Посмотри, как там плещется жизнь. Кто сказал, что у рыб нет памяти? Конечно же есть. Они помнят, сколько полосок на плавнике у любимого, что один глаз у него наблюдает одну сторону аквариума, а другой-другую. Этого может быть достаточно, чтобы соорудить на двоих жилище из песка или первым, среди остальных голодающих, схватить еду, преодолевающую гладкое профильтрованное сопротивление.
А если предположить, что у рыб память, скажем, длинною в день, то и одна из жизней их длится день. То есть они за 24 часа, которыми мы так часто разбрасываемся, успевают построить то, чего мы и за всю жизнь построить не можем.
Но ты отвлекись. Сейчас же выбрось это из головы. Посмотри на нас. Никто не станет по расписанию сыпать нам, откуда-то с потолка, еду. Но мы все равно будем сыты.
При условии, что будем вдвоем.
Сейчас, наверное, часов 11 утра. Светло и прозрачно. Надо бы куда-нибудь поспешить, но я точно знаю, что наша память не рассеется к вечеру, можно приберечь силы на завтрашний день. А сегодня мы можем продлить эту нежную леность еще на час.
При условии, что будем вдвоем.
Этот огромный котяра когда-нибудь тебя раздавит. Уляжется на тебя, хрупкую, и, окажется, что лапа его почти как твоя ладонь. Его сердце размером с эту самую лапу будет колотиться по-кошачьи под блестящей густой шерстью, врезаясь в твое солнечное сплетение. А ты все равно будешь смеяться, гладить его, тяжело дышать, но не скажешь, что надо бы урезать зверю ужины. Знаешь, мы ведь прекрасно и без всего этого зверья проживем.
При условии, что будем вдвоем.
Светла и прозрачна и твоя кожа. Это от нее исходит сияние позднего утра. У меня будто ладонь светится, когда я прислоняю ее к твоей щеке. Мне хочется верить, что я хотя бы на какую-то крохотную часть являюсь причиной того, что ты с каждым днем становишься еще красивее. Знаешь, я ведь и на себя самого в зеркале смотрю теперь совершенно иначе, будто это ты на меня смотришь, будто это ты отражаешься от моего сонного лица - своим, прекрасным. Я бы даже согласился с теми, кто скажет, что я "ничего". Ни "ничего хорошего", а прямо-таки "ничего плохого". Мы всегда будем красивы.
При условии, что будем вдвоем.
Пустые стены и пол. И бесконечный ворох простыней и одеял. На этой кровати слишком много места, но нам и его мало, если учитывать, что в правом верхнем углу мы едим, в левом нижнем читаем, в левом верхнем играем в какой-нибудь скрабл или монополию, в правом нижнем обижаемся друг на друга и миримся. А в эпицентре валяем дурака, пьем друг друга, засыпаем и просыпаемся. Этого бесконечно-глубокого и совершенно тесного текстильного бассейна нам всегда будет мало и достаточно. И мы никогда не исчезнем, не провалимся в пух одеял, в тиснение простыней и матрасов, не застрянем в пружине основания, никогда не коснемся пола.
При условии, что будем вдвоем.
Твои волосы цепляются за мои, продолжая их, сливая нас, слепливая. И вот ты ко мне подползаешь, согревая то остывшее пространство, что было третьим под нашим одеялом. Здесь никогда не будет холодно.
Конечно, при условии, что мы всегда будем вдвоем.