Глава 50
Борис Тениальный был не в духе, это почувствовали все без исключения. Особенно доставалось техническому персоналу, к концу натурных съёмок, всем хотелось послать в известном направлении звезду шоу-бизнеса. Не досталось от его язвительных колкостей только главному режиссёру Максиму Матвееву. Вся съёмочная группа находилась в нервном напряжении, и только Борис мог позволить срывать зло на окружающих: звезда, как-никак, ему простительно. И всем приходилось с этим считаться.
Максим угрюмо терпел, когда актёр успокоится и будет готов к работе. Режиссёр корил себя, что не воспользовался возможностью провести натурные съёмки в соседней республике, а настоял на полном соответствии сценарию. Убедив группу, что риск оправдан. Чёрная громада неласковых гор ежеминутно грозила опасностью. Напряжение от ожидания неприятностей впечаталось в лица людей. И передавалось взглядом, мимикой, жестом, а время от времени взрывалось вспышками гнева, как электрический разряд. Матвеев терпеливо гасил громы и молнии. Просматривая отснятый за день материал, он видел огромное количество полутонов в игре актёров. Живые человеческие эмоции, которые в другой обстановке изобразить практически невозможно. Максим был, как никогда, благодарен коллегам за проявленную солидарность. Он не умел халтурить, хотелось создать, если не шедевр, то вполне достойный фильм. Не мог он злиться и на Бориса, это ему удалось по своим каналам разузнать о визите представителей европейской комиссии по правам человека. По совету Тениального включили в сценарий нужный эпизод, и маленькая хитрость сработала. Автобус для съёмочной группы разрешили перекрасить в отличительные цвета международной организации. Гарантировать полную безопасность этим было нельзя, но подействовало успокаивающе. У местных правоохранителей так же не возникало претензий – кино снимают. Хотя местная администрация и военные были не слишком-то дружелюбны, на их поддержку рассчитывать не приходилось. Матвеев не обижался, понимая, что у них без того проблем полон рот, а тут ещё киношники свалились на их головы, кому нужна такая припарка. Режиссёр нашёл пару опытных проводников из местного населения, которые только за большую плату согласились сопровождать съёмочную группу.
По слухам европейские парламентарии вознамерились вести переговоры с главарём боевиков, в связи с этим в республике было относительно спокойно. Только в горах Максим осознал степень риска, которой подверг рабочую группу. Знай заранее, насколько сложнее всё окажется в реальности, то возможно передумал бы. Но, после драки кулаками не машут. Перед рассветом отсняли оставшийся материал и решили возвращаться домой, задерживаться никому не хотелось. Каменистая дорога петляла, на невыносимую тряску никто не обращал внимания. Домой, скорее домой. Оставалось только молиться, чтобы экспедиция завершилась благополучно. Борис словно прочитал мысли Матвеева и сказал, обращаясь к помощнику оператора:
– Что ж молись своему Будде, раз Иисус с Магометом в этих краях никак ужиться не могут.
После этой фразы в салоне автобуса повисла пауза. До этого молча дремавшие коллеги с удивлением посмотрели на Тениального. Помощник оператора был тёмной лошадкой. Саша оказался в съёмочной группе в самый последний момент, многие отказались ехать. Он посмотрел на Бориса, и продолжил молча перебирать чётки. Максим метнул неодобрительный взгляд в сторону друга. Борис понял, что перегнул палку, не хорошо сказал – зло, и всё же не унимался:
– Скажи-ка Саша, а как тебя зовут на самом деле?
– Сангаджи, а что?
– Ничего. Просто всегда не мог понять, зачем вы переделываете свои имена на русский манер.
Молодой человек густо покраснел, но старался сохранять выдержку, ни один мускул не дрогнул на его лице:
– У нас сложные имена, их трудно запомнить.
– Ерунда, это вы придумали, что их трудно запомнить. Я понять хочу, зачем!? Зачем сознательно пытаетесь русифицироваться. Это же смешно. Человек явно не славянской наружности пытается косить под русского.
Тениальный не собирался останавливаться. Матвеев не выдержал:
– Борис, прекрати! Нехорошо нападать на человека, который не может тебе ответить.
Пребывание в неспокойной республике не добавляло хорошего настроения, экспедиция затянулась на две недели, но все находились в равных условиях и срываться на коллеге было не справедливо, даже подло. Максим с раздражением смотрел на коллегу: «Что это с ним творится?».
При других обстоятельствах, дикая красота вздыбленных вековечных исполинов вызвала бы восторг своей неповторимой лаконичной суровостью. Главное преодолеть перевал. Вниз. Вниз. Вниз. А там селение. Но пока автобус продолжал медленно карабкаться по каменистой дороге. Борис замолчал, немного остыв, подсел к Максиму:
– Выручай старик! Видишь, как меня понесло? Поговори хотя бы ты со мной.
