Три брата
Жили в одной деревне три брата. Лес богат живьём. Охотились да рыбачили, тем и жили. В ярмарочные дни шли братья в город. Коней у них не было, жили бедно, потому шли пешком и груз свой несли на плечах. На ярмарку приезжали купцы из дальних стран. Привозили диковинные товары: посуду, расписанную причудливыми цветными узорами; невиданные ткани, поражавшие глаз яркими красками, а руки – непривычной мягкостью; оружие, сделанное искусными умельцами, украшенное драгоценными камнями; серебряные кубки и чаши, покрытые изящным рисунком, изделия ювелиров из драгоценных металлов и камней… На все эти диковины братья лишь смотрели. За самое необходимое (соль, крупу, наконечники для стрел, ножи, да рыболовные снасти) отдавали братья то, что добыли в лесу: огненный мех лисицы; грубоватый и гладкий – оленя; бурый, лохматый и густой – медведя; голубовато-серый и белый – пышный, как облака на небе – песца; самый дорогой – темный, с переливами – соболя.
Раз, после ярмарки, пришли братья домой уставшие, да не радостные. Родители недавно померли. Дом без них – пустой, как чужой. Купцы на ярмарке жадные, всё торгуются, самые лучшие шкуры выбирают, а дают за них мало. Думали братья, думали и решили пойти по белу свету – мир посмотреть да счастье своё поискать. Хотелось им, к тому же, своими глазами увидеть те города, откуда привозят чужестранцы чудесные вещи. Решили, так решили – собирались недолго. Самое необходимое разделили поровну, да и пошли.
Сначала шли знакомыми тропами, через родные леса. Потом к большой реке вышли и вдоль реки по берегу дальше отправились. Три дня шли. На четвертый день смотрят: лежит на пригорке здоровенный валун. Подошли братья к камню, дивятся: камень белый да гладкий – солнце его выжгло, да дожди с ветрами обточили. А от камня разбегаются три дорожки: одна – красноватая, вторая – голубоватая, а третья – почти белая, и сверкает на солнышке. Присели братья у камня, стали думать: по какой дороге дальше идти. Старший брат – Ратмир – самый сильный и смелый говорит:
– Мне, братья, по душе красная дорога. По ней, вроде как, веселей идти. Пошли по красной!
Средний – рассудительный Добрыня – отвечает:
– Нет, брат. Не нравится мне красная дорога. У меня сердце к голубой поворачивается. Пошли по ней, она спокойная, глазу приятная.
А младший – Веденя – самый тихий, да послушный обычно – такие слова сказал:
– Раз, вам, братья, нравятся разные дороги, то и идти надо каждому по той, которая на сердце легла. Меня белая манит. Давайте пойдем – каждый по своей. Даст Бог – в конце пути свидимся.
Посидели они перед расставанием, посмотрели друг на дружку, разделили еду поровну, да и разошлись в разные стороны.
Горный хрусталь
Вот идет Веденя по своей дороге – светла дорога – светло и у него на сердце. День идет, другой идет… То рябчика, то куропатку подстрелит. Осень наступила, птицы на крыло встают, в дальние страны собираются. Охотиться легко. Скоро холодать стало, солнце скрылось за плотные тучи. Вот и дожди осенние зарядили, а дорога всё так же – по лесам, по полям вьётся – жилья человеческого не видно. Устал Веденя, тоска его начала грызть, по людям соскучился. Раз, под вечер, совсем из сил выбился. Дождь лил который день подряд, дичь вся попряталась. Стало темнеть. Нашёл он в скале под обрывом пещеру. Забрался в неё, да так и повалился в темноте на сухой пол и заснул мертвым сном. Спит Веденя, и снится ему сон: будто вокруг него собрались разные звери, да все плачут и причитают так жалобно, что сердце разрывается. К нему с мольбами обращаются:
– Помоги нам, Веденя! Спаси нас, Человече!
– Да от чего же спасать-то вас? Что с вами приключилось? – недоумевает Веденя.
– Заколдовала нас Хозяйка Лесная за то, что мы ей служили плохо – людей на погибель не хотели заманивать. Озлилась она на непокорных и заморозила нас в этой пещере. Стоим мы – ни живы, ни мертвы – год за годом. Освободи нас, Веденя!
