Крейсер «Дмитрий Пожарский» шел в Мадрас. Он только, что побывал на острове Маврикий, где оказывал интернациональную помощь после грандиозного урагана. Увы, мне не довелось поработать на спасение людей и их имущества. Прибыл я на крейсер немного позже. Я вообще был на боевом артиллерийском крейсере – пассажиром. Попал я на этот корабль из-за своей странной болезни. Служил я, вообще-то на сторожевике, но чрезмерные нагрузки, которые я сам себе дал, занимаясь поднятием тяжестей в жарком отсеке электростанции, почему-то сказались на моей печени и она забастовала. Появились у меня признаки желтухи и медики запаниковали, не хватало им еще эпидемии в эскадре и, меня отправили в госпиталь на крейсер. Там, в тишине и покое изолятора я быстро поправился, все симптомы исчезли и меня перевели в БЧ-5, дабы я не был балластом. Но, крейсер это вам не сторожевик, это огромный плавучий город и, что бы приносить пользу здесь надо долго изучать корабль, а я этого совсем не хотел. Я хотел вернуться к себе, на маленький и такой уютный СКР. На сторожевике в БЧ-5 была команда электриков, команда мотористов и газотурбинистов и команда трюмных машинистов. Всего-то десятка три человек. А на крейсере БЧ-5 делилась на дивизионы. И каждый дивизион, по численности личного состава, был больше чем вся наша БЧ-5.
И вот в этот громадный коллектив меня и определили. Даже коечка нашлась свободная. Ох, и грустно мне было. Все незнакомые, порядки не нравились, в отсеках и переходах можно заблудится. А жарища была ужасная, кондиционер стоял советский, ужасно грохотал и совершенно не охлаждал. Только благодаря тому, что палуба крейсера была обшита деревом и так сильно не нагревалась, еще можно было там жить. Сон превращался в пытку, мокрые от пота простыни прилипали к телу, дышать было тяжело и все тело чесалось от соли. Но, советский матрос обязан переносить тяготы службы стойко и не вякать. А мы и не вякали. Я постепенно привыкал к условиям службы на крейсере. Ребята меня приняли настороженно, в близкие контакты ни с кем не вступал, дружбы не заводил, был чужаком. Крейсер был старым кораблем. Главное оружие у него это огромные пушки, однажды на учениях он из них палил по нашему кораблю. Болванкой. Она не взрывается, только всплеск большой от 100 килограммового стального тела. Мне тогда казалось, что лично в меня стрелял, я самый ближний был от места всплеска. Потому, что пост мой был в Румпельном отделении, я там был один и снаряд шлепнулся в 10 кабельтовых, в кильватерную струю. Это я осознал, когда заглянул в ствол пушечки. Туда запросто можно было заползти. И если бы они малость промахнулись, взяли чуток левее, некому было бы теперь по клаве стучать. Но, молодцы, попали точно. Как пришли в Мадрас я и не заметил, ночью вероятно. Пришвартовались лагом к стенке. Спустили парадный трап и начали отдыхать. Громада корабля возвышалась над портовскими сооружениями и вызывала уважение у аборигенов. Зевак приходило много. А экипаж готовился к увольнению в город. И мне тоже сказали готовиться. Меня включили в пятерку увольняющихся, и я как уже бывалый моряк, не раз топтавший берег Африки и Аравии, быстро приготовился и поднялся на главную палубу. А там, в это время шло выступление Йога. Маленький, черненький, сухонький, весь в белых тряпочках, он рассказывал, через переводчицу, конечно, о Хатха-Йоге. И показывал всякие приемчики. Забросит ноги за голову, то руки повыворачивает, то в позы какие-то лечебные встанет и переводчик поясняет, от чего это или от какой болезни. Но вот увольняемые на берег строятся и особист инструктирует как нам вести себя во враждебном окружении. Наконец-то все формальности утрясены, рупии на мелкие расходы получены, и мы ступили на землю Индии. Память моя уже не сохранила подробности прогулки по Мадрасу (кстати, Мадрас был в 1966г. переименован, в Ченнаи, в связи с тем, что название Мадрас дали колонизаторы). Хорошо помню толпы людей на улицах и все вокруг Индийцы! Да, коровы и мотоциклисты. Коров больше чем у нас собак. И такие спокойные, ходят и валяются прямо на проезжей части, жуют свою жвачку и всем своим видом показывают, что им все до фени. А уж эти уличные торгаши! Прилипалы какие-то. Подскочит такой черненький, весь увешенный очками и начинает в лицо тыкать ихними рожками. Купи, лопочет, да купи. И покупали. А куда деваться? Прямо как компьютерный вирус какой-то. Хотя мы этого термина тогда не знали. Я купил для моей невесты кольца на руки. Хотя невесты у меня еще и не планировалось. Бродили, бродили, фоткались во всех позах, с разными аборигенами. Потом устали и пошли «домой».
На следующий день, на крейсер привезли знаменитую (в Индии) танцовщицу Падму Сопроманиам. Она танцевала, а переводчица объясняла, что каждое её движение означает или слово или фразу. Вот тут-то мы полюбовались этой красавицей. Долго не отпускали.
А на следующий день на корабле, как и во всем Советском Союзе, был праздник, День Победы. На корабле было построение, речи, потом концерт. Запомнилось выступление местной знаменитости, Мельниченко. Я уже не помню, как его звали и, какое было его звание, помню, что он пел и пел очень хорошо.
А на следующий день, 10 мая, мы отдали швартовы и штурмана повели наш тяжелый артиллерийский крейсер домой, в Союз. Когда наша эскадра выстраивалась в походную колонну, для следования в свои территориальные воды, меня передали на СКР. Правда, почему-то, не на мой, родной и любимый СКР, но все, же из одной 202 бригады противолодочных кораблей. К себе я попал уже по приходу в базу, и я ужасно гордился, что один из экипажа побывал в Индии. В воскресение нас всех, свободных от вахт, вывели на пирс и строем довели до ближайшего березняка. Там распустили, и я видел, как ребята падали на землю и обнимали её. Может, кто и целовал, не знаю, но глаза у всех были на мокром месте. Нет краше Родной земли.