По сравнению с многими из тех, кто называет себя верующими, я долго не мог определиться с вопросом, в какого же бога я верю? Метания и искания в этой области начались лет с тридцати. До этого все было просто. Мое мировоззрение было девственно чисто и основывалось на Истории КПСС и Марксистско-Ленинской философии.
И вот озарило!
Поначалу озарило как-то не особенно ярко. Просто пришло понимание, что Бог есть. Бог вообще. Бог без имени и прочей конкретики.
Мне стало хорошо. Спокойно. Я осознал себя причастным к чему-то большому, хотя и не понимал точно к Чему или, может быть, Кому?
Воодушевленный, начал проповедовать своим друзьям и подругам какую-то ерунду про грядущий переход человечества из биологической формы существования в полевую и последующее слияние с неким Всемирным Разумом, то есть Богом, в понимании аборигенов планеты Земля.
Всемирный Разум у меня оказался вневременен, безразмерен, всемогущ. Не понятно было на кой Ему сдались биосущества, ползающие по голубой планете и которым через войны и болезни еще предстояло добраться до своего полевого коммунизма.
Чтобы не упираться в решение нерешаемого, я этот вопрос оставил за рамками теории и на этом успокоился. Мир под ногами устаканился и я даже стал определенно гордиться своей избранностью, как апологет и проповедник собственной религии.
Это счастливое состояние растянулось на годы, до тех пор, пока я не оказался на работе в маленькой, но очень богатой и очень приверженной Исламу стране.
Как-то по плану учебы мне предстояла беседа с авиационным инженером на тему обслуживания самолета в оторванном от цивилизации аэропорту, где нет квалифицированного персонала и капитану придется и заправлять самолет и оформлять документы на топливо и обслуживание. То есть, дополнительно к своим обязанностям исполнять роль наземных авиатехников.
Инженер был родом из Йемена, крупный мужчина, немного полный, с улыбчивым лицом и карими глазами чуть навыкате. Был и внешне, и жестами, и интонацией голоса поразительно похож на артиста Этуша в роли товарища Саахова из "Кавказской пленницы".
Когда мы закончили беседу на обязательную тему, ему захотелось выяснить такой ли я русский, какими их знал в свое время его отец? Отец был членом местной Йеменской компартии, хвалил СССР и верил в историческую необходимость смены общественных формаций. Его сын, с которым я беседовал, вероятно тоже симпатизировал русским. Но, после того как коммунизм в России так позорно рухнул, немного скорректировал свое мировоззрение, перейдя к более привычным религиозным категориям.
Очевидно, решив сразу определиться в главном, он спросил меня:
- А you a Muslim or Christian?
Я замялся. Вроде не мусульманин. Но и не христианин. По месту рождения вроде должен быть христианином, а по фамилии скорее мусульманином. Не крещен. Вместо Христа верю в самовыдуманный Разум. Может я буддист или вообще кришнаит?
Короче говоря, простой вопрос поставил меня в тупик.
Я начал мямлить что-то про "и не христианин, и не мусульманин"
- Something like my own beliefs and theory. - мол, - I support and follow the idea of existence of Universe, - я щелкнул в воздухе пальцами, подыскивая слово, - Mind.
- A! Bolshevik! - обрадовался наконец-то пришедшей ясности "Этуш".
- Not bolshevik, - обиделся я на такое простецкое определение, - But...
- Come on... I know... I know, - похлопал он меня по плечу, - Don't worry...
Не зная меня, моих исканий, идей и "открытий", инженер очень точно поставил диагноз. Вера во что-то размытое и непонятное, пусть даже и со своим персональным особым вывертом - это и есть большевизм.
А я оказывается все эти годы был "большевиком" и думал, что это очень умно, здорово, необычно.
Конечно, не с этого дружеского пинка я начал умнеть. Помогли случайно попавшие мне в руки книги диакона Кураева да ожесточенные диспуты с интернетными форумными атеистами. Постепенно я проделал путь, обратный тому, каким прошли многие мои предки. Пришел от Большевизма к Православию.
Но до сих пор удивляюсь тому точному диагнозу, еще раз заставившему задуматься кто же я в этом мире и что этот мир вокруг меня?