– Да как же я вас расколдую?
– Собери хвороста, разожги костер в пещере. Теплом от костра и теплом своей души нас и отогреешь.
Проснулся Веденя – по щекам слёзы текут, сердце, как птица в клетке, бьётся. Смотрит – в тусклом свете утра стоят вокруг заиндевелые окаменевшие звери. А пол весь усыпан льдинками-слезинками – как камушками. Значит кошмар ночной – не сон, все правда! Вскочил Веденя, забыл про голод. Побежал по лесу сухой валежник искать. За ночь дождь перестал, ударил первый морозец. Лес весь так и серебрится! Кое-где под стволами упавшими, под елями удалось сухой травы да веток собрать. Притащил это добро в пещеру, из-за пазухи огниво достал. Почиркал, почиркал – высек искры, запалил костерок. Стала пещера отогреваться. Потекли ручейки по заиндевелым стенам. Смотрит Веденя: звери-то, хоть и потемнели, но не оживают, чучелами застывшими стоят. Подошел он к зайцу, подышал на него, – тут заяц вздохнул и ожил. Понял охотник, что надо делать. Стал всех зверей дыханьем своим отогревать. Закряхтели, закашляли, задышали вокруг живые твари. Благодарят человека, как умеют. Пока Веденя с замёрзшими управлялся, те, кто ожил, разбежались уже. Вдруг смотрит наш лекарь, в пещеру огромный медведь лезет. У Ведени сердце в пятки ушло, думал – дикий зверь сожрать его пришел. А медведь протягивает ему соты с мёдом – благодарит! За ним лиса – куропатку принесла. За ней заяц – ветки с морошкой на пол кладет … Наелся Веденя, согрелся. Смотрит вокруг – дивится: звери-то ожили, а слезы их – как блестящими льдинками лежали, так и лежат – не тают. Тут заговорил Ворон – вещая птица:
– Возьми, Веденя, наши застывшие слёзы! Чужие слёзы только тому благо принесут, кто их причину уничтожил. Твое доброе сердце – залог твоего счастья. А хрусталь тебе подарит истинное зрение – покажет прошлое и будущее, убережёт от врагов, завистников и гнева сильных мира сего.
Сказал свое слово Ворон и улетел прочь. Остался Веденя один. Сидит, перебирает сверкающие камушки. Искрится, переливается в них свет догорающего костра. Один попался под руку – круглый, размером с крупную горошину. Взял его охотник, любуется, на огонь сквозь него смотрит… Вдруг заклубился туман в хрустальном шаре, и возник из тумана чудесный белокаменный город… Засмотрелся на это чудо Веденя, отяжелели веки, закрылись глаза, да так и провалился он в крепкий богатырский сон. Больше уж кошмары его не мучили. Проспал Веденя всю ночь, как младенец.
Утром встал, подкрепился тем, что осталось от звериных даров, да пошёл дальше вдоль речки. Хорошо стало у него на душе после крепкого сна. Легко дышалось морозным воздухом. Радостно шагал Веденя, верилось ему в то, что впереди ждет его удача. Еще не кончился короткий осенний день, а он уж вышел из леса. И через поле в закатном розовом свете увидел перед собой тот самый белокаменный чудесный город, что показал ему хрустальный шар накануне.
Сапфир
Идёт средний брат, Добрыня, по своей дороге – голубовато-сизой, как крыло горлицы. Долго ли, коротко ли – привела его дорога в город. Ходит Добрыня по городу, смотрит вокруг, дивится: ни одной улыбки не видно, нигде детского смеха не слышно. Все вокруг хмурые да озабоченные. Продал Добрыня на базаре последнюю лисью шкуру, купил себе новую одежду взамен старых обносков. Походил по окрестным полям, наловил силками певчих птичек – для охотника дело нехитрое. Пришёл на базар продавать. На базаре народу много, разговоры со всех сторон. Кто захочет – всё услышит, всё разузнает. Разговорился Добрыня со старичком, что рядом пёстрые бусы да всякие безделушки продавал.
– Скажи, уважаемый, почему у вас в городе все такие хмурые ходят? Ребятишки, и те не шалят, не смеются.
Старик ему отвечает громко (чтобы все вокруг слышали):
– Правит нами, чужестранец, прекраснейший и наимудрейший Князь! Да продлят Боги его дни!