За спиной Тениального сплетники ехидничали: звездный собрат не в духе, потому что условия контракта перестали устраивать, а может быть продюсеры решили расторгнуть договор с ним за опоздание. Матвеев знал причину, но до сих пор отказывался верить:
– Ты, извини меня Боря. Наверное, этот тот случай, когда словами делу не поможешь. Старый ты дурак, дорогой мой друг!
– Это точно. Уже месяц занимаюсь самоедством. Умом всё понимаю, сделать ничего не могу. Ты думаешь, зачем я сюда попёрся? Большой необходимости не было. Достал всех придирками, поверь, самому тошно. Злюсь на себя, но и это не помогает. Что делать Макс?
Автобус резко остановился. Пассажиры испуганно уставились на водителя. Он выругался:
– Тьфу ты, колесо пробил. По таким камням, только на быках ездить. Выгружаемся.
Банальная дорожная ситуация в этих краях могла закончиться большими неприятностями. Матвеев предупредил: «Прошу не расходиться». Сказал так, на всякий случай, люди и сами понимали. Чтобы ускорить процесс замены колеса, нашлось несколько помощников. Водитель отдавал распоряжения. Выкатили запаску, лихо открутили, лихо закрутили. Механики ралли Париж-Дакар позавидовали бы такой расторопности. Сангаджи направился к кустам по малой нужде. Тениальный перехватил настороженный взгляд одного из проводников и посмотрел в кусты. Борис и сам не понял, как в два прыжка настиг оператора и оттолкнул в самый последний момент. Проводник, заметивший растяжку, но не предупредивший оператора, спешно нырнул в салон автобуса. Сангаджи поднялся и принялся отряхивать одежду, но Борис схватил его за рукав и властно повлек за собой. Оператор не заметил растяжку, но сообразил, что случилось что-то из ряда вон и повиновался. Борис решительно втолкнул парня в салон и сам на ходу заскочил в отъезжавший автобус. На немой вопрос Максима, Борис лишь пожал плечами. Он готов был поклясться, что сам видел, как выскочила чека гранаты, но взрыва почему-то не последовало. Смертоносный механизм сработал с опозданием. По крыше автобуса загремела мелкая шрапнель, которая не могла причинить вреда. Все в один голос загалдели.
– Опаньки!
– Блин, что это было?
– Граната, что же ещё.
Борис красноречиво посмотрел на проводника, который увидел растяжку первым, но даже не пытался остановить оператора. Горец был невозмутим, а в ответ полоснул сталью чёрных глаз и показал свой орлиный профиль.
Пока киногруппа возбуждённо обсуждала происшествие, Максим незаметно достал таблетку валидола и сунул под язык. Нервный мороз продирал режиссера до мозга костей. Матвеев подумал: «Эта командировка, пожалуй, самое глупое, что могло прийти мне в голову. Ни один, даже самый гениальный кадр не стоит того, чтобы подвергать опасности жизнь этих людей». Максим увидел, как Сангаджи пожал протянутую Борисом руку. Оператор просил Будду, чтобы на землю, измотанную вооруженными конфликтами, наконец-то, пришёл мир. Проводники горцы сидели с опущенными головами.
Когда остановились в селе, чтобы высадить местных жителей, Борис не выдержал и догнал высокого проводника:
– Арон, постой! Только один вопрос?
Рабочие остановились и перекинулись между собой парой фраз на чеченском языке.
– Чего он хочет от тебя?
– Ничего, иди.
– Тебе помочь?
– Все нормально, сам справлюсь.
Тениальный ждал, затем спросил:
– Скажи, почему ты его не остановил? Ты же всё видел.
– Мой мальчик не хотел воевать, даже оружие в руках не держал. Стихи писал. Хорошие стихи. В университет поступил, мечтал покорить Эверест. А погиб – так же, подорвался на мине. Пока на моей земле идёт война, здесь нет места милосердию. А Будда хороший бог, услышал его молитвы.
Проводник сурово посмотрел в глаза Борису, повернулся и пошёл прочь – унося свою боль на усталых плечах. Спина его чуть вздрагивала, или это только казалось. Водитель нетерпеливо сигналил, поторапливая Бориса вернуться. Тениальный тихо выругался и поспешил к автобусу. Домой! К обеду благополучно пересекли блокпост и выехали на федеральную трассу. Суровая тень Кавказского хребта осталась далеко и выглядела теперь не столь мрачно. Даже у самых высоких гор есть солнечная сторона.