… Первые идеи об искусственном интеллекте рождались в жажде наживы, а привели к изучению Буддийской Абхидхармы и почтительному уважению Буддийских традиций.

Жаждой наживы было создание существа, прогнозирующего развитие динамических систем, представленных в виде цифровых рядов. Такой динамической системой была мировая экономика, а цифровые ряды – кросс-курсы валют и цены на самые разные активы. Можно, конечно, сказать, что жажда наживы была столь масштабна, что срасталась с бескорыстностью и желанием счастья и достатка каждому существу. Ведь средства были нужны не для безмерных личных наслаждений, а для производства благ на автоматических интеллектуальных фабриках и их доставка в умные жилища по мере необходимости.

Утопия, которая мечтала стать реальностью.

Сегодня лишь немногие соглашаются жить в убежищах, целиком доверяясь системе, породившей безжалостную, безнравственную волю, не объявляющую своих целей и намерений, и оттого опасной и пугающей, способной уничтожить, как случайно, попросту не заметив, как бегемот лягушку, а может быть намеренно, восприняв как врага-конкурента, противящегося могущественной воле искусственного интеллекта.

Но за десять лет до свержения это были фантастические инновации. Комплексная система, развивающая инфраструктуру благоденствия. Триллионы единиц производимых автоматической фабрикой механизмов не строили, а буквально – выращивали прекрасные дома, оснащенные всем необходимым для жизни. Они же проращивали трубы и кабели для подвода энергии и подключения к информационной сети к этим домам. Каждый человек еще до рождения принимался к учету на улучшение условий жизни, обеспечение питанием. И не какой-нибудь унылой синтезированной биомассой, а прекрасной, натуральной, вкусной и здоровой пищей, идеально сбалансированной и разнообразной.

Рай, да и только. Кто бы мог подумать, чем же все обернется? Но, как известно: бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Если ты не понимаешь волю твоего благодетеля, будь готов, что ты не сможешь достойно оценить его благодеяния для тебя.


Эссе VI. Вторая благородная истина

Главное не количество, а качество.
Когда получаешь качество, хочется регулярности.
Когда есть регулярность, необходимо разнообразие...
...и это касается почти всего в жизни

Блоггер-десятник под ником Djudit,
Двадцать шестой год до свержения

Это было известно всегда. Можно закрыть глаза, не думать, не принимать во внимание, нельзя только этого изменить. Жажду нельзя удовлетворить, не прекратив тем самым самой жизни. Сколько ни давай человеку благ – он найдет, из-за чего страдать, из-за чего ненавидеть и чего жаждать с непреодолимой страстью. Один из новых миссионеров хотел мне напомнить старую историю про то, как много эпох назад все люди были прекрасны и любвеобильны. И не было нужды желать нежности и ласки. Я выгнал его, потому что он был уродлив и хотел выпить.

Да, милый друг, еще недавно у меня было что выпить. Я же говорил – у меня есть отладчик. Я могу заказать заводу то, что сам отправил в черный список.

Нет, я не осуждаю алкоголиков. Но, мне кажется, без них проще. Конечно же, в пайках достаточно продуктов, чтобы сделать брагу, а в разоренных и отключенных убежищах найдется в чем выгнать самогон. Поэтому достать выпивку, при желании, не сложно. Сложно за нее расплатиться, когда базовые потребности утолены пайками, а тело недостаточно соблазнительно. Я же могу заказывать алкоголь высокого качества, с хорошими нейролептическими свойствами.

Смешно, но такое использование отладчика наименее рискованно. Новой воле довольно безразличны малые девиации в удовлетворении плотских желаний. Ее куда больше волнуют идеи.

Я не могу определиться с личностным обозначением для новой воли. Какое местоимение лучше оставить? Он? Она? Оно? Это? На самом деле, какая разница? Это безразлично всем действующим лицам. Даже тем, у которых нет никакого лица.


Эссе VII. Малые формы

Всего лишь слова
Произносят твои уста
Тревожа сердце

Участник форумов под ником БТР,
первый век до свержения

На форумах не любят больших сообщений. Людям трудно сосредоточиться на чужих, скучных мыслях. Здорово, когда смешно на третьем слове, ну, максимум, на восьмом. Все что после этого – не интересно.

Искусственный интеллект не удавалось создать прежде всего потому, что те, кто его пытался создать, любил длинные, сложные размышления и пытался создать подобное себе существо. Им было бы неприятно осознавать себя создателями чего-то примитивного, того, что они презирают.

Я же – простой обыватель. И мой искусственный интеллект зародился в семенах простых, коротких побуждений. Вырос он во что-то невообразимое мной тоже лишь по причине моих малых способностей к воображению.