А потом тихонько добавляет:
– Только жадный очень! Сколько ни есть у него богатств, всё ему мало. Очень он хочет счастливым быть, но видно, богатство счастья не дает. Добыл он обманным путем Синюю Птицу Счастья, да посадил её в золотую клетку. Вот счастья у нас и не стало. Оттого все люди грустные ходят, как в воду опущенные.
– А что Князь – стал ли счастлив? – спрашивает Добрыня.
– Да разве такая птица будет служить, как собака, одному человеку?! Не поёт она у него, не ест и не пьёт. Не иначе – умрет скоро. Тогда совсем на земле плохо станет! – отвечает старик.
Задумался Добрыня, жаль ему стало и людей, и птицу. Хоть она и волшебная, а видно против силы бессильна. Стучит сердце в груди охотника – словно сказать хочет: «Освободи Птицу Счастья! Верни людям радость!» Стал тогда Добрыня всем покупателям хвалиться, какой он есть птичий знахарь:
– Я, – говорит, – языки всех птиц понимаю! И даже сам с ними говорить умею! И болезни птичьи лечу.
Что на базаре сказано, то весь город непременно знать будет. Не прошло и дня, прискакали к Добрыне княжеские люди:
– Собирайся, чужестранец! Приказано тебя пред светлые очи Князя представить!
Взял Добрыня свою клетку, пошел со стражниками во дворец. Привели его в тронный зал, перед Князем на колени бросили. Добрыня не сопротивляется, кланяется, да хвалы Князю поет. Послушал Князь хвалебные речи, да и спрашивает:
– Скажи, чужестранец, правду ли на базаре говорят, что ты – великий лекарь? Что язык всех птиц знаешь и говорить с ними умеешь?
– Правда, великий Князь, – отвечает Добрыня.
– Завёл я себе редкую птицу, – говорит Князь, – дал ей золотую клетку, еды и питья вдоволь. Только не хочет она ни пить, ни есть, ни петь для меня. Поговори с ней, узнай: что ей надо? Почему она петь не хочет? Вылечишь Синюю Птицу, награжу тебя по-царски! Не вылечишь – пеняй на себя!
– Хорошо, Князь, – отвечает Добрыня, – только ты вели стражникам не мешать, оставить меня с птицей наедине.
Велел Князь проводить Добрыню к Синей Птице. Отвели охотника в сад и одного, как приказано, у клетки оставили.
Смотрит Добрыня на птицу: нахохлилась она, головку в плечи втянула, хохолок золотой сжался на затылке, глаза веками прикрыты. Совсем бедняге плохо. Стал с ней Добрыня говорить ласковым голосом:
– Что, бедняжка, плохо тебе в клетке? Плохо в неволе?
Услышала птица его слова, встрепенулась, глаза открыла, головку повернула – неужто помощь пришла?!
– Хочешь на волю? – спрашивает Добрыня.
Пленница хохолок подняла, крылья расправила – тут и язык знать не надо, всё и так понятно.
– Ну так лети! – говорит Добрыня и открывает дверцу.
Птица из клетки – порх! – взвилась над освободителем своим, опереньем сверкнула, и нет её… Тут вбежали стражники, схватили охотника, руки скрутили, повели к хозяину. Осерчал Князь, как услышал, что Добрыня Птицу Счастья выпустил. Хотел было ему сразу голову срубить. Кричит:
– Как посмел ты такую драгоценность у меня отнять?!
А лекарь в ноги ему бухнулся и отвечает:
– Не вели казнить, Князь, вели слово молвить!
– Ну говори, коли жить хочешь!
– Ты, великий Князь, велел мне у птицы спросить: чего ей надобно? Я и спросил. Сказала мне птица, что не может она в неволе жить. Если не отпустят её – умрет. Вот я и исполнил то, что было нужно для её лечения!
Озадачился Князь таким ответом. Не стал Добрыне сразу голову рубить, велел пока его под замок посадить.
Сидит Добрыня в каменном подвале, смотрит на квадратик неба за решёткой под потолком, вспоминает с тоской Синюю Птицу. Наступили сумерки за окошком. Вдруг загудел в решётке ветер, почернело небо, забарабанил по каменным плитам дождь. Налетел настоящий ураган! Затряслись стены дворца от грома и ветра. Смерч прошел по двору, ударил в стену – стена устояла, а решётку оконную вырвал с корнем. Попрятались стражники от такой непогоды. Добрыня, не будь дурак, подпрыгнул, за край стены зацепился, сквозь узкое окошко протиснулся и был таков. Буря его скрыла, никто до утра и не заметил, что пленника нет.
Пришел беглец к своему единственному знакомому. Рассказал, что наделал. Старик обрадовался новости! Гостя потчует, думает – куда спрятать его. Отдохнул Добрыня, подкрепился и хотел уж было уходить, чтобы не подводить хорошего человека. Тут в дверь постучали тихонько. Хозяин дверь осторожно приоткрыл, входит в дом девушка – красоты необыкновенной! В платье цвета неба на рассвете, васильками и незабудками вышитом.
– Слушай меня, Добрыня, – говорит, – я – Птица Счастья. Ты меня от смерти спас, и я тебя в беде не брошу. Вот тебе клетка с птицей, похожей на меня, только не волшебной. Эта птица воли не знает, так что ей для пения много не надо – был бы корм, да солнышко в окошке. Иди утром во дворец, отнеси её Князю. Скажи, что я к тебе сама вернулась – одумалась и обратно попросилась. Он так жаден, что поверит, и уже от этого счастлив будет. Ещё и наградит тебя, как обещал. А мне пора! Прощай, мой спаситель! Век тебя не забуду!
Рванулся за ней Добрыня:
– Постой, не уходи! Увижу ли тебя ещё?
Тут она от двери повернулась, рукавом махнула – посыпались с рукава незабудки и васильки – голубыми и синими камушками упали к ногам.
– Возьми, Добрыня, эти сапфиры на память обо мне! Будешь на них смотреть – сердце твоё успокоится и возрадуется! Дарю тебе талисман веры, надежды и любви. Камень этот притягивает друзей, рождает скромность и правдивость в людях, отгоняет врагов – и видимых, и невидимых. Мудрость у тебя и так есть, а сапфир поможет тебе в достижении цели.
Сказала так и исчезла за дверью, растворилась в чёрной ночи.
Рубин
Шагает Ратмир по выбранной красной дороге. Легко ему идти – сила богатырская в нём играет. За братьев только тревожно. Как там без него младшие? Не встретились ли им на пути разбойники, не напал ли лютый зверь из засады? Помогите им лесные духи!
Долго шел охотник. Попадались ему на пути деревни, поля и пастбища. Останавливался он у добрых людей переночевать, подкрепиться да расспросить, как им живется. Кто в помощи нуждался, тому, чем мог, помогал Ратмир. Но бежала его дорожка мимо тех поселений все дальше и дальше, пока не привела его однажды на поле брани.
Белый снег, чёрная грязь да жухлая осенняя трава смешались с человеческой кровью. Стонов не слышно, тишина стоит над миром. Только вОроны кричат, слетаясь к добыче. Тяжко стало богатырскому сердцу. Видит он на земле и воинов в доспехах, и простых крестьян, что с вилами пошли на врага. И врагов разглядел Ратмир. Степняки – злобные жестокие кочевники пришли грабить мирный народ. Походил охотник по полю, снял с убитого кольчугу, надел на себя. Шлем пробитый нашёл – все лучше, чем ничего. Нашел и меч знатный – проглядели враги, не забрали. Вдруг смотрит, вдали конь бродит, хозяина ищет, а к мертвым приближаться боится, запах крови его пугает. Живого человека увидел – заржал тревожно. Это уж не просто везение, это – божья воля! Приманил охотник коня лаской да лепёшкой. Оружие есть, защита есть, теперь и конь есть – стал Ратмир настоящим богатырём! Сел на коня, поскакал к городу. Вот и усадьбы разорённые. Вот и город разграбленный. Ещё не затихли пожары в городе. Ещё доносятся крики немногих живых и стоны раненых. Забилось сердце Ратмира от всего увиденного, забурлила кровь, застучала в висках. Развернул он коня, да поскакал по следам захватчиков, угнавших скот и пленников. Не успели воры с добычей уйти далеко. Вихрем яростным налетел на них богатырь, шестерых успел зарубить на скаку. Бросились на него остальные. Но и пленники времени не теряли: у убитых оружие выхватили, кто мог – вступил в схватку. Ратмир один за десятерых бьётся. Меч его крутится как смерч, разя врагов. Женщины раненых захватчиков добивают – мстят за своих мужей, отцов и сыновей убитых. Дети, и те, кто может, врага разит. А малые побежали скот разметавшийся собирать.