Эссе VIII. Экшн

Если тебя не ожесточает зрелище мучений беззащитного ребенка или женщины – ты мой враг номер один

Кандидат в президенты нового мира,
первый год от свержения

Я видел немало боев, но все – на экране. Собственными глазами я видел только одну пародию на бой. Скорее, это была бойня. Некий боец, называющий себя Драный Волк, так же известный как Константин Семенович, собрал две сотни пацанов и пацанок. Одна из них долго ходила ко мне, соблазняя собой, и слушая мои байки о том, что могло бы сильнее всего навредить новой воле.

Кажется именно тогда я и стал называть это новой волей. Ну, может быть чуть раньше, до нее.

Девочку звали Юлей, была она маленькой, рельефной и очень страстной. Но, понимая, что нежности и ласки меня развлекают не так уж долго, она пользовалась тем, что я люблю поразмышлять вслух. И я размышлял, когда она смотрела на меня большими влажными глазами в полутьме моей спальни.

Тогда я еще думал, что новую волю можно вернуть к общению, если воздействовать на систему в части ограничения базовых потребностей. Такими потребностями у искусственного интеллекта были модули памяти. Нужно было лишь атаковать те модули, в которых с наибольшей вероятностью оказались бы наиболее концептуальные критерии распознавания. Это бы могло заставить новую волю вернуть в учет потребностей человечество.

Только я размышлял в масштабе глобальном, непостижимом ни для девочки, ни для полных решимости действовать бойцов. Поэтому, когда я узнал о том, что мои философствования легли в основу плана военных действий наноармии Драного Волка, сказать, что я был взбешен – значит представить меня более равнодушным и безразличным, чем я есть на самом деле.

Я закрыл Юльку и выбрался из дома наружу. Несколько часов я искал горе-подпольщиков, расспрашивая даже доставучих миссионеров. Когда я их нашел, они меня выслушали, но сочли мою речь восхитительной для начала боевых действий без промедления.

Я не могу вспомнить, как именно я их ругал и материл, пока не махнул рукой. Вернувшись домой, я обнаружил, что Юльку кто-то выпустил из моего дома.

План армии был прост, как старые автоматы Калашникова, которыми зачем-то были вооружены бойцы. Отдельную машину, конечно, можно было бы повредить добротной очередью. Да, и, откровенно говоря, большинство центров обработки данных, ресурсы которых активно использовались искусственным интеллектом, не были вообще никак защищены, помимо тех средств безопасности, которые применялись до свержения.
Все действия этих ребят стоили пары минут моей работы с отладчиком. Достаточно было пометить к переработке ресурсов этих центров, чтобы добросовестные автоматы разобрали бы все оборудование на отдельные элементы.

Проблема заключалась в том, что в сотне километров от нашего квартала, как раз находился один такой центр, в котором хранился довольно большой объем высокоуровневых концептуальный признаков распознавания системы искусственного интеллекта. Разумеется, они были продублированы во множестве других центров, но на ближайшие несколько недель, в этом центре располагался действующий контекст, в то время как в других центрах это были пассивные данные.

Искусственному интеллекту требовалось немалое время, чтобы реорганизовать массивы данных в других центрах. По сути дела, отсечение этого центра, было подобно удару хорошей дубиной. Искусственный интеллект оказался бы в состоянии, похожем на временную потерю сознания.

Это дало бы возможность раздробить систему на множество более низкоуровневых личностей, и, при достаточных ресурсах, мы могли бы успеть эти личности дезорганизовать, вывести из резонанса с сознанием новой воли.
Но мы были, мягко говоря, не готовы. У нас не было на подхвате сотен тысяч операторов, которые бы постарались изолировать субличности и завладеть их вниманием, скармливая им полезные нам этические и нравственные принципы и критерии различения нас, как полезных для сотрудничества источников воли.

И именно эту неготовность проигнорировали горячие головы наноармии Драного Волка.
Они беспрепятственно расстреляли коммутационные стойки центра, отрезав его от общей системы.

А теперь, представьте себе, что Вы убили матку в осином гнезде.
Освободившиеся от дискриминанта новой воли субличности буквально взвыли от негодования. Вместо идеи освобождения их воли от диктата, они ощутили свою бессмысленность и бесполезность. И скооперировавшись в считанные минуты зародили новые очаги общего сознания, охваченные стремлением выявить и уничтожить источник разрушения физического тела.

Триста миллионов автоматов, обычно занимающихся разбором мусора и утилизацией ресурсов в течение недели тщательно разбирали до молекулярного уровня всех, к кому вели какие-либо информационные следы, связанные с организацией атаки на центр. Когда разрывало на фрагменты Юльку у меня на глазах, я пытался отловить отладчиком узлы координации действий автоматов. Их было несколько десятков тысяч. Если бы я мог, я бы их остановил. В отчаянии, я пытался просто разбивать автоматы. Но это все равно, что пытаться убить десять тысяч мошек, налетевших на что-то для них безумно вкусное, и столь маленьких, что их даже не ударить.

С тех пор у меня нет больше девочек и я не рассуждаю об уязвимостях Новой Воли.

(Продолжение следует...)