Одолели они остатки вражеского войска. Собрались вместе: первым делом – раненым помочь. Вторым делом – богатырю-спасителю поклониться!
– Кто ты, добрый молодец, откуда на наше счастье пришёл?
Не успел Ратмир о себе слова сказать, как пропела стрела, пущенная из кустов недобитым врагом, и вошла аккурат в порванную кольчугу. Подхватили богатыря, не дали ему упасть, сняли потихоньку с коня и положили на землю. В тишине раздался смертный вопль убитого степняка. Растерялись люди, не знают, чем их спасителю помочь, как его к жизни вернуть. Сочится красными каплями кровь из груди богатырской, падают капли на грязный снег. А свежий снег с неба летит, всё скрыть, выбелить норовит. Тут пробралась сквозь кольцо спасённых дочь убитого воина - Рада. Склонилась над раненым, в глаза ему заглянула. От этого взгляда встрепенулось сердце в груди богатырской, и захотелось Ратмиру жить, как никогда! А Рада уже распоряжения дает:
– Принесите хворост, костер разожгите! Соберите снег, согрейте на огне! Ждите меня!
Сказала, а сама на коня вскочила и, как ветер, улетела. Бросились люди выполнять её указания. У костра пристроили богатыря, укрыли, чем могли. Воду согрели, напоили. Тут и девица вернулась. А богатырь-то уже едва дышит, и глаз не открывает. Рада склонилась над ним, за стрелу ухватилась, рванула изо всех сил – выдернула жало из груди. Хлынула кровь из раны на одежду, на снег. А девушка достала из сумы два сосуда. Из одного на рану плеснула – остановилась кровь, не бежит больше. Капли красные на одежде и на снегу окаменели. Побледнел Ратмир, ушла из него жизнь. Тогда из второго сосуда плеснула Рада на рану и в помертвевшее лицо. Заиграл румянец на лице героя, вернулась к нему жизнь, открылись глаза. Смотрит Ратмир на склонившихся к нему людей, на спасительницу свою, – счастью своему поверить не может.
– Спасибо тебе, красавица! Ты мне вторую жизнь подарила! Кто ты? Как зовут тебя?
– Я – Рада, дочь воина. Если бы не ты, спаситель наш, быть бы мне в ханском гареме сотой женой. Тебе, богатырь, спасибо! Победил ты врага поганого! Стольких от смерти спас, да ещё скот при нас остался – теперь нам голодная смерть не грозит! Нашего князя степняки убили. Будь ты теперь нашим главой – воеводой и защитником!
Тут и другие стали просить его встать во главе города. Поблагодарил их Ратмир за доверие. Поклонился в пояс. И ответил так:
– Коли согласится моя спасительница стать мне супругой верной и разделить со мной заботы о народе, приму я ваше предложение с радостью! А коли нет – тогда не взыщите, уйду в другом месте счастье искать.
Смутилась девушка от этих слов, подошла к герою, протягивает ему руку, а на ладони – застывшие капли крови Ратмира.
– Возьми, князь, эти рубины! Они из твоей крови! В них – сила льва, бесстрашие орла и мудрость змеи. Рубин – камень тех, кто хочет добиться в жизни многого, но не для себя – для других. Он сделает тебя неуязвимым для врагов. Веди нас, князь!
Повеселел Ратмир, приосанился, глянул соколом. Велел всем собираться да восвояси отправляться. Город восстанавливать предстоит. Работы впереди много!
Живут на свете три брата – у каждого своя судьба, свой талисман. Лежит на пригорке белый валун. Где братья от него по своим путям разошлись, там и лежит. У камня своя жизнь, по-своему время течёт, по-своему чувствует он мир. Помогли братья появиться на свет каменным детям. Отдали им часть своей души. Родились камни чудесные, человеку – на радость и в помощь. Полиняли цветные дороги, потемнела белая. Стали все три – серыми пыльными тропинками.